— Валера, простите, но я вынужден настаивать! Вашей гостье обязательно надо сделать МРТ, — взволнованно говорил Георгий Петрович. — Возможно, я перестраховываюсь, но вы меня знаете. Если помимо сотрясения у Вари более серьезное повреждение мозга, если мы не примем меры, последствия будут крайне неблагоприятными.
Но сейчас я с облегчением наблюдала лишь за одной реальностью. Перед моими глазами раскинулась кухня-столовая в полудворцовом стиле, у стола разговаривали милый доктор с бородкой и румянцем во всю щеку и длинный, как жердь, олигарх. После калейдоскопа с индийской челядью это успокаивало.
Я подала голос:
— Нет-нет, не стоит, Георгий Петрович. Со мной уже все в порядке. Просто голова закружилась… Я и без сотрясения плохо переношу перелеты и долгие поездки. Не волнуйтесь, пожалуйста.
— Вот видите? — с нажимом сказал врачу Валерий. — С ней все в порядке. Не будем устраивать много шума из ничего.
— Но все-таки… — громко вздохнул Георгий Петрович, — я предпочитаю более точную диагностику.
— Оставим ее на крайний случай, — ответил олигарх и, как обычный смертный, плеснул себе в кружку с разноцветными кружочками кипятка из блестящего электрического чайника.
— Спасибо за чай, он просто чудесен! — сказала я с улыбкой неизвестно кому.
Подула и принялась пить этот волшебный напиток, словно нектар, живую воду, способную спасти от сумасшествия. Пожалуй, никто бы не смог сейчас вырвать из моих рук веселенькую голубую кружку с улыбчивыми апельсинами.
Я усиленно делала вид, что все хорошо. Нельзя было показать хоть чем-то, что я теряю рассудок, ведь тогда олигарху я буду не нужна. Он попросту выставит на улицу, предоставив самой скрываться от убийц. Очень сомневаюсь, что хотя бы деньгами на обратный билет снабдит — все богачи жадные.
По мере того, как чай исчезал из моей кружки, я чувствовала себя все нормальнее и нормальнее. Однако желаемое спокойствие не наступило. Не знаю, почему, но даже не в столь роскошной обстановке, а в ресторане средней руки или в кондитерской с претензией меня обычно навещает неловкость. Несомненно, глаз радуют старания дизайнера, удобные стулья в стиле ампир, диванчики, кресла, пледы, натертые до блеска столовые приборы… Однако атмосфера, предполагающая расслабленное наслаждение, всегда заставляла меня пусть едва уловимо, но все-таки напрячься. Будто я не по праву пользуюсь предлагаемыми благами, как Золушка, прячущая под юбками бального платья грубые башмаки и замирающая в ужасе, что, обнаружив их, кто-то из гостей обязательно обличит самозванку.
Да, у меня много странностей. Или комплексов, — назовите их, как хотите. Конечно, хотелось бы найти им объяснения, а еще больше — избавиться от всего этого ненужного нагромождения «неудобностей», но увы… Пока аномалии прибавлялись по нарастающей, без пояснительных записок и комментариев.
Я с робостью осматривала сверкающую поверхностями кухню. Длинный овальный стол, за которым я сидела, серой полировкой крышки походил на громадный, залитый льдом каток… для дрессированных мышей. Казалось, они вот-вот покажутся из-за серебряного канделябра, стоящего по центру, в плиссированных юбочках и с розовыми шапочками на голове и начнут рассекать крошечными лезвиями коньков под забавный мышиный вальс. Обогнут только белые салфетки с кружками, словно случайные островки, и закружатся дальше.
Я задумалась, поймав себя на очередной странности. И тут же поняла, что неподобающую обстановке мультяшность навевала подушка с диснеевскими мышатами, брошенная на темно-красный, строгий диван у окна. А еще выбивались из интерьера большие чайные кружки, выстроившиеся на серебристой подставке. Пожалуй, их подбирали специально, отдавая предпочтение сумасшедше-детским, с пляшущими арбузами, с дядей Федором из Простоквашино; с волком и зайцем из «Ну, Погоди», с дружелюбным котом Леопольдом в неизменном банте-галстуке. Посуда отчаянно диссонировала с надутым собственной важностью образом миллионера. Мой изумленный взгляд метнулся к Валерию: неужели пропустила в нем что-то человеческое?
Он прыснул:
— Понравилась моя коллекция кружек?
— Да…
— Люблю наблюдать за реакцией гостей, — расхохотался Валерий. — Представьте важного перца из аппарата президента, когда ему подают кофе в кружке с капитаном Врунгелем?
— Это сложно представить.
— Зато потом гораздо проще найти контакт с людьми, которые росли с тобой на одних мультиках. Тараканы есть у всех, но хорошо, когда они понятны. — Довольный собой, он прошелся к холодильнику, больше похожему на космический челнок, а я, не веря собственным глазам, обнаружила на его длинных ступнях оранжевые мохнатые тапочки «львиные лапы». — Есть хотите?
— Пока нет, спасибо.
— А вот я бы не отказался от бутерброда, — сказал Сергей, входя в кухню. — ГОСТовская еще осталась?
— Ты, Ларин, всегда голодный, — прыснул олигарх.
