— Да ничего, Саша, у всех бывает. Не смущайтесь.
Будто из-под земли появившаяся горничная принесла по стакану сока на серебряном подносе, поставила перед нами рядом с большими ресторанными тарелками с горкой риса и овощами карри. Горничная сразу же растворилась в затемненном продолжении просторной столовой.
Александра посмотрела в черный прямоугольник окна и вздохнула. Наколола вилкой кусочек баклажана и снова вздохнула. В задумчивой полутьме комнаты ее ребяческую хвастливость и надутые губки как дождем смыло, осталась только она сама, загрустившая по-настоящему, наполненная сожалений и чего-то невысказанного. Я не мешала ей быть самой с собой. Иногда человеку это надо: быть не одному, но в одиночестве. Мне было лучше в тишине.
В углу большие старинные часы в резном футляре отсчитывали минуты. Ветер шумел за окном, напоминая о холоде. Мне хотелось обратно — в простоту и жару Ришикеша, но увы… Как говорил Мастер: «Вы не можете оставаться подле меня вечно. Но вы можете слиться с Целым, и нести меня внутри. Я — часть Целого. И вы тоже». От одного воспоминания о Праджни-Джи на душе стало солнечнее.
Саша подняла на меня глаза.
— Вы мне очень нравитесь, Варя. Возле вас как-то… тепло. Я вроде и не знаю вас толком, а все равно хорошо.
— Это очень приятно слышать, — улыбнулась я.
— Можно быть с вами откровенной? — Она взглянула с надеждой, будто мечтала выговориться мне, как случайному попутчику в поезде, которого никогда больше не увидит.
— Да, конечно. — Я уже привыкла в ашраме к признаниям посторонних людей, рассказывающих мне, незнакомке, о сокровенном, будто самим себе. Я просто выслушивала и ловила потом облегчение в голосах рассказчиков — очистив душу, их исповеди улетали прочь, отпущенные с миром на откуп непредвзятому слушателю.
— Мне кажется, вы поймете, — проговорила Саша. — Когда человек испытал боль, он понимает другого. Быть слепой, это же… больно?
— Да.
— Я изменяла мужу. С тем самым мужчиной, о котором я предупреждала вас в Индии. С Валерием Черкасовым, — звонкий голос Саши сразу осип, она прокашлялась. — Но это в прошлом. Всё в прошлом. К счастью.
С полным вниманием я воззрилась на Александру, осознав, что Вселенная не случайно привела меня к ней.
— Для меня было все серьезно, — перемежая слова вздохами, говорила Саша. — Для него — нет. Так больно было оказаться просто игрушкой. Надоевшей. Я любила его, верила, а надо было верить таблоидам… Но, знаете, всегда хочется думать, что ты особенная и необъезженного жеребца сможешь укротить. Даже азарт какой-то, ведь другим не удалось, а много дурочек пыталось… Таких, как я. — Саша отложила вилку, так и не прикоснувшись к еде, схватилась обеими руками за стакан, словно за якорь. — Мне тогда было девятнадцать, я скучала одна в Москве… Мы познакомились на вернисаже. Все закрутилось бурно, красиво, как в кино. И я влюбилась. Просто сумасшедше влюбилась…
Саша замолчала, лицо ее повзрослело и страдальчески осунулось, под глазами легли темные тени. Она посмотрела в дальний угол.
— Сказала, что буду принадлежать только ему. Уйду от Бори. А Валерий… он просто похлопал меня по плечу, представляете? И сказал: «Не надо. У нас ничего не было. Просто секс». Я не поверила, думала, обиделся на что-то, ведь до этого в нем было столько страсти… Но он ушел, а я начала сходить с ума. Звонила ему. Искала встреч… Сейчас трудно представить, зачем. Даже в офис к нему пришла. Решила, если при всех покажу, что на всё ради него готова, он поймет и вернется ко мне… В каком-то фильме видела такое. Глупо, конечно, заявляться на совещание. Сидят мужики в пиджаках, баксы считают, и тут я… Валерий ничего не понял, он и не хотел понимать. Кто я для него? Игрушка… Он разъярился и просто выставил, как шлюху подзаборную… Прямо в приемной у меня случилась истерика, ноги подкосились. Лена, его секретарь, мне воды принесла, дала успокоительного, посочувствовала.
Саша перевела дух, а я вспомнила, что Сергей и Валера постоянно упоминали имя некой Лены.
— Если бы не Леночка, я так бы и не узнала, что Валерий еще и смеялся надо мной. В переписке, — продолжила Саша.
— Вот как! — Светлый образ вездесущей помощницы подугас.
— Да, Лена показала потихоньку. У нее пароль был от его почты. Она меня и потом поддерживала. Мы с ней дружим до сих пор.
— Понятно, — только и сказала я, прислушиваясь к растущим в душе подозрениям. — А ваш муж, он так ничего и не знает?
Саша покачала головой и пригубила сока.
— Наоборот. Борис все знает. Дело в том, что мне было так больно! Первая любовь, и такой позор… Муж… вы, наверное, догадываетесь, что я вышла замуж без особых чувств. Казалось удачным поворотом судьбы то, что меня выбрал такой большой человек. Но перенести разрыв с Валерием я не смогла. Его жестокость была невыносима, прямо душу выворачивало наизнанку. В тот день из офиса Валерия в заехала в бар, выпила… не помню, сколько и чего. Но, наверное, очень много, потому что в голове мутилось. Я села за руль и плакала-плакала, пока не решила покончить с собой — на полной скорости врезаться в дерево. Написала прощальную смску Борису. Но, знаете, Варя, в последнюю секунду меня будто торкнуло что-то изнутри, что-то ёкнуло. Вот тут, где сердце. И в последний момент я попыталась вырулить. Это меня спасло, не совсем, конечно, но я выжила.
