«Я не жестока, я не принимаю насилия! Тот человек с необузданными страстями, одержимый, просто не мог быть мной!»
Но мысли не уходили, они закручивались воронкой над моей головой и гудели. Оттого болел затылок, и сомнения затемняли чувство, которое я назвала Валере любовью. Думалось: а вдруг возникшее к нему притяжение — не больше, чем еще одна иллюзия? Вдруг он не просто равнодушен, но смеется надо мной? С удушливой волной меня бросало в жар, затем в холод. Сердце гулко стучало от осознания того, что Валера совсем рядом, всего парой этажей ниже.
Кем были его гости? Деловые партнеры, друзья или женщины? Чего стоило ему быть хоть на грамм приветливее? Что заставило меня сделать первый шаг в отношениях с едва знакомым мужчиной? Раньше я никогда бы не призналась парню даже в обычной симпатии. А теперь желание увидеть Валерия, просто поговорить, узнать о нем больше изводило нетерпением, как влюбленную в старшеклассника девчонку-подростка. Я ходила от стены к стене, останавливаясь у порога и прислушиваясь, в тщетной надежде услышать его шаги. А потом ругала себя.
«Одному Богу известно, что думает этот человек обо мне!»
Чтобы хоть чем-то себя занять, я принялась рассматривать вещи, которые до этого безразлично сложила в шкаф, примерила. Короткое черное платье с открытой спиной я надела последним. Оно село, как влитое, подчеркнув фигуру. «Слишком откровенное», — подумала я и хотела уже потянуть за боковую змейку, чтобы разоблачиться, как где-то совсем рядом раздалась трель мобильного.
Я дернулась на звук, но остановилась: мне четко сказали — не подходить к телефонам. Трель повторилась. Долгая и настойчивая.
На десятый звонок я не выдержала и приоткрыла дверь — «старческий» телефон лежал на ковровой дорожке. За громкими ритмами музыки, наполнившими дом от подвала до крыши, его никто не слышал. Сотовый опять зазвонил, затем с того же номера пришла смска: «Валера, срочно перезвони!»
Я закусила губу: вдруг что-то важное? Немного поколебавшись, решила спуститься в кухню и оставить телефон там, чтобы Валера скорее нашел его.
Крадучись, я пошла по служебной лестнице и, дойдя до пролета между первым и вторым этажом, услышала сквозь музыку баритон Валеры. Затаилась. Его голос стих, я осторожно вытянула шею и глянула вниз. И тут же пожалела об этом: он был в столовой. Не один.
В джинсах и без рубашки Валерий стоял, облокотившись о стол и равнодушно наблюдал, как перед ним обнимались и целовались две едва одетые девушки, красивые и холеные, с какими не столкнешься на улице в разгар дня. Рядом на тележке с серебряной ручкой беспорядочно толпились бокалы и снифтеры, вино, коньяк, шампанское в ведерке со льдом и огромная бутылка виски с квадратными углами. «Вот значит как „отдыхает“ молодой миллионер, которому все позволено!» Сожаления за утреннее признание обрушились на меня. Ощущение пошлости, мерзости и… возбуждения заставили замереть. Я отвела от вакханок глаза, и тут же почувствовала взгляд.
Мы смотрели друг на друга всего лишь секунду. Губы Валерия сомкнулись в тонкую злую полоску, черты заострились, как у хищника перед атакой.
— Пошли вон отсюда! — раздалось его громогласное. Послышался шелест купюр, брошенных на столешницу.
Поддавшись внезапному, неконтролируемому страху, я развернулась и побежала наверх. В нахлынувшем ощущении жертвы свело мышцы, запульсировала в висках кровь.
Валерий настиг меня у двери в комнату. Схватил за руку, резко развернул и прижал к стене. Теряясь при виде ярости в черных глазах, я пробормотала:
— Извините… Только хотела вернуть ваш телефон… Извините… — и тут же почувствовала, как его вторая рука сдавила мне горло. Вдохнуть не удавалось. Мысль о мести и Матхураве мелькнула и исчезла. Мои глаза расширились от ужаса.
— Стерва! Я говорил не подглядывать за мной! — рявкнул он. Мне в лицо пахнуло концентрированным алкоголем.
Валерий ослабил хватку и втолкнул меня в комнату. Ударившись о стену, я упала на колени и закашлялась. Он шагнул ближе и начал расстегивать ремень, говоря зло и угрожающе:
— Ты хотела продаться подороже? Так давай, покажи, на что способна.
— Не надо. Уходите! — только выдавила я, закрываясь руками и не веря, что это происходит со мной.
— Цену набиваешь? — гаркнул он в пьяном угаре, совершенно невменяемый. — Не выйдет. Сначала тест-драйв.
— Уходите, пожалуйста, не надо! Прошу вас! — расплакалась я.
Я была поражена страхом и призрачной виной, парализована ими. Валерий склонился надо мной и, дернув за косу, заставил посмотреть на него снизу вверх.
— Что, думаешь, красивой фигурки и мордашки достаточно, чтобы богатый идиот раскошелился? Захотела жить в шоколаде?
— Мне не нужны ваши деньги! — хрипло вскрикнула я, задыхаясь от обиды и негодования.
— То-то в покупках ты не стеснялась, — он кивнул головой в сторону шкафа и ядовито оскалился.
Я подскочила, закричала во весь голос:
— Помогите!
Он поймал меня и закрыл ладонью рот.
— В доме никого нет. Только я и ты, — сказал Валерий.
