Сюртук действительно оказался ярко-желтым, но довольно модным. Он был украшен необычным рядом узелковых застежек и тесьмой в виде петель на манжетах. Он подошел мне идеально, словно был сшит на меня. А я действительно не мог появляться в общественных местах в одной рубашке.
– Этот цвет на вас смотрится ужасно, – заметил Кораледж.
– Никогда больше не буду его носить. Благодарю вас за помощь.
– Это мой долг, – ответил врачеватель, пожав плечами. – Совершите паломничество в Святилище Ксайво и помолитесь за жителей Танверо, этим вы отплатите мне.
– Обязательно.
– Спасибо, отала.
Мы поклонились друг другу, молитвенно сложив руки, и я ушел.
Санаро, жена Валты, постелила мне в зимней кладовой, но я смог уснуть лишь на рассвете, и мои сны были странными и тревожными. Однако я был уверен, что мне не приснились суровые слова Валты:
– Нет, для того чтобы похоронить оталу Перчензара, отала Келехар вам не нужен. Разве отала Монмара болен?
Кто-то ответил:
– Но отала Перчензар ненавидел оталу Монмару.
– Тогда ему не следовало разгуливать ночью по кладбищу, чтобы его прикончил упырь, – отрезал Валта. – Оставьте бедного оталу Келехара в покое.
Я хотел вмешаться и возразить, что вполне способен провести заупокойную службу после двухчасового сна – мне уже приходилось это делать, – но, не успев сформулировать свою мысль, снова уснул.
Проснувшись, я вышел из кладовки и увидел в кухне Веру и Валту. Братья играли в карты за обеденным столом, а жена Валты, эльфийка, готовила еду, судя по всему, ужин. Младенец, которого она носила в большом куске ткани, завязанном на плече, смотрел на происходящее широко раскрытыми глазами.
– Отала! – воскликнула женщина, приветливо улыбаясь. – Вы хорошо себя чувствуете?
– Да, спасибо, – ответил я. – Надеюсь, я не причинил вам неудобств?
– Конечно, нет, – уверенно солгала она. Она не могла ответить иначе – а я не мог не спросить.
– Отала, – сказал Вера, – Шерзара и оталу Перчензара похоронили на Новом городском кладбище, и Атру обещал присматривать за могилами.
– На следующей неделе на них установят надгробия, – добавил Валта.
Я кивнул.
– Кому-нибудь известно что-то о женщине по имени Хири’ан Баламаран?
– Осмер Тилмередж не слышал этого имени, – покачал головой Вера.
Валта сказал:
– Но он говорит, что очень мало знает о звероловах и шахтерах-одиночках, которые не хотят селиться в городе.
– В таком случае мы не можем определить, где находилась ее могила и какой веры придерживался ее муж. Возможно, он тоже верил Викхелно и не стал класть могильную плиту, – предположил я. – И мы не знаем, были ли рядом другие могилы.
– Все попытаются вспомнить, – сказал Вера, – кто-то должен хоть что-то знать.
– Да, – пробормотал я, думая об Арвене’ан и Инширан. – Кто-то должен что-то знать.
Вера нерешительно сказал:
– Отас’ала Депрена собирается попросить вас остаться.
– Прошу прощения? – Я решил, что ослышался.
– Чтобы заменить оталу Перчензара.
– Такие вопросы может решать только архиепископ, – сухо заметил я.
– Отас’ала сказал, что архиепископ не станет расторгать уже существующую договоренность, – возразил Валта.
Я в этом сомневался, но ответил лишь:
– Меня призвали служить в Амало, и, откровенно говоря, я не более дипломатичен, чем отала Перчензар.
– Отас’ала считает, что, поскольку вы избавили Танверо от упыря, горожане вас примут, – сказал Вера.
– Не слишком хороший довод в пользу нового прелата, – заметил я. – Конечно, если он не ожидает появления упырей каждый год. Этот эпизод быстро забудут.
– Мы не забудем, – содрогнувшись, возразил Вера.
– Не настаивайте, иначе отала Келехар подумает, что вы хотите удержать его здесь против воли, – вмешалась Санаро.
– Нет, разумеется, нет, – воскликнул Вера.
– Мы просто хотели предупредить вас, отала, – попытался оправдаться Валта.
– Очень вам признателен, – сказал я.
Они вернулись к карточной игре – это был северный вариант пакх’палара, правила которого я не знал. Я сидел и размышлял об иронии судьбы: впервые за всю мою карьеру отас’ала хотел, чтобы я остался в его городе. Главный священник Лохайсо практически не замечал меня. Отас’ала в Авейо возненавидел меня задолго до того, как стало известно о нас с Эвру. Амал’отала в Амало не знал, что со мной делать. Я не разделял заблуждений отас’алы Депрены насчет того, что смогу решить его проблемы. Поскольку в его приходе преобладали последователи Викхелно, ему нужен был сильный и харизматичный прелат, а я таковым не был.
Санаро сказала:
– Освободите стол, мальчики. Ужин готов.
Валта и Вера с замечательной быстротой убрали карты, и Санаро поставила на подставку в центре стола горшок, в котором булькала ячменная похлебка с бобами и овощами. Она взяла половник, расставила миски и сказала:
– Угощайтесь. Отала, поужинаете с нами?
– Да, большое спасибо, – согласился я, потому что умирал с голоду. Валта налил мне полную миску похлебки.
