— Обязательно, — она отключает телефон и убирает его в карман. — Дай знать, когда появится фотограф.
Моя улыбка получается натянутой, ведь ее слова означают, что Джоны еще нет.
— Конечно.
Развернувшись, я чуть не врезаюсь в Иви.
Черт.
— Упс. Ты что это, подслушиваешь?
— Подслушиваю? — она отступает на шаг и улыбается. — Ой, Картер. Твоей любви потрещать хватит на нас обоих.
Словно обладая собственной волей, мой взгляд скользит по ее телу вниз и вверх. Она надела платье-рубашку без рукавов, расстегнув две верхние пуговицы и обнажив тем самым ключицы и немного декольте. В то же мгновение я потерял дар речи от вида ее плеч и верха груди. Когда встречаюсь с ней взглядом, уголок ее рта дергается вверх, и я понимаю, что спалился.
— Просто проверил, застегнуты ли пуговицы, — говорю я.
— Вот видишь? Эта не сложно. Глядишь, и рабочий этикет выучишь, мой дорогой товарищ по команде.
Я поворачиваюсь, когда она проходит мимо меня.
— Просто это была борьба между рабочим этикетом и полным отсутствием интереса, — говорю я ей вслед. — Отсутствием интереса к победе.
Иви останавливается и медленно поворачивается ко мне лицом, а я чувствую, как у меня на шее выступили капельки пота. А костюм словно уменьшился еще на размер. Я инстинктивно стискиваю одной рукой печенье, а другой телефон, тут же припоминая все свои идиотские смс Майклу Кристоферу. Уверен, что беспокойство, с которым я их писал, сейчас отчетливо читается у меня на лице.
«В офисе я чуть не нырнул лицом в декольте Иви».
«Просто не забывай напоминать мне, что она Люцифер в юбке».
Вот именно. Она сущий дьявол. Помни, Картер: по сути, или она тебя, или ты ее.
— Задел за живое? — интересуюсь я.
Она сжимает челюсти — любому другому человеку, кто не настолько зачарован ее лицом, это движение совсем не заметно.
И вдруг ее поза становится более расслабленной, а черты лица смягчаются.
— Как ты себя сегодня чувствуешь? Все в порядке?
Сбитый с толку от такой перемены тактики, я внезапно ощущаю желание на всякий случай защитить пах. Вместо этого я распрямляю плечи и делаю небольшой шаг назад.
— А что?
— Да ничего, — небрежно пожимает плечами она. — Просто ты выглядишь… ну, немного пышновато.
От ее явного акцента на слове «пышновато» я чувствую себя голым и испуганным, в то время как она, смерив меня взглядом от головы до пят, забирает у меня печенье.
— Ты в депрессии, что ли? — спрашивает Иви и бросает его в мусорную корзину. Сладко улыбаясь, она мягко замечает: — Картер, тебе это совершенно не нужно.
На то, чтобы вспомнить ее слова, у меня уходит меньше минуты — Как ты себя сегодня чувствуешь? Все в порядке? Немного пышновато — и до меня доходит: Иви что-то сделала с моим костюмом.
Если бы не сковывающий движения пиджак, я бы придушил ее прямо здесь. Но вместо этого стою и смотрю, как она победно удаляется, после чего достаю из кармана телефон, открываю сохраненный пост на сайте и нажимаю «Отправить».
Раз…
Два…
Резко остановившись, она достает из сумочки звонящий телефон.
— Это Ивлин Эбби, — делает паузу, после чего озадаченно хмурится. — Что? Нет, тут какая-то ошибка. Я не продаю машину.
Я стою, раскачиваясь на пятках взад-вперед. Мое плохое настроение моментально улетучилось.
— Да нет же, — снова говорит она. — Я ведь уже сказала, что не… Да, это мой номер, но машину я не продаю. И уж точно не по такой цене, — закончив разговаривать, она собирается уходить, но телефон звонит снова.
— Алло! Нет, там что-то перепутано, может, кто-то… Нет, я не продаю никакую машину. Простите, а где вы увидели объявление? Крейгслист… и Таймс? — она оглядывается на меня через плечо. — И что там написано? — пауза. — Тесла, модель S, один владелец… Стартовая цена тысяча долларов?! — уже кричит она, отключает звонок и поворачивается ко мне. — Это все ты!
Теперь моя очередь пожать плечами.
— Что «я»? Я и не знал, что ты продаешь машину. Тебе пойдет на пользу — воспользуешься шансом оценить общественный транспорт Лос-Анджелеса!
— Ну все, Аарон, — подойдя ко мне и ткнув пальцев мне в грудь, рычит она. — Больше никакой халявы и никакой помощи с моей стороны. С этого момента ты сам по себе.
— Не слишком ли самовлюбленно с твоей стороны?
Она подходит так близко, что я чувствую исходящий от нее аромат. Он вызывает ностальгию и приятное головокружение.
— Просто делай свою работу, договорились? — сердито говорит Иви. — Присматривай за братцем, чтобы не тот не налажал, и проследи, что Джейми не расхолаживала Шеймуса.
***
В половине девятого о Джоне еще ничего не слышно. К десяти часам я чуть дыру на полу не протер — возможно, еще и швы на этих тесных брюках — когда наконец он не спеша входит в студию.
Разговаривая при этом по телефону.
В спортивных солнцезащитных очках и с кофе на вынос.
Хорошо, что Иви сейчас в гримерной Шеймуса пытается остудить его пыл.
