Левантера охватило оцепенение — как за секунду до того, как он набросился на девушку. Но он не мог сделать шаг назад и вернуться в строй, как тогда не мог отказаться от насилия. Он ждал.
Начальник тотчас узнал его.
— Это Левантер, наш золотой медалист, — объявил он повеселевшим голосом. — В чем дело, дружок?
В горле у Левантера пересохло. Потом его язык зашевелился, и он заговорил.
— Это я изнасиловал девочку, а не Оскар, — услышал он свой голос. — И сделал это один.
Воцарилось жуткое молчание. Левантер слышал, как полощется на ветру флаг.
Начальник посмотрел на него с недоумением.
— Мы понимаем, что движет тобой, Левантер. Мы знаем, что Оскар был твоим другом, — сказал он решительно. — Но мы знаем и то, что в этом виноват Оскар, он один.
И повернулся, собираясь закрыть линейку.
— Поскольку я делаю это заявление официально, — прервал его Левантер, и его голос на этот раз звучал ясно и четко, — я настаиваю на том, чтобы мое признание было занесено в протокол следствия.
— Оно будет в протоколе, если тебе так хочется, — небрежно сказал начальник. — Зайди через час в мой кабинет.
После линейки мальчики окружили Левантера.
— Ты не мог ее изнасиловать. Ты был болен и проспал всю вторую половину дня. Я тебя видел! — воскликнул один из соседей Левантера по палате.
— Мы все видели тебя в постели, — прибавил другой, и еще двое или трое согласно закивали, подтверждая его слова.
— Наверное, ты просто мечтал о том, чтобы кого-нибудь изнасиловать! — сказал третий, и все засмеялись.
— Помочь теперь Оскару невозможно, — усмехаясь сказал четвертый.
Левантер не знал, что им ответить.
— А что, если вы все ошибаетесь, — выдавил он наконец. — Что если это и в самом деле сделал я?
— Но я прекрасно помню, что ты спал, — выкрикнул еще один мальчишка.
— А я видел, как ты пошел в душ после того, как проснулся! Это было перед ужином! — закричал другой.
В кабинете начальника Левантера представили молодому лейтенанту милиции, который похлопал его по плечу и указал на стул.
— То, что ты пытаешься сделать, Левантер, не имеет смысла, — сказал он. — Сегодня ночью, когда местный милицейский пост поднял нас по тревоге, у нас уже были подозрения. Рано утром, перед лицом очевидного факта, Оскар признался в том, что он действительно изнасиловал уже многих девочек, но по какой-то причине отрицает, что изнасиловал именно эту.
Он помолчал и мрачно взглянул на Левантера:
— Не мог ли он заранее попросить тебя взять на себя вину?
Левантер ничего не ответил. Лейтенант продолжал ровным голосом:
— Более того, мы обнаружили его дневник, в котором он собственноручно описывает десятки изнасилований, совершенных им в прошлом. Все эти преступления зарегистрированы в милиции как нераскрытые. Что еще требуется для того, чтобы уличить его?
Начальник протянул лейтенанту листок бумаги с заявлением Левантера. Лейтенант едва глянул на него и, чтобы показать, что отказывается принять его, положил на стол и легонько пододвинул к Левантеру.
— Возможно, всех прочих девочек изнасиловал Оскар, — сказал Левантер, — но эту изнасиловал я. Я могу опознать ее и указать точное место, где это случилось.
Лейтенант глубокомысленно кивнул:
— Конечно, и опознать, и указать. Оскар вполне мог предупредить тебя заранее. И даже показать место.
— Я могу в мельчайших подробностях показать, как это сделал, — настаивал Левантер. — И точно показать, что я с ней делал…
— Конечно можешь, — прервал его лейтенант. — Но не должен. Видишь ли…— Он сделал паузу. — Нам все уже известно. Несчастную девочку, на которую напали вчера, наверняка изнасиловал тот самый тип, за которым числятся уже десятки изнасилований в городе. Всякий раз он использовал одни и те же приемы: хватал жертву сзади за волосы и насиловал ее самыми извращенными способами.
Лейтенант говорил ровным, спокойным голосом.
Левантер наклонился к своей руке и вдохнул запах девочки, все еще исходивший у него из-под ногтей.
— Но я могу дать вам абсолютно точное описание того, что произошло в лесу! — продолжал настаивать он. — Минута за минутой. Где я ее остановил, как повалил, чего и как касался. Я расскажу вам все, и она подтвердит мой рассказ.
Лейтенант еще раз глубокомысленно посмотрел на него:
— Оставим девочку в покое, Левантер. Она и без того уже настрадалась. Сейчас она в больнице, и поскольку ты — друг человека, который ее изнасиловал, она вряд ли захочет тебя слушать.
Он взглянул на начальника и тихо добавил:
— Говорят, ей понадобится хирургическая операция.
Начальник утвердительно кивнул:
— Я уверен, что Левантер понимает, что его заявление, какими бы благородными мотивами оно ни было продиктовано, является попыткой помешать справедливому возмездию. — И, не позволив Левантеру сказать что-нибудь еще, встал.
Лейтенант и Левантер тоже поднялись. Начальник коснулся руки Левантера и бережно проводил до двери, а на пороге даже обнял.