За едой мы почти не разговаривали, что меня вполне устраивало. Ужин близился к завершению, когда Вера спросил:
– Отала, если ли способ узнать, нет ли в могиле…
– Нет ли там упыря, который собирается восстать? – закончил за него Валта.
– Насколько мне известно, таких способов нет, – сказал я. – Опасность представляют заброшенные могилы, особенно с надгробиями, надпись на которых стерлась от времени. Но не существует признаков пробуждения упыря – по крайней мере, надежных. Некоторые Свидетели, прелаты Улиса, утверждают, что они могут чувствовать присутствие упыря в земле, но на самом деле их прогнозы не более точны, чем версия любого из вас, если бы вам захотелось осмотреть надгробие и выдвинуть предположение.
Близнецы выглядели немного напуганными. Это было хорошо; я подумал, что, возможно, страх удержит их от глупостей. Я знал, что стоит мне закрыть глаза, и я увижу изуродованное тело оталы Перчензара.
Санаро заговорила:
– Вокруг Танверо множество кладбищ, отала, я уверена, вы это уже заметили. А кроме Атру, у нас нет сторожей. Что бы вы нам посоветовали?
– Составьте список всех кладбищ, о которых вам известно, – ответил я. – Попросите осмера Тилмереджа помочь вам. Расспросите звероловов и шахтеров. Потом нужно будет набрать добровольцев и составить расписание. Каждое кладбище следует регулярно осматривать, выпалывать сорную траву, ухаживать за могилами. Заставьте город платить за ремонт и замену надгробий. На это денег жалеть нельзя. Вы не можете себе этого позволить.
Санаро кивнула.
– Моя бабушка говорила, что если появится один упырь, то за ним обязательно придут другие. Что это вроде заразной болезни.
Это была жуткая мысль.
– Все не так плохо, – возразил я. – Скорее, дело в том, что если имеется одна заброшенная могила, то и за соседними захоронениями никто не присматривает. И, разумеется, жертвы упыря, вероятнее всего, тоже станут упырями. Но это можно предотвратить, если поставить камень с четкой надписью и ухаживать за могилами как полагается.
– Что ж, это утешает, – заметила Санаро. – Против заразы мы бессильны, но с сорняками справится даже ребенок.
– Совершенно верно, – согласился я.
В этот момент в дверь постучали. Валта открыл и удивленно воскликнул:
– Осмер Тилмередж! Какая честь для нашего дома! Входите, прошу вас.
– О, чепуха, Валта, – отмахнулся осмер Тилмередж. – Мы пришли поговорить с оталой Келехаром, если это возможно.
Валта, Вера и Санаро посмотрели на меня. Я поднялся из-за стола и спросил:
– Чем мы можем быть вам полезны, осмер Тилмередж?
Тилмередж медлил с ответом. Я впервые видел его таким нерешительным.
– Вы можете поговорить в кладовке, там вам никто не помешает, – предложила Санаро.
– Благодарим вас, – ответил Тилмередж. – Мы предпочли бы побеседовать с оталой Келехаром наедине.
И он пошел за мной в тесную комнатку. Я зажег лампу и закрыл дверь.
– Чем мы можем вам помочь? – повторил я вопрос.
Осмер Тилмередж сказал:
– Мы хотели бы попросить вас передать послание.
– Послание?
Осмер Тилмередж выглядел еще более смущенным.
– Мы незнакомы с этой молодой дамой, и мы боимся, что она просто выбросит письмо не читая, если мы отправим его по почте.
Я уставился на него в недоумении, и он порозовел, как эльфийская девица.
– Она наша внучка, но мы не знали ее мать, потому что нас отправили в изгнание до рождения ребенка, а мать нашей дочери не пожелала иметь с нами ничего общего. Она вышла замуж за другого, и Велисо выросла, считая его своим отцом. Мы следили за ее жизнью, как могли, и когда она вышла замуж за авиатора и переехала в Амало, мы решили, что стоит написать ей. Но она умерла в родах, и у нее осталась дочь по имени Амиру. Сейчас Амиру девятнадцать лет, она достаточно взрослая для того, чтобы узнать правду и самостоятельно решить, общаться с нами или нет. Мы не намерены упускать наш второй шанс.
Выслушав эту необыкновенную историю, я не сразу смог подобрать слова, чтобы ответить. Наконец, я сказал:
– Мы передадим ваше письмо. И поручимся за вас, что вы – реальное лицо и говорите правду, насколько мы можем судить. Но…
– Это все, о чем мы просим! – быстро перебил меня осмер Тилмередж. – Неразумно желать большего. Мы хотим девочке только добра. У нас не осталось никого из родных, кроме нее, и мы хотели бы познакомиться с ней. Это все.
– Мы отнесем письмо, – пообещал я, и он просиял.
– Замечательно! Поистине, мы не знаем, как вас отблагодарить. Вот.
Он протянул мне тщательно запечатанный толстый конверт. Осмер Тилмередж завернул его в клеенку и перевязал длинным кожаным шнурком.
– Вы не забудете? – спросил он.
– Нет, – сказал я, решив не обижаться на его слова и приписать их волнению. Он почти неохотно протянул мне объемистый пакет, и я бережно спрятал его во внутренний карман кошмарного желтого сюртука, куда он едва поместился.