У Рата потемнело в глазах: зачем, зачем этот упомянул про Мазая? Лора… Он замахнулся на Векса, но не ударил. Нет, подождем. Пока. «Ты еще не все мне спел, соловушка. Соловей-разбойник…»
— А про Веган что у вас там говорят? — опять смотрим на реакцию…
— А что это? Веганами, я знаю, раньше жестких вегетарианцев называли.
Спокоен, только остатки страха в глазах после того, как Рат ударить хотел, да передумал.
— Вегане вегетарианцы? Хм… А ты грамотный, значит… Ничего, в аду грамотеи тоже нужны.
Ратников поднял трубку коммуникатора, Векс весь сжался от накатившего ужаса. Но Рат произнес всего-навсего:
— Уведите!
Вот и все. Векс и не надеялся на то, что Рат поймет его. Доказать свою невиновность он не может. И все против него. Одна только ниточка: женщина-следователь. Почему ему показалось, что она поверила? Только что она может? Правда, умирать, зная, что хоть один человек поверил тебе, все равно будет легче…
Или Мороз что-то темнит, или этот Векс хороший актер. Или его подготовили хорошо. Только кто? Империя? Не похоже. Захватить все метро и прибрать к рукам Конфедерацию — это да, а искать себе агентов в пригородах… Сомнительно, что бы кто-то пошел на контакт с ними. Но, кроме Вегана, вряд ли кто покусится на них. Да и полноте… А был ли мальчик-то? А не придумал ли все это Мороз, чтоб в начальственном кресле посидеть? А Векс? Да просто попался удачно. И он решил его им прикрыть свои делишки.
Феликс достал из шкафчика бутылку с водкой и сделал несколько глотков прямо из горла. Закуски не было, да и ладно, кулаком занюхаем. Хотя Мамба прав, бросать надо…
Он вышел на перрон. Тишина. Все на работе. С кухни пахнет чем-то вкусным — скоро обед. Зайти к Зиночке? Нет, потом, не сейчас. Дежурный на платформе мирно дремал за столом. В любое другое время Феликс наорал бы на проштрафившегося бойца за нарушение устава, но только не сейчас. Да и зачем он, этот пост? Лору это все равно не спасло… «Ничего не видел, ничего не слышал»! Он даже не видел, как туда прошел Векс! И когда прошел! Надо вообще упразднить этот пост к чертям собачьим, пусть лучше работают!
Настроение было ужасное, на душе мерзко. А после беседы с Вексом стало еще мерзее. Постояв немного, Феликс вернулся в кабинет.
Ратников перестал бы себя уважать, если хоть на капельку доверял своим заместителям. Поэтому к каждому из них был приставлен человечек, регулярно докладывающий Рату обо всем, что происходит на станции и чем дышит ее начальство. За человечком присматривал еще один, о котором тот, первый, даже и не догадывался.
Встреча с «человечком» Мороза должна была состояться через три дня. Очень долго.
Рат подошел к телефону и снял трубку.
Долгие протяжные гудки…
— Что они все, офонарели?! То он дрыхнет без задних ног, то шатается, неизвестно где!
— У телефона, — прошипела трубка.
— И как далеко ты у телефона, дружок? — еле сдерживаясь, чтоб не наорать, произнес Рат.
— Виноват! Отлучался… По нужде.
— Считай, что поверил. В последний раз. Звони на «Мужества». Мне нужны бойцы из второго отряда. Срочно. На сборы — полчаса.
Ему доложили о прибытии отряда через два часа.
Мороз лично поинтересовался, не случилось ли чего и хватит ли Рату одного отряда? Такая заботливость заместителя показалась Ратникову подозрительной. Получается, он прав в отношении Казачка?..
Ратников вышел на перрон. Четверо бойцов сгружали с дрезины свой нехитрый багаж. Они были так увлечены делом, что и не заметили стоящего рядом Рата.
— Видать, совсем худо у них тут, раз без нас справиться не могут, — сказал один из них.
— Да, уж. Андрей Николаевич не зря говорил… — начал второй, но Ратников не дал ему закончить:
— Так что там Андрей Николаевич говорил?
Парень побледнел, попытался что-то сказать, но Рат не обратил на это внимания:
— Командир кто?
Второй боец сделал шаг вперед.
— Пойдешь со мной.
Павел Сальников, он же «Промокашка», вальяжно расположился в кресле и даже попытался положить ноги на стол, но, поймав взгляд Рата, резко передумал и ограничился лишь закидыванием ноги на ногу.
— Ну, ты артист, Феликс! А я-то думаю, зачем нас на «Гражданку» потащили?
Ратникова такое поведение коробило, но «Промокашка» был неисправим, и заниматься его воспитанием означало лишь пустую трату времени.
— Это не я артист, а ты мудак. У тебя есть конкретное задание, а ты словоблудием занимаешься, идиотов на благонадежность проверяешь!