С ресниц Саши скатились слезы. Меня пробрала дрожь. Я взяла ее за руку, и увидела разворачивающиеся один за другим кадры, будто анимация в PowerPoint1. Не прошлую жизнь Саши, а эту: удар, звон разбитого стекла, клиническую смерть. Затем наступила кома — белая, тягучая, из которой не удавалось выбраться, а когда девушка пришла в сознание, последовала долгая боль и бесконечные слезы.
У меня заломило в висках, я сочувствовала ей и сердилась на «того» Валеру. Рассудок снова зашумел, утверждая, что он справедливо оказался в тюрьме, бессердечный, холодный эгоист, ради которого не стоит рисковать. Я сглотнула слезы, они все равно проступили на глазах. Мне было больно за Сашу, но я не могла не любить, не получалось даже мысленно отказаться от Валеры нынешнего.
Саша утерла слезы, посмотрела благодарно на мои:
— Я чувствовала, что вы поймете, Варя! Знаете, даже мама не плакала вместе со мной, как вы…
— Мне очень жаль, что с вами все это случилось! Вы еще так молоды и прекрасны, и впереди столько всего хорошего!
— Только я не могу больше иметь детей, — кисло улыбнулась Саша сквозь всхлипы. — А Боря так хотел… и хочет. Хотя у него есть уже двое от первого брака. Это был еще один повод для депрессии. Я долго лечилась у психиатров всяких, но больше всего помогли месяцы у Праджни-Джи. И йога. Фух…
— Замечательно, что так, — я тоже вздохнула. — А ваш муж? Наверное, с ним тоже пришлось вам сложно? Не каждый супруг готов простить…
— Борис сразу меня простил, нанял лучших врачей, возил везде, сам сидел, как нянька. И, знаете, мне кажется, я его полюбила за это. Теперь мне никто не скажет, что я живу с мужем из-за денег, никто! — сказала Саша, скомкав в пальцах салфетку. — Но Валерия, конечно, Боря возненавидел. Его можно понять. Он же большой человек, практически все может, а тут бессилен. Боря однажды в сердцах сказал: «Твой любовник убил моих детей! Он поплатится за это!» И я, если честно, испугалась — вдруг киллера наймет. Тогда, уже после Индии я слышала про карму и стала уговаривать Борю не убивать Валерия. Зачем такой грех на душу брать, правда?
Я похолодела.
— Я заставила Бориса поклясться, что он не убьет Валерия, — с гордостью сказала Саша. Выдержав паузу, она распустила волосы и встряхнула головой, сбрасывая печаль с плеч. — И представьте, он дал мне слово! Видите, какой у меня замечательный Боря?
Я снова кивнула, пытаясь не выдать вулкан эмоций, вскипевших внутри. Паззл сложился! Требовалось «закрыть» еще один вопрос, и я спросила:
— Скажите, Саша, а вы еще дружите с Леной, секретарем Валерия?
— Леночкой? — удивилась Александра. — Да, конечно. Она ко мне часто приезжала. И в больницу. И потом, пока не уехала в Лондон.
— А муж ваш как к ней относится, ведь она работала на «того самого», извините, вашего бывшего любовника?
Саша всплеснула руками.
— Боря выше таких пустяков. Он даже один раз ее телефон попросил — у них штатный переводчик заболел, что-то срочное надо было перевести. А Лена суперски знает английский.
— У Лены же была работа?
— Ну, она от шабашек никогда не отказывалась. Боря ей еще потом звонил, я точно знаю. И хорошо о ней отзывался.
— У Лены были проблемы с деньгами?
— А у кого их нет? Лена же из Твери, как я. Оказывается, мы жили в детстве на соседних улицах, представляете?! В Москве квартиру снимала, копила на ипотеку. Я предлагала ей у нас пожить, когда у нее проблемы с жильем были. Лена ведь совсем одна — мама ее давно умерла от рака. С отцом совсем не заладилось. Тот еще козел. А Лена умничка. Она даже меня по английскому подтянула, я петь собралась. Язык нужен. В общем, пока Лена не уехала, мы с ней дружили, как сестры. Жалко только, она так и не соблазнилась йогой, ей больше по вкусу тренажерка. Ой, а что это мы с вами, Варя, ничего не едим? — с фальшивым задором вскинула носик Саша, пытаясь взбодриться. — Через десять минут шесть, и тогда уже рот на замок. Налегайте!
— Что-то аппетита нет, — призналась я. — Можно просто чаю?
Голова шла кругом — было ясно: Борис Морозов поклялся жене, что не станет убивать любовника, но не мстить он не обещал. Он долго вынашивал план, как сделать месть «красивой»: оставить Черкасова без компании, без денег, без чести, посадить в тюрьму на максимально возможный срок. В тюрьме легко устроить персональный ад… Заместителю Секретаря Совета Безопасности не сложно было найти исполнителя. Наверняка «неотесанный Александр», о котором говорила Саша, — тот самый Александр Шиманский…
У меня меж лопаток сбежала ледяная струйка пота: я нахожусь в одном доме с убийцей и с заказчиком «наказания» Валеры. Не просто в одном доме, в его собственном доме! Меня ищут по всей Москве, а я пью чай пересохшими от волнения губами в его столовой! Вот это шутка Провидения! Обхохочешься! С другой стороны, как говорилось в одном детективе, если хочешь хорошо спрятать вещь, положи ее на самое видное место.