некие неизвестные люди в белых халатах, которые появились около одиннадцати вечера в морге. Их привезли с собой должностные лица, очевидно, из прокуратуры, милиции и ФСБ, так как соответствующие документы дежурному врачу были предъявлены. Было сообщено, что в связи с особой опасностью совершения данного преступления требуется немедленное вскрытие трупа, исследованием которого займутся военные эксперты в присутствии следователя.
Уехав, эта группа товарищей оставила копию акта судебно-медицинского исследования трупа Николаева, где особо было указано, что смерть наступила в результате огнестрельного ранения пулей калибра 7,65, выпущенной предположительно из пистолета иностранного производства «зауэр»…
– «Зауэр»… – произнесла Лариса Матвеевна задумчиво. – Это мне что-то напоминает…
– Ну, это известная немецкая фирма, – начал было почти снисходительно пояснять Гордеев: женщина все-таки есть женщина!
Однако Баскакова прервала его одним только своим взглядом.
– Дело не в общеизвестной фирме, а в том, что в одном из не очень давних дел, с которыми мне довелось знакомиться, пистолет такой системы уже фигурировал. Но точно не вспомню… Нет, не вспоминается. Ну, отвлечемся от этого.
– Но соль ведь не в «зауэре»! – вскликнул Гордеев. – Ведь здесь указано, что выстрелы были произведены с близкого расстояния, возможно, с двадцати – тридцати метров, и пули вошли в тело едва ли не под углом в девяносто градусов, то есть стреляли не с крыши, а с поверхности земли, к примеру, из автомобиля, с телеги, велосипеда, верблюда! Оттуда, откуда стрелять не могли. Живейнов не мог ошибиться – стреляли сверху, и стреляли из винтовки. Кстати, об этом же говорил и водитель, который нас вез, – со слов своего приятеля, который оказался очевидцем. Был снайпер. Был.
– Ребята, давайте наконец сядем! – предложила Лариса Матвеевна. – И обсудим все спокойно.
– Конечно, давайте сядем. – Гордеев устремился в комнату. – Ну и городок у вас!
– Городок как городок, – протянула Лариса Матвеевна. – Можно подумать, в Москве вы с подобным не сталкивались.
– Слов нет, мы там со всем сталкиваемся, но вы-то куда за столичными гонитесь! – уже полушутливо произнес Гордеев, усаживаясь на диван, как раз на то место, где прежде возлежала Лариса. Баскакова еле слышно хмыкнула и села в одно из двух кресел.
– Размещайтесь, – указала она на второе Иноземцеву. – Из всего услышанного я поняла следующее. Покушавшиеся или покушавшийся вчера на Пашу Живейнова и Николаева (его я не знаю, человек в угро он, очевидно, новый) стрелял в них откуда-то сверху из снайперского оружия. В Николаева попали две пули. Одна прошла навылет, другая осталась в теле. Однако при вскрытии тела Николаева якобы была извлечена пуля пистолета системы «Зауэр». Вскрытие производили неизвестные судмедэксперты – военврачи в звании майора и старшего лейтенанта. Но мы не знаем фамилии медиков и вообще – откуда они?! Звание – вы пишете – изображено четко: подписи неразборчивы, а фамилии отсутствуют. Так?
– Да, – кивнул Гордеев. – Такое впечатление, что этим неизвестным медикам в погонах было важно подчеркнуть, что стреляли в Николаева именно из пистолета системы «Зауэр».
– Вообще-то, дорогие господа, мы рассуждаем о деле, в котором не принимаем участия как адвокаты! – напомнила Лариса Матвеевна. – Но горит ретивое! Я думаю, если вы хотите, чтобы жертва оказалась убитой выстрелом не из той точки, из которой в нее стреляли на самом деле, такой подход естествен. Пистолет подойдет больше. Странно было бы размахивать снайперской винтовкой перед носом тех, в кого стреляешь. Так что для начала надо выяснить, почему понадобилось уводить следы от реального месторасположения убийцы…
– Конечно, вы очень точно обозначили ключевую задачу, – согласился Гордеев. – Только кому бы ее поставить?! Это я к вашему замечанию, что мы занимаемся не своим делом… – Так вот, я не стал бы снимать со счетов и систему пистолета. Не такая уж она частая – не только в вашем Булавинске, но и в нашей общей столице Москве. Вы же сами говорили, что «зауэр» напоминает вам о каком-то деле.
– Да…– задумчиво протянула Лариса Матвеевна. – Но все не вспоминается. Я должна отвлечься.
– Добавлю к вашему предположению, что отводят от реального места, где был стрелок, – вмешался Володя. – Там сплошь жилые дома, с двух сторон.
– И это очень хорошо! – воскликнул Гордеев. – Значит, скорее всего, стреляли не с крыши. Более того, если бы убийца был на какой-то крыше, можно было бы назначить баллистическую экспертизу – рассчитать траекторию, на какой. Ну и принять к сведению для дальнейшего расследования. А здесь стали путать следы именно потому, что стреляли не с крыши, а с этажа, из какой-то квартиры, с лоджии и так далее – не знаю.
– Но тогда это странно, – возразил Володя. – Вначале организовать покушение из неудобного места, а потом начать довольно откровенно и не очень ловко заметать следы.
– Вопрос понятен, – кивнул Гордеев. – Но, как помню, Живейнов говорил, что покушение было организовано явно на него, а Николаев попал под пулю случайно, потому что дорогу перед ними неожиданно стала перебегать какая-то девушка. Если бы оказались мертвы оба, вопросов бы вообще не было. Если бы Николаев уцелел, а Живейнов погиб, едва ли у этого новобранца хватило бы опыта определить, откуда стреляли. В настоящем же положении у организаторов покушения есть опасный свидетель – Павел. Следовательно…
– Следовательно, его жизнь по-прежнему в опасности, – вздохнула Лариса Матвеевна.
