— Она мудрая женщина.
— Да, иногда она могла быть такой. — Он замолчал, вздохнул. — Она умерла.
— Мне очень жаль.
— Спасибо. Но твоей вины в том нет.
— Конечно. Моей мамы тоже больше нет. У нее была лейкемия. Она ушла из жизни три года назад. И с тех пор ни одного дня не проходит, чтобы я не скучала по ней.
Он покачал головой:
— Теперь моя очередь говорить «мне жаль». И твоя очередь ответить, что моей вины тут нет.
При этих словах Роза слегка рассмеялась. Звук собственного смеха удивил ее, ведь совсем недавно она думала лишь о постигшем ее разочаровании.
— Язык смерти. Все это так сложно.
Витторио высвободил руку и нежно коснулся костяшками пальцев ее лица. Он был так нежен!
Он приподнял ее подбородок и посмотрел ей в глаза.
— Может быть, нам лучше поговорить на языке жизни?
У Розы перехватило дыхание.
— Думаю, так будет лучше.
Его глаза в этой туманной ночи казались совсем синими, и его взгляд неумолимо влек ее к нему.
Или, может быть, это было просто движение лодки, притягивающее их друг к другу. Или, возможно, это туман приглушал каждое слово, делая каждый вздох более интимным, чем обычно. Вдруг его рот оказался всего в нескольких миллиметрах от ее рта, затем еще ближе, его теплое дыхание смешалось с ее, а затем их губы встретились, и земля ушла у нее из-под ног.
У Витторио были мягкие губы. Его лицо казалось вырезанным из камня, поэтому она совсем этого не ожидала. Не ожидала она и такой сладостной нежности.
Время остановилось. Роза таяла, когда его рот скользнул по ее губам, раздвинув их так, чтобы она могла почувствовать его вкус, поцелуй стал глубже, его язык ласкал ее язык.
От Витторио исходил аромат кофе и ликера, кожи и мужчины, а за ним чувствовались жар, сила и желание, и она захотела большего.
Сейчас он целовал ее по-настоящему. Из-за этого поцелуя она теряла контроль над собой, от него ее кости делались мягкими, а мысли путались.
Когда они оторвались друг от друга, ее колени дрожали, а дыхание сбилось, как будто она пробежала стометровку.
— Роза, — прошептал он в ее волосы. Он тоже часто дышал, и она могла заметить, что этот поцелуй повлиял и на него. — Мне так жаль.
— Жаль, что поцеловал меня?
Он издал звук, похожий на смех.
— О нет. Не из-за этого. Мне совсем не жаль, что я тебя поцеловал.
— Хорошо, — сказала она, все еще прижимаясь к нему. Она опасалась, что, если он уберет руки, ей не хватит сил стоять на ногах. — Я думаю… — начала она. — Я думаю, я смогу простить тебя.
— Правда?
— Но при одном условии.
— Каком же?
— Если ты поцелуешь меня снова.
Витторио подхватил Розу, закружился с ней по палубе. В любой другой момент, почувствовав, как ее ноги оторвались от пола, она бы испугалась. Но только не сейчас. В объятиях Витторио она чувствовала, что ничего плохого просто не может случиться. А когда он поставил ее на палубу и взял ее лицо в свои сильные руки, то сказал:
— Я мечтал об этом.
— Ты мечтал о том, чтобы поцеловать меня?
— И даже о большем. Я мечтал провести с тобой всю ночь.
Роза словно перестала дышать.
— Но тут решение только за тобой. Но сначала давай посмотрим, смогу ли я заслужить твое прощение.
Витторио вновь начал целовать ее. Она почувствовала, как щекочут лицо его волосы и как прикасаются к ее губам его восхитительные и неожиданно мягкие губы.
Он не спешил, слегка покусывал ее губы, дразнил ее язык своим, не забывая обо всем остальном. Его руки скользнули под плащ, гладили ее плечи, спускались к изгибам внизу спины, и если прощение действительно можно заслужить поцелуем, то он заслужил пожизненное прощение.
Но он не остановился на достигнутом. Витторио сменил скорость, перешел от мягких и робких прикосновений к более дерзким. Требовательным. И она отдалась страсти.
Ее груди напряглись под корсажем, соски болели, и все, о чем она могла еще думать той частью своего мозга, которая пока функционировала, было то, что ей не хотелось, чтобы эти ощущения прекратились.
К моменту, когда Витторио перестал ее целовать, Роза полностью потеряла голову.
— Займись со мной любовью, Роза. — Он говорил прерывисто. — Останься со мной до утра.
Внезапно ее охватил страх.
Конечно, Роза не совсем уж наивная девчонка. Она имела представление о том, как это должно быть. Но что конкретно она знала об интимной близости за дверями спальни?
Но эти страхи не шли ни в какое сравнение с возбуждением, которое нарастало внутри ее. Подобно доспехам, оно защищало ее от всех опасений.
И каким-то непостижимым образом она почувствовала, что находится в надежных руках.
— С удовольствием, — сказала Роза вдруг.
Он прокричал новые указания водителю катера, и она почувствовала, что они меняют курс. А затем он снова поцеловал ее.
Возможно, это просто желание, успела подумать Роза.
Но этой ночью волшебство тоже происходит.
