– И все эти годы им разрешали работать?
– Никто ничего не знал. О нарушениях умалчивали, информацию скрывали даже от контролирующих органов. В общем, всех держали в неведении.
– Но ведь станцию все же закрыли, да?
Он кивнул:
– Не могу сказать, что испытал облегчение, когда ее закрыли. Лили к тому времени уже умерла. И все семьи, в которых были больные, так устали от борьбы. Но хотя иногда казалось, что мы бьемся головой о стену, все понимали – нужно что-то делать. И кто-то должен это делать. Ради других, чтобы такое не повторилось. – Он поднял голову, посмотрел на бьющие светом лампы. – И что же? Я опять бьюсь головой о стену. Только теперь ощущение такое, будто это Великая Китайская стена. И на кону две жизни – твоя и моя.
Взгляды встретились. Виктор протянул руку и ласково провел ладонью по ее щеке. Кэти взяла его руку и прижала к губам. Он мягко потянул ее к себе. Короткий, осторожный поцелуй лишь разбудил желание.
– Мне очень жаль, что ты оказалась замешанной во все это, – прошептал Виктор. – Ты, Сара и те две женщины, две другие Кэти Уивер. Вы все пострадали из-за меня.
– Не из-за тебя, Виктор. Ты ни в чем не виноват. Ты сражаешься с мельницей. Огромной, опасной мельницей. Другой на твоем месте уже бросил бы копье и бежал. А ты не сдаешься.
– Так ведь выбирать-то особенно и не приходилось.
– И все же ты выбрал то, что выбрал. Ты мог бы просто уйти после смерти друга. Отвернуться, закрыть глаза на то, что творится в «Виратеке». Джек бы так и поступил.
– Я не Джек. Есть вещи, от которых нельзя отступиться. Я всегда буду думать о Лили. О тысячах людей, которые могут пострадать от нового оружия.
Он снова упомянул умершую жену, и Кэти почувствовала, что между ними словно встал непреодолимый барьер – тень Лили, незнакомой, но как будто присутствовавшей невидимо здесь. Она отстранилась.
– Ты действительно думаешь, что пострадать могут тысячи?
– Так считал Джерри. Последствия предсказать невозможно. Мир еще не видел полномасштабной биологической войны. Хотелось бы думать, что у нас все же хватит ума не заиграться и не допустить самоуничтожения. И все же, когда вспоминаешь, что натворили люди за последние годы, становится страшно.
– Неужели вирусное оружие настолько опасно?
– Стоит только изменить несколько генов, сделать вирус чуть более контагиозным, повысить уровень смертности, и у тебя в руках штамм невиданной губительной силы. Опасны даже сами исследования. Небольшой утечки из лаборатории достаточно, чтобы заражению подверглись миллионы людей. А средств лечения нет. Это будет катастрофа мирового масштаба, о последствиях которой не хочется даже думать.
– Армагеддон.
Он кивнул:
– Да, если ты веришь в такие вещи.
Кэти покачала головой:
– Не понимаю, почему подобные исследования вообще разрешены.
– А они и не разрешены. Такие исследования запрещены по международному соглашению. Но безумцев, к сожалению, хватает. Всегда находится кто-то, кто пытается, действуя втайне, получить дополнительное средство давления, создать оружие, которого ни у кого больше нет.
Безумцы. Да, надо быть сумасшедшим, чтобы даже допустить возможность применения такого оружия. Кэти вспомнила прочитанный когда-то роман, в котором описывалось нечто похожее – погибающие города, отравленный воздух… Но те кошмары были всего лишь плодом воображения. Здесь же они воплотились в реальность.
Откуда-то снаружи долетел странный звук. Как будто кто-то свистел.
Кэти замерла. Виктор прислушался. Кто-то шел по коридору, насвистывая знакомую мелодию. Ближе, ближе, вот уже у самой двери… Шаги остановились. Что-то зашуршало… упало на пол…
– Почтальон! – Кэти вскочила с кровати и подбежала к двери. Несколько журналов и… Она заметила его сразу – конверт с адресом, написанным ею самой, – и, схватив, торопливо вскрыла. Из конверта выпала кассета с фотопленкой. За ней выскользнула и плавно опустилась на коврик записка для Хикки. Кэти у улыбкой повернулась к Виктору. – Вот они, твои улики!