– Это так, – кивнул Гордеев, – однако я хотел сказать и о другом. Мне нужно немедленно увидеть Павла и не только еще раз предупредить его об осторожности, но и посоветоваться с ним. Давайте подумаем, как это сделать. Свой телефон он мне дал, но, как видно, едва ли этот телефон чист. Тем более что у охотников за Павлом есть благовидный предлог: «телефон поставили на прослушивание именно потому, что пытаются поймать покушавшегося». Не удивлюсь, если они заготовили даже соответствующее постановление прокурора…
– Но тогда они пасут и его квартиру, – сказала Лариса Матвеевна.
– Вот и давайте исхитряться, – повторил Гордеев.
Глава 20. ОТ ВАШЕГО СПЕЦИАЛЬНОГО КОРРЕСПОНДЕНТА
Добросовестность – это изъезженный и избитый конек, на котором выезжают исстари литературные га-еры и спекулянты, ломающиеся друг перед другом на литературном ристалище…
В черных очках Володя имел вид лихой, во всяком случае – полукриминальный. Но Гордееву было понятно, что пора отводить его, что называется, на исходные позиции. События накручивались одно за другим, и дальнейшее следование Володи стезею доктора Ватсона могло для него обернуться не только синяком вокруг глаза. Да и сам Гордеев постоянно старался напомнить себе о том, что он не Шерлок Холмс, а всего-навсего адвокат, занимающийся делом своего подзащитного, к тому же коллеги.
Однако и сыщик в нем не хотел сидеть в созерцательной неподвижности. Мозговой штурм – хорошо, но что поделаешь, если приходится то и дело вылезать из халата и облачаться в джинсы.
– Мы всегда проигрывали преступникам в технике, – вздохнул Юрий Петрович. – И в советское время, а теперь подавно. Вот совсем недавно произошла одна история, когда люди под видом электриков обшарили несколько квартир и подсунули в одну из них то, что хотели. Это, конечно, мелочь, но у них для этой мелочи было все, что нужно. А нам сейчас всего-навсего требуется конфиденциально встретиться с человеком – и что же? А ничего! Ничего хорошего.
– В конце концов к Паше могла бы сходить я, – предложила Лариса Матвеевна. – И постараться сделать это незаметно.
– Нет, – твердо сказал Гордеев. – Хватит того, что уже засвечен Володя. Давайте хоть с вами потянем время.
– Не забудьте, – вмешался Иноземцев, – что Паше необходимо делать перевязки. Я могу попросить кого-то позвонить из больницы. У нас есть замечательная медсестра, Надя. Правда, она сегодня сменилась. Но это пустяки…
– Довольно, Володя, – остановил его Гордеев. – Это не подходит по двум причинам сразу: не думаю, что Павлу сейчас следует идти через полгорода в больницу. Вторая еще понятнее: никаких новых людей в этом деле. Никаких.
– А по-моему, мы слишком все усложняем, – сказал Володя. – Сейчас я выйду на улицу, доберусь до первого телефона-автомата и позвоню Живейнову. Я играл в школьном театре, так что голос изменить смогу. Скажу ему, что в город приезжает следственная бригада Генпрокуратуры и до ее прибытия попрошу не выходить из дома.
– А не станет ли это опасным для его семьи? Что, если те, которые охотились за ним, постараются его убрать прямо дома? – возразила Лариса Матвеевна.
– Нет, Володино предложение достаточно любопытно, – погладил подбородок Гордеев, от губ вниз, к кадыку, – верный признак того, что он почувствовал прилив энергии и словно помолодел. – В самом деле надо немного пощекотать им нервы. И я уже придумал как. Где здесь ближайший телефон-автомат?
– На центральной почте. – Но Лариса Матвеевна не считала себя человеком, тяготеющим к излишней конспирации. – Вам надо позвонить в Москву? Пожалуйста. Звоните отсюда. Тем более что ведь и междугородний телефон-автомат может прослушиваться.
– А пускай прослушивают. Но все же я буду звонить с почты. Пока оттуда. Ну такой вот стиль у адвоката Гордеева.
– Но может, я все-таки позвоню Живейнову? – попросил Володя.
– Почему нет? Позвоните. Но только очень коротко. И знаете что? Представьтесь адвокатом Гордеевым Юрием Петровичем. Мною то есть. Но голос дайте такой, чтобы он ни на ваш, ни на мой не был похож. Попробуйте.
Володе пришлось несколько раз произнести предполагаемый текст, прежде чем Гордеев и Лариса Матвеевна признали голос подходящим.
Они вновь подтвердили договор встретиться вечером у Лиды, и Володя убежал.
– Согласна с вами, что Паше надо посидеть дома, – заговорила Лариса Матвеевна, после того как дверь за Иноземцевым закрылась. – Но не будьте наивным: вам понадобятся новые помощники. Надо делать наоборот – вести себя так, будто ничего особенного не происходит. То есть, конечно, происходит, но не для вас. Вы приехали как адвокат Бориса Алексеевича Андреева – вот и ведите себя как адвокат. Будьте все время на виду. Позвоните в Генеральную прокуратуру прямо из кабинета Кочерова. Пусть знает – и знают, что вы не одиночка. Они должны знать, что не только вы знаете много, но много знают и в Москве.