ла, что беспорядочный взрыв ярких красок ему очень шёл.
Сосредоточенный, Черкасов навис над доской Го. Видимо, продумывал следующий ход. Вспомнив об условии не попадаться на глаза хозяину, я собралась было уйти, но… засмотрелась. Полагая, что он один в комнате, Валерий не позаботился ни об одной из масок, и передо мной было его настоящее лицо: умное, красивое, внимательное — такое, на которое хочется смотреть. И я смотрела, поражаясь, насколько щедро его одарила природа: точеными чертами, упрямым подбородком, бархатными ресницами, чуть изогнутыми полосками густых бровей… Он поморщил высокий лоб, обрамленный смоляными кудрями, и коснулся подбородка аристократически длинными пальцами.
Дверь скрипнула.
Валерий поднял глаза. Пена воспоминаний накатила волной, снесла раздражение, и сумятица чувств вспыхнула с новой силой: я и ювелир, Валерий и та девушка, все перемешались и слились в одно так, что не разобрать, кто из нас кто и где мы находимся… Слабость разлилась по ногам, я привалилась ко дверному косяку. Корешки тысяч книг на полках закружились, показалось, что томики вот-вот сорвутся и, размахивая страницами, запорхают над доской Го. Кольнув неожиданной виной, мое сердце отозвалось на взгляд Валерия теплом и волнением. Хотелось сказать ему что-то хорошее, но я только улыбнулась растерянно.
Однако изумление Черкасова было мимолетным. Из черных, блестящих, как драгоценный камень, глаз тотчас выплеснулась злость.
— Я, что, похож на телевизор?! Стул, попкорн? Или лучше сплясать для вас?! — грубо сказал он, отрезвляя меня. — Я, кажется, предупреждал…
Покраснев, я закусила губу и без слов заторопилась прочь. Смущение, обида и стыд перемешались в одну большую, непередаваемую боль. Я не заслужила ее… или заслужила? Боже…
Я нашла Сергея в столовой. При виде меня он отложил планшет и, потянувшись, доброжелательно улыбнулся.
— Да уж, не твой размерчик…
— Что?
— Халат.
— Пустяки, — я махнула рукой. — Давайте составим список. Мне действительно нужны вещи.
— А ты не долго ломалась, — хмыкнул он.
— Я не ломалась. — Мой голос выдавал волнение и звучал неестественно. — Ручку дадите?
— Не волнуйся ты так! — Он понизил тон и доверительно произнес, прикрывая рот ладонью: — На самом деле, покупая носки, ты не совершаешь преступление против совести. — Блондин мотнул головой, указывая на место рядом с собой на красном диване. — Падай.
Я послушалась, готовая расцеловать его хотя бы за то, что от охранника веяло нормальностью. Только это и нужно было сейчас. Сергей протянул планшет:
— Интернет-магазин в помощь.
— Разве мне не запрещено?
— Ну, я же рядом. — Он закинул на спинку дивана руку, вот-вот готовую сползти мне на плечо.
Я сделала вид, что не замечаю, и сосредоточилась на экране. Пусть! Я готова простить некоторую дружескую фривольность, лишь бы всё снова стало обычным. Словно старушка перед смартфоном, я застыла, не зная, что вбить в поисковую строку.
— Медитируешь? — спросил блондин. — Или никак не решишь: Майбах или нижнее белье в бриллиантах?
— Нижнее белье пригодится, а вот бриллианты на нем — никому не нужная роскошь. К тому же неудобная. Что такое Майбах?
— Машина. Дорогая аж жуть. Не хочешь?
— У меня прав нет.
— На площадке перед домом круги нарезать можно и без прав. — Смеялся он.
Радуясь подсказке, я набрала «купить нижнее белье» и открыла первый попавшийся сайт. Сергей ткнул пальцем в кружевной бюстгальтер ценой в пол моей зарплаты.
— Мне нравится, заказывай.
Я покраснела и отодвинулась.
— Позвольте, я сама…
— Не выйдет. Контроль — наше всё. Считай, что я врач, и кончай стесняться.
Посмотрев на наглую белозубую улыбку, я поняла, что сопротивляться бесполезно. В конце концов, не всё ли равно? По сравнению с моим сумасшествием выбор белья при постороннем мужчине — ерундовая проблема.
Впрочем, неожиданно шоппинг оказался занятием веселым и помог отвлечься. Сергей шутил напропалую, спустя несколько минут даже я начала улыбаться и понемногу отшучиваться.
— Хватит выбирать спортивное, ты ж не на Олимпиаду собралась! Закажешь это платье, — тыкал он пальцем в кораллового цвета наряд, — и к нему эти туфли, и за это я покатаю тебя на Майбахе.
— Зачем вам платье? Оно вам не пойдет.
— Да ладно, тебе отдам. А если вот это черное с открытой спиной купишь, я еще и водить научу. Только при условии, что ты его наденешь на уроки вождения.
— Договорились, если вы будете в коралловом, я буду в черном.
— Облом, моего размера нет, — заливался хохотом Сергей.
В корзине интернет-магазина набралась сумма, на которую я боялась смотреть, но Сергей подначивал меня и отмечал галочкой то, что подороже. И мне надоело подсчитывать, какую часть квартирных счетов составила бы та покупка или эта. Внезапно в боковой колонке, где обычно выскакивает реклама, я увидела фото юноши с длинной челкой — того самого, из ночного клуба, а рядом жирный заголовок «Сына депутата убила девушка?!»
Не спрашивая разрешения, я нажала пальцем на блок.
— Что ты творишь?! — подскочил блондин.