«Промокашку» Рату порекомендовал Черных как человека надежного, «своего в доску». Правда, сам Черный, как и многие другие, даже не подозревал об истинном лице Павла Сальникова. Первую свою судимость тот получил за сбыт наркотиков. Получил по малолетке немного, и всю оставшуюся жизнь благодарил бога, что уберег его тогда. Если бы не зона, кончил бы Паша свою жизнь в подворотне, сдохнув от передоза. Или от СПИДа. Тогда же он понял, что с «хозяином» лучше дружить, и сливал операм своих друзей пачками и россыпью. Выйдя на волю, он потом не раз выкупал себе свободу, «сотрудничая со следствием», а попросту — стуча на всех, на кого было можно. Как он не попался, уму было непостижимо! Но агент из него получился первоклассный. Только бы наглости поубавить чуток. Рат приставил Сальникова к Морозу еще давно, увидев, что эти двое тянутся друг к другу. Купить «Промокашку» было не сложно, он с удовольствием принял предложение шпионить за бывшим другом. Не бесплатно, правда. Но хлеб свой он ел не зря…
— Что выпить не предлагаешь? Или действительно все так плохо? — скорчил рожу «Промокашка».
— Пасть закрой!
— Ладно, начальник, ты чего? Что хотел-то?..
Через полчаса Рат в подробностях знал обо всем, что произошло в последние трое суток на Площади Мужества. Ах, Мороз… Ну что, пора поставить тебя на место.
— Азаров! Мороза ко мне. Срочно!
Глава 18СКАЗКА ЛОЖЬ, ДА В НЕЙ НАМЕК…
Всю туманную серую краску —
В решето!
Расскажи мне красивую сказку
Ни про что!
12 ноября. С утра до вечера. Станция Гражданский проспект. Алекс
Это был самый обычный летний день. Жаркий в меру, тихий и безветренный. Они с Машей до самого вечера прогуляли по Петергофу, а теперь голодные и счастливые возвращались домой.
Солнце пропало как-то вдруг, и мир разом стал однородно серым. И никаких звуков, лишь урчание мотора и плеск воды. А потом берег накрыла иссиня-черная клубящаяся туча, поползла дальше, догоняя «Метеор», нависая над ним, намереваясь проглотить, как проглотила только что парк, дворцы и фонтаны. Кто-то вскрикнул, но тут же замолчал. Вот туча догнала их, и сразу потемнело так, что невозможно было рассмотреть не только то, что делается вокруг, но и кончик собственного носа. Ко всему пошел дождь — мелкий, противный, холодный.
Так, в полной темноте, они добрались до Питера. Но что это?! Вместо города — плоский берег без строений и без растительности. Только люди. Много людей. И все куда-то идут и идут под дождем. Не разговаривая, не обращая внимания друг на друга. Они с Машей тоже пошли. Жена испуганно жмется к нему, дрожит, непонятно, от холода или от страха. Но потом теряется в этой толпе. Алекс в ужасе, пытается ее разыскать… но вдруг оказывается перед шлагбаумом. Тот опущен. Рядом с ним — охранник: черный человек в надвинутом на глаза капюшоне. Люди из толпы подходят к человеку, он поднимает преграду и пропускает их по одному. Или не пропускает. И тогда не попавший на ту сторону отходит в сторону, в беседку, которая мало спасает от ледяного дождя и ветра. Алекс тоже не попадает за преграду. Вместе с остальными он пристраивается на лавку. Ждет, не понимая, впрочем, чего именно… В беседке тихо, людей много, но все по отдельности, никаких разговоров, вопросов, эмоций. Обреченность…
Кончилось все так же неожиданно, как и началось. Темноту и сырость сменило яркое утро. Солнце жарит вовсю, душно, как после проливного дождя. Да и точно — после дождя, вон лужи кругом, все чистое, умытое. Вокруг парк, буйство красок, листья ярко-зеленые, как в начале лета, цветы на клумбах, запах — аж голова кружится, птички поют. Где-то жарят шашлыки. Вокруг люди, радостные, смеющиеся. Как же хорошо жить, как ярко и тепло светит солнце, как щебечут птицы!
Что-то слишком усердно щебечут. Скорее даже каркают…
Алекс открыл глаза. Черт, приснится же такое! На столе вовсю надрывался коммуникатор. Кому там не спится?
— Слушаю.
— Саш, Дмитрий это. Узнал? С тобой все нормально? На перевязку не забыл? Прямо сейчас давай.
Мамба. Проверяет.
— Ты чем меня напоил?
— Что, не проснешься никак? — в трубке послышался довольный смешок. — Ничего, поспать тебе полезно.
— Сон дурной приснился.
— Ну какая голова — такие и сны, — опять смешок. — Шучу, не обижайся. И извини, если разбудил.
Положил трубку.
— Не обижаюсь, — прошептал Алекс.
А что обижаться, если голова и вправду дурная.
Рука болела, но это была уже не вчерашняя изматывающая боль: так болит зуб, который уже подлечили. Озноб тоже прошел, осталась только слабость. Больше неудобства доставляло амбре, идущее от повязки: масса, которую Мамба положил Алексу на рану, пропитала ткань, и воняла еще хуже, чем вчера, когда была свежей. Саша подумал, что доктор мог ему не напоминать про перевязку, он и сам побежал бы к нему только из-за этого мерзопакостного аромата.
— Чем заниматься думаешь сегодня? — Мамба закончил перевязывать и протянул Алексу кружку с жидкостью.
— Вчерашнее? Опять спать? Пить не буду, Дим, не обижайся. Хватит.
Алекс ничего не сказал, когда доктор опять вымазал его руку дурно пахнущей субстанцией — надо, так надо, но вот улечься в постель на целый день в его планы никак не входило.