— Так кто ж его знает? Бум посмотреть, что там такое.
Через пять минут терпеть холод стало невыносимо.
— Слышь, ты, водитель кобылы, я пойду пешком. Немного осталось.
— Как скажете, госпожа начальник. Буду ждать на конечной.
Кристи решительно взяла сумку и двинулась вперед, бросив через плечо:
— Пока-пока, догоняй.
Идти по шпалам — то еще удовольствие: шаг постоянно сбивается, не угадаешь, куда ногу ставить. Кристи быстро устала — сказывалось и отсутствие тренировки, и общее болезненное состояние. Но зато стало почти жарко. Ничего, дойдет до места, отдохнет. Она закашлялась. Кашель был противный, сухой, выворачивал наизнанку все внутренности. Прокашлявшись, не сразу пришла в себя — в глазах было темно.
Да, Шарик, ты попал. Как бы действительно пневмонию не схватить. Захотелось горячего, даже не чаю, просто — кипятка, грудь согреть; почему-то показалось, что от этого станет легче. «Надеюсь, гостеприимство входит в число их добродетелей? Кипяточку-то нальют…». И Кристи решительно двинулась дальше.
По-хорошему, сюда бы надо к вечеру приезжать. Или утром рано. Очень рано, затемно. Но и сейчас сойдет — ноябрь, светает поздно. Но на такой случай у нее очки приготовлены. Правда, какие очки… Так, самоделка из темного бутылочного стекла. Но от режущего солнечного света берегут, проверено.
Как оказалось, сегодня солнце скрывалось за тяжелыми, серыми облаками. Все легче. Только бы пурга опять не разыгралась, а то ищи тут в снегу дорогу…
Тропинка начиналась от самого станционного павильона и была хорошо утоптана. Видно было — следят. И как не следить — сами пользуются. Эх, хорошо-то как тут! Пусть занесено все, пусть прямо по курсу — разрушенный, мертвый поселок… Но хорошо! Захотелось снять респиратор и вдохнуть свежий морозный воздух. Кристи почему-то подумала, что вот вдохни она его, и сразу всю мерзость из души выдует, морозом выморозит.
Обидно, жутко обидно, что жизнь вот так проходит мимо, лишая ее самого простого — возможности дышать свежим воздухом, валяться в снегу, любоваться ночным небом. Как же меняются приоритеты… Раньше, в прошлой жизни, она сама себе ставила в укор неудачное замужество, маленькую зарплату, из-за которой не могла себе позволить ежегодные отпуска на теплом море… Как запоздало она поняла, чего ей действительно не хватает!
Кристи вдруг почувствовала, что из глаз текут слезы. Сдерживаться она не стала. Жалко было себя, жалко было Сашку. И непонятно, кого больше. Всю дорогу она гнала от себя мысли об Алексе, а теперь вот прорвало. Бедный он, бедный! Как же тяжко жить с таким грузом… И она еще его обижала.
Чем и как она его могла обидеть, Кристи не знала. Но это, в конце концов, сейчас было и неважно…
Незапланированный приступ жалости прервал сильный толчок под коленки.
— Ай!
Кристи свалилась в сугроб. Снег был пушистый, рыхлый, он забился за шиворот и тут же стал таять. Брр! Холодно и щекотно. Ну вот и схватила дозу… А, плевать! Зато как здорово: на какой-то момент она почувствовала себя как в детстве, дома. Страха почему-то не было: неизвестный больше не нападал и вообще никак не проявлял себя. Она долго возилась в сугробе, пытаясь выбраться — бушлат был ей великоват, а тут еще и плащ защитный сверху (дура, капюшон не надела!), а когда наконец-то встала, кто-то опять сбил ее с ног. Резко повернулась посмотреть, кто там так с ней шутит, и не удержалась, заверещала:
— Мамочка!
Такого она еще не видела: в паре шагов от нее сидела на задних лапах «неведома зверушка» и с любопытством смотрела хитрым зеленым глазом. Крик испугал животное, оно вскочило, отпрыгнуло назад. Выражение глаз при этом сменилось: теперь зверюга выглядела обиженной…
— Васька, Васька, паршивец, брысь!
Васька радостно завилял пушистым хвостом и бросился в сторону кричавшего. Кристи села, посмотрела вслед убежавшему Ваське и обалдела второй раз за несколько последних минут: человек летел над сугробами, едва касаясь ногами снега…
— Я Анна, можно Аня, — девушка подала руку. — Держи, давай помогу.
Только теперь Кристи заметила, что на ногах у той легкие лыжи. Уф-ф, а она уж подумала, что сходит с ума!
— Кристина, Кристи, — представилась она в свою очередь. — А я почему-то думала, что у вас у всех имена странные…
— Это ты про Штара? — Анна улыбнулась. — Так он не русский, вот и имя у него такое. — Заметив, что Кристи смотрит на нее с плохо скрываемым любопытством, она произнесла: — Что, неужели никогда никого из нас не встречала?
— Не-а, близко — никогда. Ваши ведь не очень-то метро жалуют.
— И правильно, чего мы там забыли? Да и чем про нас знают меньше, тем лучше, — и, увидев, что странное существо прилаживается к сумке, оставленной Кристи на снегу, закричала, — Василий! Порку получишь!
— Что-то этот Василий не больно на домашнего кота похож! — Кристи уже успокоилась, поняв, что зверь не опасен.