Глава 5
Роза поняла, что в этом мужчине есть что-то, что неумолимо притягивает ее к нему. Но также и нечто пугающее.
И все же согласилась провести с ним эту ночь.
Сойдя с палубы катера и направляясь к зданию, она почувствовала беспокойство. Это было необычное здание.
— Куда мы идем? Что это за место? — спросила она, идя с ним под руку по направлению к лестнице. Это не отель, как она думала раньше. И здесь явно не было скромных квартир. — Это твой дом?
— Что? Здесь, в Венеции? Нет, — отмахнулся он. — Это частная резиденция. Я просто иногда останавливаюсь здесь.
Он пожал плечами так, как будто останавливаться в палаццо прямо на Гранд-канале было обычным делом.
Роза осмотрелась.
— Так где же ты живешь? — спросила она.
— К северу отсюда. Ближе к границе со Словенией.
— Около Триеста?
Он повернулся к ней и улыбнулся.
— Ты всегда задаешь так много вопросов, когда нервничаешь?
— Я совершенно спокойна, — солгала она, мелодично рассмеявшись.
Несколько секунд спустя он распахнул дверь в спальню, и ее сердце чуть не выскочило из груди, так сильно она занервничала.
Он приглушил свет, но ничто не могло отвлечь ее от рассматривания огромной кровати, невероятно огромной кровати. Она сглотнула. На свете было одно место, где этот вечер должен был закончиться, и она стремилась к этому, но все же…
— Хочешь что-нибудь выпить? — предложил он, освобождая ее от плаща и одновременно лишая храбрости. — «Просекко» или, может, еще один бокал «Шприца»?
Она покачала головой. Ей больше не нужно никаких алкогольных напитков, тем более шипучих. Кровь в ее жилах и так кипела и пузырилась.
— Тогда воды.
Витторио достал бутылку воды и разлил ее по стаканам. Роза взяла один скорее для того, чтобы чем-то занять руки, нежели из-за того, что почувствовала жажду.
— Роза… — сказал он, мягко беря ее за руку и поворачивая к себе.
Витторио остался в одних кожаных брюках от карнавального костюма. Она не могла отвести глаз от его совершенных мускулистых плеч, груди и рельефного живота. Его фигура казалась великолепной.
Он улыбнулся, забрал у нее стакан и поставил его на шкафчик.
— Итак, — сказал он, убирая ее волосы с шеи и откидывая их назад, — на чем мы остановились?
Роза не могла ни о чем думать. Она не понимала, о чем он спрашивает, не говоря уж о том, чтобы что-то ответить.
Но его теплые руки, притянув ее ближе к себе, ответили на вопрос за нее.
Роза чувствовала тепло его губ, тепло его рук, обнимавших ее. Она почувствовала жар его тела до того, как он притянул ее еще ближе, и ее груди встретились с твердой стеной его груди, когда он крепко поцеловал ее.
Грудь Розы жаждала освобождения. Соски прижимались к внезапно ставшему слишком тесным корсажу, а кровь бурлила в венах. Ноги ее не держали, и ей пришлось положить руки ему на грудь, чтобы не упасть. Но как только она дотронулась до него, ей стало безразлично, удержится она на ногах или нет.
Да, он был великолепен.
— Ты вся дрожишь. Тебе холодно?
— Нет, — прошептала Роза, задыхаясь. Затем его губы снова прижались к ее губам, и она была втянута в водоворот поцелуев.
Она почувствовала, как его пальцы начали расстегивать молнию на платье.
Подобно прохладному воздуху, холодившему ее освобожденную от платья шею и спину, приступ паники заставил ее прикрыть грудь руками. Бюстгальтера на ней не было, и, когда платье упадет, между ними не останется никаких преград…
— Такая скромница, — сказал он, улыбаясь. — Можно подумать…
Она отвернулась, но Витторио успел догадаться, какую правду скрывает ее взгляд и румянец, заливший щеки.
— Нет… Но ты не можешь быть девственницей. Сколько тебе лет?
— Извини. Не знала, что девственность как-то связана с датой рождения.
Витторио отпустил Розу и отошел назад. Девственница! Почему, черт возьми, он до сих пор сам не догадался об этом?
Он обернулся. Она все еще стояла, прижимая платье к груди и используя его как щит.
— Роза, — сказал Витторио, — почему ты мне не сказала об этом?
— И когда же я должна была это сделать? Когда заблудилась и ты встретил меня на мосту и спросил мое имя? Или когда ты целовал меня на катере и потом спросил, не займусь ли я с тобой любовью?
Витторио покачал головой:
— Послушай…
— Мне жаль, — перебила она его. — Ты попросил меня провести эту ночь с тобой. Я согласилась. Так какая разница, девственница я или нет?
— Но это твой первый раз. Ты не захочешь, чтобы это случилось с мужчиной, который готов провести с тобой только одну ночь. Ведь, Роза, это все, что у нас будет. Одна ночь. Большего я не могу тебе предложить.
— Я просто хочу закончить то, что мы начали. Мне большего и не нужно.
— Нет? Обычно так и говорят в таких случаях, а потом начинаются слезы. Роза.
— Пожалуйста. Я этого хочу. Да, я нервничаю, но это все.
Она глубоко вздохнула, выпустила платье из рук, и оно упало на пол. Теперь она стояла перед ним в одних трусиках.