— Какого хера, Джона? — говорю я, подходя к нему. Ткань брюк шуршит между ног с каждым шагом. Фш-фш-фш. — Рад, что зашел наконец.
Он смотрит на меня поверх линз очков.
— Остынь.
— Остынь, ага, — бормочу я себе под нос и, отвернувшись, провожу рукой по волосам. От такого движения швы моего пиджака протестуют. — Мы ради тебя перенесли съемку.
— Может, расслабишься? — уже с раздражением спрашивает он. — Мой помощник все подготовил, а с креативным директором детали фотосета я уже обсудил. Сейчас сам проверю свет, и начнем. В одиннадцать, кстати, как и договаривались. Так что свали с дороги.
Даже если бы мой брат явился сюда почти без оборудования, все вокруг сказали бы ему: «Никому не потакай». Еще в школе он умудрялся ругаться с каждым, кто поддразнивал его за фотографирование на каждом шагу. Сейчас же ему плевать на мнение других о себе; пока может зарабатывать деньги, все на пользу. Такое мне никогда не понять. Его помощник берет на себя весь удар, но Джона никак не хочет уложить в своей голове, что однажды кто-нибудь просто-напросто решит, что он больше не стоит таких хлопот. На данный момент персонал раздражен ожиданием, расстроенные актеры сидят по гримеркам, а редакторы бешено строчат в своих телефонах, потому что фотограф, которого я нанял для этой съемки, уже выбивается из графика, ну а Иви — помимо телефонных переговоров с потенциальными покупателями ее машины — еще с половины девятого всем своим видом показывает «А я что тебе говорила?»
Слава богу, я разместил утром это объявление. Потому что бешенство Иви — единственное, что еще держит меня на плаву.
На полпути к гримерной Джейми я слышу крик:
— Кто засунул изюм в печенье?!
Постучав в приоткрытую дверь, я заглядываю внутрь.
— У вас тут все в порядке?
С трудов сдерживая рвотные позывы и наклонившись над мусорной корзиной, стоит Джейми, а Элли гладит ее по спине.
— В печенье оказался изюм, — объясняет она, а потом снова поворачивается к Джейми.
— Дорогая, давай успокоимся, пока люди не начали болтать. Если мне снова придется делать тебе макияж, я рехнусь.
— Это печенье ведь из сегодняшней доставки? — спрашиваю я и беру одно, чтобы рассмотреть. — Мы же все проверили, и не помню ника… — я замолкаю и смотрю на печенье в своей руке. На его обратной стороне приклеены изюминки. Очень много изюминок. Утром ничего такого не было. Я разворачиваюсь в сторону двери. — Сейчас вернусь.
Отложив печенье, иду на выход.
— Элли, фотограф на месте. Можешь подготовить Джейми, чтобы уже начать? И мне жаль.
— Картер, это изюм, а не амфетамины. С ней все будет в порядке.
И киваю, сочувственно улыбаюсь Джейми и, выйдя в коридор, закрываю дверь в гримерную. Я закипаю.
Иви с Шеймусом и его помощником в его гримерке. Если я и сомневался, что это ее рук дело, то порозовевшие щеки и сверкающие глаза, едва она видит меня, выдают ее с потрохами.
— Простите, что прерываю, — рычу я, заглянув к ним. — Иви, мне нужно с тобой поговорить.
— Извини, Картер, у нас тут разговор, — отвечает она, но при этом смотрит в пол.
— Сожалею. Но это важно. Извините нас, ладно, парни? — с удивившим меня самого спокойствием взяв Иви за руку, я мягко веду ее по узкому коридору и захожу в микшерную, где почти пусто: несколько кабелей на полу, тусклая лампа дневного света в углу и оборудование у стен. Все это время мои брюки продолжают раздражающе шуршать.
— Что это за звук? — с улыбкой спрашивает Иви, но я ее игнорирую.
Мой рука, которой я держу ее ладонь, дрожит. Я невероятно взбешен.
Взбешен и… возбужден. Очень сильно. А поганые брюки такие узкие.
— Ты просто невозможная.
— Какого черта ты делаешь? — говорит она. — Через пару минут будет проба студийного света.
Дверь за нами захлопывается, заперев нас в круге тусклого света, и Иви выдергивает руку из моей хватки.
— У нас нет на это времени.
— Пять паршивых минут, чтобы поговорить, мы найдем.
— Ну, давай. Говори.
— Значит, так теперь будет? Будем продолжать рвать друг друга на куски?
— Ой, прошу прощения, — уперев руки в боки, говорит она. — Не могу расслышать твой детский лепет сквозь шум семидесяти пяти звонков от людей, желающих купить мою несуществующую Теслу.
— Подсунул ли я тебе автозагар в крем для рук в отместку за кофе? — начинаю я. — Да. Сожалею ли я? Черта с два. До сих пор помню твой злой вопль.
Иви с задиристым видом подходит ко мне ближе.
— Нелегко тебе, наверное, всем угождать. Как это, наверное, удручает, — зависеть от мнения всех и вся.
— Новый для тебя опыт, да? — наклонившись ниже, интересуюсь я. — Беспокоиться о мнении других?
— Просто мне не нужно быть ничьим лучшим другом, чтобы заполучить эту работу.
— Или вообще — хоть чьим-нибудь.
Ее лицо совсем близко от моего; карие глаза метают молнии.
— Мы что, опять об этом? — говорит она. — Картер, взгляни на это с моей стороны. Чтобы успешно продвигаться по карьере, ни одному мужчине не говорят быть милым.