Холодея, я быстро прочитала:
«В громком убийстве Ивана Денисова наметился прогресс!
Следственный комитет сообщает, что в деле появилась главная подозреваемая — жительница Ростова-на-Дону, некая Варвара Н., переводчица, двадцати пяти лет. Согласно записям с камер слежения, сын депутата Госдумы и девушка разговаривали незадолго до происшествия, и между молодыми людьми возникла ссора. Предположительно В.Н. застрелила Ивана на почве ревности. Однако, по информации от СК РФ, допросить подозреваемую не удалось, так как она скрылась и в настоящее время находится в розыске. Представитель СК просит всех, кто увидит Варвару, незамедлительно сообщить о ее местонахождении в органы полиции».
Моя фотография, взятая с аккаунта в соцсети, прилагалась.
— Вы знали, да? Этого не может быть… — бормотала я, видя, что охранник не удивился, — просто не может быть…
Сергей поджал губы:
— Уже есть. Ну и что? Им же надо на кого-то повесить мертвяка.
— Но ведь я же не… Он, убитый, предложил мне наркотики… там… в клубе. Мы перекинулись парой слов… Он не… Нет, я… Что теперь делать? — мои глаза наполнились слезами.
— Сидеть на попе ровно, — сказал блондин. — И ждать, пока мы будем готовы сделать ответный шаг.
— А ваш Черкасов? Разве ему нужно, чтобы на него навесили уголовное дело? — сглатывая слезы, проговорила я. — Ведь укрывательство преступника — это уголовное дело!
— Твоя вина не доказана, так что успокойся. Нам никто ничего не предъявит. И это вообще липа, чтобы народ бдительно тебя в толпе высматривал. А вот мы, надеюсь, сможем призвать Шиманского к ответу.
— Правда? — я держалась из последних сил.
— Правда. — Большая ладонь сжала мои плечи. — Не бойся. Здесь ты в безопасности. А Шиманскому надо создать иллюзию активности и любыми способами убрать единственного свидетеля. Только для этого сначала придется тебя найти…
— А он найдет?
— Без вариантов, — ободряюще улыбнулся Сергей. — Не реви. Лучше давай мы тебе еще каких-нибудь ничтяков закажем. Духи от Диор. И конфет. Чего еще?
Я вся как-то незаметно оказалась у него под мышкой, и пусть я бы никогда не позволила постороннему мужчине вести себя так со мной, сейчас у меня просто не было сил возвращать бесцеремонно сдвинутые границы. Мне даже хорошо было от ощущения живого тепла, передающего уверенность и приземленность. Резкий окрик прервал охранника:
— Ларин! Ты что себе позволяешь?!
В арке на входе стоял Валерий. Его лицо побледнело, а глаза горели гневом.
— Выйдем. Надо поговорить! — распорядился он и, резко развернувшись, вышел вон.
Сергей убрал руки и пробормотал:
— С цепи, что ли, сорвался? Вообще не узнаю шефа… Походу, кетчупа переел.
Из холла долетали хлестские слова выговора, постоянно перемежающиеся местоимениями «она», «её», «к ней». Неприязнь олигарха выражалась явственно. Полагаю, он и сам не догадывался, отчего одно мое присутствие раздражает его. Возможно, Валерий и термин «реинкарнация» не слышал. Но если в моих видениях была хоть толика правды, Черкасову было за что меня не любить.
Опять пойманная в сети стыда, я поспешила ретироваться. Неслышно проскользнула на лестницу, украдкой взбежала по ступеням. Оглянулась, как вор. Странно было испытывать эту вину, странно было думать так, словно в моем мозгу поселились два человека: я прежняя и индус, который, подлец, и не собирался исчезать, напоминая о милой родинке на бедре у Ва… да нет же! Нет! — обрывала себя я. — Родинка была у Соны. Это было так давно, что не сосчитать лет, жизней, эпох! Валерий — совсем другой человек! Это всё вообще может быть галлюцинацией после сотрясения мозга. Но от мыслей и образов было не избавиться. Они накатывали волнами, закручивая шторм в моей голове.
Я остановилась на площадке между вторым и третьим этажами. Сердце выскакивало из груди. Непрошеные, в памяти вставали жаркие ночи, изгибы голого тела маленькой индианки, вынужденной любить Матхураву, то есть… «меня». Насилие отвратительное и сладостное одновременно. Ограненный рубин, каплей застывший на золотой цепочке замысловатого плетения. Он полз вслед за «моей» рукой по животу Соны… А ладони потели у меня. Ожерелье из бриллиантов и сапфиров, не прикрывающее юные груди. Намотанные на кулак каштановые волосы. Страдание в ее глазах и покорность. И «моё» упоение властью. День ото дня, ночь за ночью…
Нет, я не могла… Это не я! — пытался спастись разум, но стыд, самый настоящий, драл сердце на тысячу кровавых кусков. Больно! Я перегнулась через холодные перила и посмотрела в просвет на светлые плиты пола: не разбить ли голову о мрамор, чтобы не взрывалась?
Горькая усмешка коснулась моих губ: и это я считала себя хорошей? Я?!
Я заставила себя идти дальше, мучаясь от того, что память о реинкарнации всё сильнее врывалась в моё настоящее. Зачем я хотела вспомнить, кем была?! Отдала бы всё за неведение! Люди мечтают знать о прошлых жизнях, чтобы узреть былую славу, утраченную роскошь, великих любовников, а вместо этого получают при случае пухлую, исписанную гусиным пером историю болезни в масляных пятнах и с дурным запахом.