— Хорошо, допустим, действительно существуют прошлые жизни. И кем ты была?
— Жизней было много, разных.
— Ты что-то говорила про Индию. Это интересно.
— Ювелиром, мужчиной. Знаешь, забавно, но я вспомнила, как делать украшения и обрабатывать драгоценные камни. Только зачем это слепой?
— А ты любишь драгоценности? — упорно не хотел слышать о слепоте Валерий.
— Красиво со стороны, у меня их особо не водилось, если не считать пары золотых сережек и кольца, подаренного мамой.
— Тогда про огранку, может, просто читала где-то? Память иногда выдает поразительные вещи, не говоря уже о подсознании.
— Не читала, — покачала головой Варя.
— И что же, мы с тобой встречались в Индии? Кем я был? Царем? Раджой? — Валерий решил подыграть, ловя себя на мысли, что несмотря на скептицизм, ему правда были любопытны ее ответы.
— О нет, не раджой. Уверен, что хочешь знать? Тебе вряд ли понравится.
— Почему? — засмеялся Валерий. — Меня что, съели львы?
— Львов в Индии не было, — медленно ответила Варя, отводя глаза, словно ей было стыдно. Помолчала немного и решилась. — Ты был девушкой, а я мужчиной. То, что случилось той ночью, повторяется много раз. Мы меняемся местами, калеча и унижая друг друга. Странная, в чем-то садистская любовь. Или болезнь… Я поступила с тобой так же мерзко, как ты со мной. Прости…
Смех Валерия мгновенно потух, ее прямота резанула по сердцу и оглушила. Что-то внутри него завибрировало от боли, будто Варя пыталась ударить его словом и попала в самую точку. И теперь не она, а он внезапно ощутил себя уязвимым, несмотря на всю логику, на то, что сам корил себя за ту бешеную, нутряную, тяжелую грубость по отношению к ней. Болезнь…
В голове Валерия помутилось, но тут же сработала защита, будто предохранитель, спасающий электрическую сеть от перегрузки. Черкасов помрачнел и бросил жестко:
— Это ты больна. Только ты! И всё случилось, потому что ты сама этого хотела! Напросилась.
Распахнулись ворота, и въехал минивэн. Сергей и Ника! Еще пара спасательных кругов, пусть они с ней разбираются. Не говоря больше ни слова, Валерий встал и пошел в свою спальню, где противной трелью надрывался телефон.
Глава 23. Искупление. Пункт второй
— Зря радуешься. Он дорого берет за такие покупки, — хмуро сказала я, слыша праздничное возбуждение Ники при примерке обновок.
— Да ладно, ты к нему предвзята, — бросила подруга. — Он неплохой и вообще, кажется, в тебя влюблен.
— Это вряд ли. Посмотри. — Я выставила вперед запястья и щиколотки, как говорят, с синяками. Да, мне не скоро случится забыть его хватку и привязанные к кровати руки и ноги… В пояснице заныло, в животе похолодело от воспоминаний.
— Это же от аварии, да? — уже менее радостно спросила Ника.
— Нет. Столько стоит чемодан со шмотками, которые ты так хвалила.
— Он, что, тебя…
— Изнасиловал, — жестко закончила я, решив называть вещи свои именами. — Пьяный. Позапрошлой ночью. Грубо и цинично. Как модно говорить, с элементами БДСМ.
Никин контур медленно осел — на кровать, видимо.
— Боже мой, Варенька… Тебя? Как же это?
— Вот так, — я убрала с лица мокрые волосы. Мешало все: и одежда, и тело, и проклятая слепота. — После того, как я призналась ему в любви…
— Какой же гад! — Ника вскочила, обняла меня. — Я чувствовала, чувствовала, что-то не так! Почему тогда ты осталась?
Я рассказала ошеломленной Нике всё, не заботясь, как она воспримет мои «кармические галлюцинации» и уже не слишком веря собственным мотивам — резкий демарш Валерия выбил меня из равновесия гораздо больше, чем падение в бассейн. Я ведь готова была поверить, что он что-то понял! Мне показалось, что его голос ласков и внимателен, что я со всеми моими «приколами» и странностями ему действительно интересна…
Но с иллюзиями тоже надо уметь прощаться. Сона никогда не любила Матхураву, и ее право — не прощать ни сейчас, ни тогда. И мы не целое, мы — две разрозненные части Сущего, не сданные экзамены, столкнувшиеся в морях айсберги. Нормальных отношений у меня с Валерием не будет, они невозможны, как не вырасти манговому дереву среди льдов. Вот то, чего я, ослепленная вдвойне любовью и загипнотизированная идеей о принятии, не хотела признавать.
Я была не только слепой, но еще и глухой. Разве можно было не обращать внимания на раздражение Валерия, на скованность, напряжение, слова хлесткие, как плеть, и равнодушные? Ему же было в тягость мое присутствие! Валерий лишь испугался, что убьют нужного свидетеля. И эту мимолетную слабость я приняла за нечто большее. Его «прости» ничего не стоило. Увы.