Обливаясь слезами, я попятилась и, споткнувшись, упала на кровать. Грубый и яростный, он навалился всем телом. Задрал короткое платье и… позволил себе всё, что хотел.
В пьяном, унизительном, беспощадном насилии, которому не было конца и края, я, зажмурившись, повторяла:
— Не надо. Не надо…
Пока не потеряла сознание.
Когда я пришла в себя, уже рассвело. Валерий спал прямо на мне, сдавливая тяжестью. Было трудно дышать. В первый момент подумалось, что теперь все равно, дышу ли я. Потому что я была неживой, грязной, пропитанной чужим запахом, будто подобранная на помойке резиновая кукла.
Без единой эмоции я констатировала, что у Валерия была родинка на бедре — на том же месте, что и у Соны. «Проклятый Матхурава», — мелькнуло в уме, и вместе с мыслью вспыхнули ощущения: ломота в пояснице, ноющая боль в животе, сухость во рту. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Резкий страх, что всё сейчас повторится, заставил меня дернуться, но запястья были примотаны к изголовью кровати. Я попыталась оттолкнуть от себя худощавое, мускулистое тело насильника, испытывая к нему не меньшее отвращение, чем к себе.
Валерий поднял голову, заспанный и еще хмельной. Увидев мои привязанные, затекшие кисти, бросил:
— Черт!..
Он громко сглотнул, встряхнул кудрями, пытаясь понять, что происходит. Затем, нетвердо встал на ноги, натянул штаны и, стараясь не смотреть на меня, принялся отвязывать.
Все уже было бессмысленно: утро, солнце, вчерашние слова, кармические долги. И страх. Потому что меня больше не было. Я была уничтожена, стерта с лица земли.
— Ненавижу тебя, скот! — сказала я не своим, погрубевшим голосом.
Валерий ничего не ответил. Освободив меня, буркнул:
— Потом поговорим.
Я потянула на себя сброшенную на пол простыню, валявшуюся рядом с разорванным платьем. Прикрывшись ей, встала и ударила его по лицу наотмашь, со всей силы. Он схватился за щеку.
— Скот, — повторила я. — Я бы прокляла тебя, но не хочется новые узлы завязывать. Хватит с меня прошлых жизней!
От второй пощечины Валерий успел отклониться, перехватив мою руку. Рявкнул:
— Прекрати. Ты сама этого хотела!
— Чудное оправдание низости!
Он ничего не ответил и пошел к двери, застегивая на ходу ремень на джинсах. Во мне бурлило негодование:
— Я разрываю договор! Требую вернуть мне мой телефон с записью! Я заберу только свои вещи и ухожу сейчас же! От тебя, сволочь, мне ничего не нужно. Разберусь как-нибудь без твоих услуг! Убьют? Плевать! Так даже лучше!
И это было правдой. Каждая часть моего тела была отравлена им, осквернена изнутри и снаружи. Хотелось не чувствовать, не думать, не жить.
— Замолчи, — резко перебил Валерий.
— С какой стати?! — процедила я, специально пытаясь вывести его из себя. — Ты — торгаш! Подлый, мерзкий торгаш! Для которого ничего, кроме денег не существует! Ничего святого, тонкого, никаких чувств! Чтоб ты знал, жизнь — не только деньги! И не всем они нужны. Верни мне телефон. Я ухожу сейчас же!
— Голая? — Валерий встал у двери и сверкнул глазами: — Угомонись. Ты останешься здесь столько, сколько я скажу.
— Так это все-таки похищение? — язвительно сказала я, ища взглядом что-нибудь тяжелое. — Приводи своего адвоката, я все ему расскажу. Особенно подробности этой ночи! Прекрасное уголовное дело, не находишь?! И я, как всегда, единственный свидетель и потерпевшая. Надеюсь, прокуратура заинтересуется! Засадить бы вас с Шиманским в одну камеру, чтобы вы развлекли друг друга! Уроды!
— Слова выбирай.
— Незачем.
— Ты не выйдешь из этой комнаты, пока это не будет нужно мне. Приведи себя в порядок и оденься. Всё! — Валерий с грохотом хлопнул дверью.
Щелкнул замок. Проклятый «умный дом»!
Я бросилась следом, дернула за ручку и услышала едкий голос Сергея:
— Никаких связей, никаких игр, говоришь?
— Не зарывайся! — одернул Валерий и уже мягче: — Не в том дело. Дурдом какой-то. Пойдем ко мне в кабинет, расскажу.
Я забила кулаками по дверному полотну и закричала:
— Сергей, Сережа! Он запер меня тут! Помогите!
И в ответ — раздраженный голос Валерия:
— Погоди. Георгий Петрович не зря волновался: крыша у нее все-таки поехала. От сотрясений и потрясений. Придется искать психиатра в срочном порядке.
— Всё так плохо?
— Не верьте ему, Сергей! — кричала я через дверь. — Это ложь! Подлая ложь!
— Угу, бегает голая и кричит о прошлых жизнях. Я ее на ночь даже привязал к кровати. Могу открыть, сам увидишь, — удрученно сказал Валерий.
От возмущения я лишилась дара речи.
Глава 9. Умалишенная
Гневные мысли били рикошетом по стенкам черепа, но ярости было не в кого выплеснуться, разве что в неистовые попытки смыть его запах с собственного тела. Злясь на дрожь в перетруженных мышцах и ноющую боль в пояснице, я все-таки оделась и заплела косу. Назло. Если заявится, пусть видит, что я не раздавлена.