— Ты хороший человек, Левантер. Комсомол наградил тебя золотой медалью. Но у всякой дружбы есть предел. Я рад, что какое-то время ты не сможешь видеться с Оскаром. За это преступление он получит по меньшей мере три года.
Следующей весной Левантер присутствовал в своей школе на общегородской танцевальной вечеринке. Всякий раз, когда оркестр замолкал, Левантер с приятелями собирались в кружок. Потом к ним присоединилась компания учащихся из другой школы, и завязались знакомства. Когда Левантер повернулся к одной смазливой девчонке и назвал свое имя, высокая блондинка с короткой стрижкой, смотревшая до этого в сторону, обернулась как ужаленная. Левантер посмотрел на нее. На какое-то мгновение ему показалось, что он уже видел ее раньше, но не мог припомнить где именно.
Когда остальные отправились танцевать, блондинка обратилась к нему:
— Значит, вы и есть Георгий Левантер? — спросила она, с любопытством его осматривая.
— Не хочу вас разочаровывать, — пошутил Левантер, — он самый.
Они отошли от танцевальной площадки и направлялись к двери физкультурного зала. Он слышал как стучат по полированному полу ее тонкие каблучки.
— Мне сказали, что вы — приятель одного парня, с которым я когда-то встречалась, — сказала она.
— Парня, с которым вы встречались?
— Парня, с которым я встретилась всего один раз, — уточнила она.
— Кто он такой?
Они вышли из физкультурного зала и медленно побрели по коридору. Там было пусто, только несколько тусклых лампочек освещали его.
— Один мальчик, — сказала она бесстрастно.
— И вы говорите, что он был моим приятелем?
— Я сказала, что вы были его приятелем, а не наоборот.
Левантер смутился.
— А как его звали?
Они дошли до конца коридора и остановились возле большого окна, выходящего на школьный двор. Одинокий фонарь освещал баскетбольную площадку. Баскетбольная корзина раскачивалась под порывами ветра.
— Обещаешь никому не рассказывать то, что я хочу тебе сказать? — спросила она. Она обернулась и облокотилась на подоконник, повернув лицо к Левантеру.
— Обещаю, — сказал Левантер. Он с трудом различал черты ее лица.
— Этого мальчика звали Оскар. Прошлым летом он меня изнасиловал, — бесстрастно выговорила она.
Левантер почувствовал, как кровь приливает к его лицу. Он моментально покрылся потом. Он отступил, не зная, что делать или сказать. Теперь-то он узнал ее, даже без косы. Она стала еще более привлекательной, более женственной. Ему хотелось заглянуть ей в глаза, но они были скрыты в тени.
— В милиции мне сказали, что у Оскара есть друг по фамилии Левантер, и этот Левантер заявил, что это он меня изнасиловал, — сказала она. — Я не могу понять, зачем ты взял на себя его вину.
Он никак на это не отреагировал.
А она продолжала:
— Мальчишки видели тебя днем спящим в палате, и значит, ты знал, что никто тебе не поверит. Тебе было нечего терять.
Левантер ничего не сказал.
— И все же, скажи мне, почему некоторым людям хочется казаться насильниками? — Она снова попыталась заставить его дать ответ.
— Неужели тебе так важно знать, кто именно причинил тебе боль — Оскар или кто-то другой? — спросил он.
Она вздрогнула.
— У меня никогда не было сомнений, что это был Оскар. Ты ведь знаешь, что он и раньше насиловал девочек. Правда, они никогда не видели его лица, но он делал с ними то же самое, что и со мной. Ты был его другом, возможно, он тебе об этом рассказывал.
Левантер уловил в ее голосе гнев.
— Ты и в самом деле хочешь об этом говорить? — спросил он.
— Не об этом, а о нем.
— Хорошо, — сказал Левантер. — Я встретил Оскара случайно по дороге в лагерь. Когда мы подружились, он рассказал мне, что еще до того, как мы встретились, насиловал девочек. Но я никогда не видел, как он это делает, и поэтому не был до конца уверен, что он говорит правду. — Левантер почувствовал тепло, исходящее от ее тела.
— Как ни странно, тебя в лагере я помню, а Оскара нет, — сказала она.
— Ты действительно помнишь, что видела меня? — спросил Левантер, чуть расслабившись.
— Да, два или три раза. Последний раз — возле спортивного магазина, это был мой последний день в лагере, тогда-то все и случилось. — Ее голос стал грустным. — Ты выбирал солнечные очки, почтовые открытки или что-то в этом роде. Я не сводила с тебя глаз: ты казался таким потерянным.
— А я много раз наблюдал за тобой, — сказал Левантер. — Я помню про тебя все. При любой возможности я шел за тобой следом.
— Как жалко, что ты не пошел за мною следом в тот день. Ты мог бы помешать ему…— Она не закончила фразы.
Левантер не чувствовал уже ни малейшего страха и приблизился к ней. Глядя на пустой двор, он произнес:
— Мысленно я называл тебя Безымянкой.
— В этом есть что-то романтическое, — сказала она, — но отныне можешь называть меня настоящим именем.
— Я знаю твое имя, — резко оборвал ее Левантер. Ему не хотелось, чтобы она его произнесла. — Я узнал его, когда впервые увидел тебя в лагере. Но для меня ты навсегда останешься Безымянкой.