Мысли сплетались в орнамент, становились выпуклыми, и стало ясно, что моя слепота была настолько глубока, что из метафорической превратилась в физическую. Разве врач не назвал ее психогенной, добавив, что надо убрать объект стресса? А я с упорством осла продолжаю биться лбом в стену, считая, что это закрытые двери, к которым надо подобрать ключи. Шишка на лбу — еще одно доказательство тому. Вселенная говорит и показывает все, как есть. Расставила знаки, распылила эмоции. Их только надо понять правильно…
В конце концов, я хочу вернуть свет. Я тоскую по свету! Я люблю свет! Достаточно уже мрака! — решила я и спросила у фонтанирующей эмоциями Ники, которая собиралась выдрать все до последней волосинки из шевелюры Черкасова:
— Ты сказала, у тебя есть с собой деньги. Много?
— Да, твой папа дал, в долларах где-то десять тысяч. Смотря какой курс обмена.
— Нам хватит. Ник, понимаю, что тебе хочется прямо сейчас расквасить ему лицо, но очень прошу, давай поступим мудро. Чтобы нас с тобой больше не подхватывали под микитки и, как багаж, не везли туда, куда нужно им.
— Да! Да, солнце мое! Я все для тебя сделаю. — Ника опять сжала меня в крепких дружеских объятиях, и моему сердцу стало легче. — Девочка моя, как же ты настрадалась, а я ничего не знала…
Я не убегаю, — твердила я себе, — просто иногда надо уметь ставить точку, а не жить бесконечными многоточиями. Своими словами Валера недвусмысленно предложил это сделать. Пора освободить его и себя.
Закрывшись в ванной и включив на всякий случай воду, мы обсудили план побега. В душé ничего ему не противилось, значит, время назрело.
Такси остановилось у белого многоэтажного здания с ребристыми гранями, будто бы собранными из Лего. Отель Хилтон с одной стороны подпирал обрыв перед пляжем, с другой — выцветшие за лето газоны. Поодаль раскинулся парк, другие отели, но именно здесь пустоты было слишком много. Соленый ветер носился над водою, как бешеный, и оттого в сердце умножалась ржавая тоска.
Поправив полы льняного пиджака и намотанный на шею хлопковый шарф, Валерий вошел в холл, нашел нужный лобби-бар. Сел за столик. Интерьер в желто-коричневых тонах и даже скатерть показались унылыми. Хорошенькие девушки у барной стойки оживились при виде Черкасова, зашушукались.
Обычно Валерий изобразил бы деланное равнодушие или, наоборот, интерес; расправил бы плечи — его мужское эго всегда было радо внести в копилку еще один заинтересованный женский взгляд, но теперь Черкасов просто уткнулся во вторую чашку кофе. Подумал, нужна третья, чтобы не заснуть — два часа сна за сутки мало.
Невысокий, курчавый мелким бесом, кареглазый и некрасивый Андрей Мостер подошел легкой походкой секунда в секунду, хотя Валерий уже устал ждать — десять минут тянулись бесконечно. Крепкое рукопожатие, сухие приветствия, взгляды с цифрами вместо зрачков.
— Ситуация изменилась, — без экивоков вступил Мостер. — Учитывая сегодняшние обстоятельства, я вынужден предложить вам меньшую сумму за компанию.
— Какие обстоятельства? — нахмурился Черкасов, впервые, пожалуй, за всю свою историю не удосужившийся прочитать новости и созвониться с топами перед крупной сделкой.
— Ну как же, приобретать компанию с такими проблемами — большой риск. Долги и штрафы лягут на нового владельца. Сами понимаете, будет стоить немалых денег решить эти вопросы и вернуть бизнес обратно на рельсы. Поэтому я готов вам предложить лишь треть от оценочной стоимости компании. — Он протянул бумажку с цифрой, при виде которой Черкасов вспыхнул гневом. Мостер продолжал: — Мои юристы в принципе отговаривают меня от того, чтобы ввязываться в это дело сейчас. Но ваша сеть все еще имеет для меня интерес, хотя ее перспективы в настоящий момент близки к нулю.
— Отчего же? — у Черкасова пересохло во рту. Потенциальный контрагент то ли прознал о его проблемах, то ли блефовал, идя ва-банк, чтобы отхватить лакомый кусок задарма. — Что так изменилось с восьми утра?
— Вы не в курсе? — удивился Мостер. — Посмотрите новости. — И протянул планшет с медиа-метрикой, где на первых позициях всех новостных агентств красовалось поданное под разным соусом известие — сотовый ритейлер «Дримсеть» находится на грани закрытия — владелец объявлен в федеральный розыск по факту мошенничества, вскрылась партия поддельных мобильных устройств из Китая. Также владелец Валерий Черкасов подозревается в похищении и преступных действиях в отношении пропавшей четыре дня назад девушки… Задержаны его сотрудники службы безопасности, обвиняемые в пособничестве: Кирилл Усанов и Руслан Данич.
Мир рухнул в одно мгновение, небо свернулось в комок и со слюной провалилось в заледеневший желудок Черкасова. Стало ясно, зачем и почему Шиманский «ограбил» склад с новой партией товара, теперь это будет представлено, как облава на мошенника.
Валерий потерял дар речи и не мог вдохнуть, словно ему ударили под дых. Да и что тут скажешь? Любое объяснение будет выглядеть жалким и невнятным. Мостер спас от необходимости унижаться подобными комментариями. На его красном от израильского солнца лице даже проглядывалось дозированное сочувствие — ровно столько, сколько может позволить себе делец на важных переговорах.
— Я мог бы отказаться от сделки, — сказал он. — Или сообщить властям о вашем местонахождении. Но мы все знаем, что в бизнесе слишком много подводных камней, не всегда соотносящихся с законом. А ваши личные дела меня не касаются.