Я ожидала увидеть здесь повара в белом колпаке или, на худой случай, кухарку в кружевном фартучке, но никак не то, что олигарх и его начальник службы безопасности сами извлекут багет из морозилки, разогреют в говорящей микроволновке, разрежут на большие куски, отхватят ножом толстые ломти докторской колбасы и разойдутся каждый на свой конец стола. Валерий полил сверху колбасу кетчупом и майонезом, закрыл сверху вторым кусом хлеба. Все это безобразие красовалось на огромной фарфоровой тарелке, как ностальгический памятник буржуина советскому студенчеству. И я поняла, что ничего не смыслю в олигархах.
Радостно жуя и запивая банальную трапезу чаем с четырьмя ложками сахара, Валерий кивнул мне:
— Точно не хотите? Вкусно.
— Я не ем мяса, — призналась я.
— Ах да, спортсменка, комсомолка, и просто… — он не договорил «красавица», как в советской комедии, вставил своё: — кришнаитка. И, значит, обязательно должна быть вегетарианкой. Наверняка еще и с бездомными животными волонтерствуете?
— Нет. И я не кришнаитка.
— А кто?
— Разве обязателен ярлык?
— Нет, — беззаботно пожал плечами Валерий.
— Ты очень похожа на отличницу из моего класса, — вставил Сергей, — сидела у нас за первой партой, щурилась точно так же, и так же очки не носила. Зато знала всегда и все. Ты наверняка была отличницей?
— Нет. Мама болела, я часто пропускала занятия в старших классах.
— О, так мы с вами заядлые прогульщики? — подмигнул Валерий. — Хотя по вам не скажешь.
— По вам тоже многого не скажешь, — сказала я, покосившись на «львиные» тапочки.
Миллионер рассмеялся:
— Люблю эпатаж. И сюрпризы.
— Неужели на званых обедах вместо шампанского разливаете в бокалы компот и подаете кабачковую икру?
Сергей тоже захохотал:
— Это уже не эпатаж, а извращение! Нет, Валера на день рождения своей сети подарил всем недоброжелателям и злопыхателям резиновые членики.
Я поперхнулась воздухом и вытаращила глаза.
— А что? Некоторые были довольны, — фыркал Валерий. — Одна известная журналистка даже прислала благодарственную открытку, подписав: «Спасибо, как раз мой размер».
— Зато Скворцова разозлилась еще больше, — хмыкнул Сергей. — Он умудрился одарить члеником и Зам. секретаря Совета Безопасности Морозова, можешь себе представить?
Смутившись, я опустила глаза, кровь прилила к щекам. Похоже, они оба издевались надо мной, называя известные имена. Впрочем, от политики я далека, имя Морозова мне ни о чем не говорило, а Скворцова? Кто-то упоминал эту фамилию недавно… Точно, Ника! Когда говорила о скандалах с Черкасовым. Подумать только, это было вчера.
На помощь пришел доктор.
— Кто-то из великих сказал: «Умение краснеть — признак прекрасного сердца».
Впрочем, от комплимента я тоже смутилась.
Дожевав бутербродную пирамиду, Валерий сел напротив меня за стол и сказал с начальственным видом:
— Пошутили, теперь о серьезном. Вы, Варвара, будете жить в моем доме. Здесь безопасно. Охрана надежная: не то что менты, муравей без спроса не проползет. Но вы должны выполнять мои условия.
— Да, я помню о договоре, я прочитала его не менее пяти раз…
— При чем тут договор? Мой дом — мои правила. И они такие: ваша комната будет на третьем этаже, по коридору налево крайняя. Там творите, что хотите. Когда у меня гости или посетители, не показывайтесь. Если что-то надо внизу, пользуйтесь служебной лестницей. Не люблю лишних глаз и глупых вопросов.
— Разве я задавала?… — я почувствовала негодование.
— Да вот только что, — без обиняков ответил он. — Георгий Петрович будет помогать вам поправить здоровье. Остальные вопросы направляйте Сергею. Я ему за это плачу. Я не планирую мешать вам, вы не должны мешать мне. Надо гулять? Гуляйте на территории, сколько влезет. За ворота ни ногой. Надо читать? Библиотека на втором. Там же кинозал. На вашем этаже, но в другом крыле — спортзал. Еда здесь. Что хотите, берите в холодильнике. Без спроса. — Он мотнул головой к «космическому челноку». — Слева от него планшет с меню из ресторана, можете отмечать там, что хотите на обед или ужин. Без разницы когда. Доставка у них быстрая. И повар не халтурит. Я ни разу не отравился. Что еще? Ни с кем из знакомых связаться не пытаетесь. Телефонная линия на блокировке, вы и так без пароля никого не наберете. Я предупреждаю один раз: глупости не в ваших интересах. Ваш смартфон с ценной записью у меня. — Он почесал небритый подбородок. — Интернетом тоже не пользуетесь… В общем делайте, что хотите, но главное — старайтесь не попадаться мне на глаза. Не люблю, когда мою свободу кто-то сковывает. Это ясно?
— Вполне, — ответила я сквозь зубы, мигом теряя только возникшее расположение к миллионеру.
Увы, люди были для него или полезными инструментами для достижения целей, или безликой толпой. И из нее он ни в коем случае не планировал выделять меня. Но я не навязывалась быть его гостьей, и оттого было совсем противно. Сухо, насколько это было возможно, я сказала:
— Я тоже предпочитаю свободу. Если мы с вами увидимся только перед судом над Шиманским, будет идеаль