— Так это и не кот. Про чупакабру слышала, небось? Ну так это ее щенок. Или котенок, кто их тут разберет?
— Или поросенок, — произнесла Кристи, намекая на вполне даже свиной пятачок, украшавший лохматую морду, — вернее, целый кабанище.
— Ну, ты еще взрослого не видела.
— Так они что, ручные, что ли?
— Нет, конечно! — Анна удивилась вполне искренне. — У Васьки, видать, мамашка погибла, а свои его не приняли, он и приполз к нам, подраненный. Вот ведь чудеса, — девушка почесала за ухом у животного, — времена сменились, а зверь раненый все равно у человека спасения ищет. Правда, Васенька?
Васенька довольно заурчал, а потом вдруг встал на задние лапы и лизнул Анну в щеку.
— Господи, да кто ж его так изуродовал-то?
— Почему изуродовал? Очень даже симпатишная мордашка.
— Ага, рожки сверху приставь — и в ад, чертям в компанию! — Кристи рассмеялась: с рожками Васька уже не казался ей таким страшным. Скорее забавным.
Анна подхватила шутливый тон:
— Не прокатит, чупакабр черных не бывает. Да и какой черт без копыт? А у нашего Васеньки не копытца — коготочки-бритовки…
За разговорами они не заметили, как дошли до места. Васька все это время крутился под ногами, словно понимая, что речь идет про него.
В Мурино было много хорошо сохранившихся построек, но переселившиеся сюда будущие колонисты облюбовали территорию бывшей муринской усадьбы.
Когда-то тут было не только большое процветающее хозяйство, но и модное предместье северной столицы. А еще раньше — заболоченные пустоши и леса по берегам реки Охты. Потом болота осушили, насыпали валы, на которых построили большой господский дом, хозяйственные постройки, подъездные аллеи, а позднее разбили английский и фруктовый сады. На территории усадьбы в оранжереях и теплицах зрели экзотические плоды и овощи. Напротив дома вырыли пруд, дно и берега которого выложили мрамором, а в воды запустили карпов. Тут же бил из-под земли «святой источник», «коего вода по чистоте бристольской воде совершенно сходствует»…
Тогда, в восемнадцатом веке, здесь царил дух процветания. И никто не предполагал, что спустя всего два столетия от былого великолепия останутся лишь пруд с серебристыми ивами по берегам, да тот самый источник. И еще церковь…
Кристи была тут впервые. Да, собственно говоря, из жителей Конфедерации сюда заглядывал, пожалуй, лишь Рат со своей свитой да еще Мазай, который жизни в подземелье предпочел пусть и небезопасное, но зато более приятное пребывание на поверхности. Ну да, это был его выбор. Возможно, что и не самый худший.
Территорию усадьбы огораживал частокол.
— Серьезно тут в вас, — Кристи была удивлена: как-то не так представляла она себе легендарное поселение.
— Серьезно. Кто знает, чего ждать снаружи?
— Что, беспокоят?
Анна пожала плечами:
— Не то чтобы. Чупакабра пока только. Еще волки и собаки забредают иногда. Но их она тоже гоняет, как и любых мутантов.
— Она — кто?
— Чупакабра. Не терпит никого, а по размерам… Ну, ты Васеньку нашего видела.
— Ань, а что за название такое, откуда?
— Так кто ж знает? Смешная она на вид, нелепая. И слово тоже — нелепое.
— Ага, особенно я смеялась, — Кристи фыркнула, вспомнив, как увидела перед собой свиноподобную морду.
— Это с непривычки. А у нас они постоянные гости.
— Нападают?
— Рыло у них видела? Подрывают. Теплицы, сараи, где животные содержатся. Вредители, короче говоря.
— А на человека?
— Бывает. Но это у молодняка. Как первый раз пугнем, так стороной обходит. Умная зверушка… Ну вот. Довела.
— Так ты про меня знала, что ли?
— С чего?
— Ну, сказала, что довела. Вроде как встречала.
— А, это? Не, таких способностей у нас нет ни у кого. Просто дрезину видела, а ты по тропке шла. Не чужая, значит. А тут Васька выскочил. Все просто… Ну иди в дом, я Штара позову.
Дом был бревенчатый, огромный, почти по самую крышу засыпанный снегом. Глядя на него, Кристи вспомнила про описания Большого дома у скандинавских племен: такой же длинный, похожий на вытянувшуюся змею. Правда, у этой змеи была своя особенность — она проглотила хвост: посмотрев в окошко во внутренний двор, женщина с удивлением обнаружила, что дом круглый.
Комната, где она находилась, была небольшой, но жарко натопленной. Кристи поискала источник тепла — ни печки, ни труб центрального отопления тут видно не было. Потом сообразила — стена. Тепло шло от нее, видимо, там и находилась печка.
Попав в тепло, женщина опять закашляла тем же натужным, сухим кашлем. Так, кашляющей, ее и застал Штар.
— Нехороший кашель. Простыли?
— Угу.
— Если правильно, то я Аштар Оганесович, но можно просто — Штар. Так привычнее. Вы, судя по бумагам, Кристина Голубева. Лицо государственное и уполномоченное.
— Можно тоже — Кристи, так привычнее.
— Можно, — Штар улыбнулся. — Итак, чем обязаны?
— Мне надо поговорить с вашими, что дежурили на посту девятого. Это по убийствам.
— В курсе. Девятого? Позавчера то есть? Время?