– Будем надеяться, что так оно и есть. Давай посмотрим, что там. Где тут фотолаборатория?
– Рядом с гримерной. – Она протянула ему кассету. – Сможешь проявить?
– Когда-то занимался фотографией. На любительском уровне. Нужен проявитель и… – Он не договорил и взглянул на стол.
Зазвонил телефон.
Виктор покачал головой.
– Не обращай внимания, – сказал он, направляясь к темной комнате.
Щелкнул, включаясь, автоответчик, и в следующую секунду они услышали вкрадчивый голос Хикки: «Вы позвонили в студию Хикмана фон Траппа. Наша специализация – создание художественных образов женских форм».
– Художественных образов женских форм? – рассмеялся Виктор.
– Ну, это зависит от того, какой у тебя вкус, – заметила Кэти, выходя в холл.
Они уже дошли до темной комнаты, когда запись кончилась, и за короткой паузой последовал сигнал для сообщения.
– Алло? Алло? Кэти? Если ты там, ответь, слышишь? Тебя разыскивает агент ФБР… какой-то Половски… – прокричал взволнованный голос.
– Да это же Джек! – воскликнула Кэти и, повернувшись, побежала в переднюю.
Между тем в голосе Джека уже прорывались панические нотки.
– Я ничего не смог поделать… он меня заставил… пришлось рассказать ему про Хикки. Если ты там, немедленно уходи!
Сообщение закончилось щелчком в тот самый момент, когда Кэти схватила трубку:
– Алло? Джек? Джек?
Она услышала только короткие гудки. Джек уже дал отбой. Кэти стала набирать его номер. Пальцы дрожали, и она сбилась.
– У нас нет времени! – сказал Виктор.
– Мне нужно поговорить с ним. Узнать…
Он вырвал у нее трубку и бросил на рычаг.
– Потом. Сейчас надо уходить.
Кэти послушно кивнула, шагнула к двери и остановилась.
– Подожди. Нам ведь нужны деньги. – Она подбежала к столу и принялась выдвигать ящики. В одном из них обнаружилась коробка с мелочью. Кэти высыпала деньги на стол и торопливо пересчитала. Двадцать два доллара. – Как говорит Хикки, всегда держи под рукой столько, чтобы хватило на чашку приличного кофе. – Она смела мелочь на ладонь и уже на выходе прихватила с крючка старый плащ. Ему он не нужен, а ей еще может пригодиться для маскировки. – Теперь все. Уходим.
Виктор выглянул в коридор. Из соседней квартиры доносился смех. Где-то выше простучали по деревянному полу каблучки. Они выскользнули за дверь и метнулись к выходу. Сделав несколько шагов, Виктор и Кэти смешались с толпой спешащих на ланч бизнесменов и художников, главных обитателей Юнион-стрит. Все были заняты своими делами, и на них никто не обращал внимания. И все равно, даже в толпе, Кэти казалось, что она привлекает внимание, не вписываясь в стеклобетонный ландшафт города.
Запахнув плащ, она подумала, как было бы хорошо стать на время невидимкой. Виктор прибавил шагу, и ей пришлось пробежать, чтобы догнать его.
– Куда теперь? – спросила она шепотом.
– Кассета у нас. Думаю, надо идти к автобусному вокзалу.
– А потом?
– А потом двинем куда-нибудь еще, – ответил он, глядя прямо перед собой. – Главное – подальше от города.
Глава 7
В дверь снова позвонили. Тот же надоедливый фэбээровец.
Джек тяжело вздохнул:
– Уже вернулись?
– Да, черт возьми, вернулся. – Половски решительно переступил порог. Дверь захлопнулась. – И мне нужно знать, где их искать теперь.
– Я же вам объяснил, мистер Половски. На Юнион-стрит есть студия. Ее владелец мистер Хикман…
– В студии этого фон как-его-там я уже побывал.
Джек сглотнул подступивший к горлу комок.
– И что? Вы их не нашли?
– Вам это прекрасно известно. Вы же сами их и предупредили, разве нет?
– Я… я не понимаю, что вам от меня нужно… почему вы меня преследуете… Я только хотел…
– Они ушли в спешке. Дверь оставили открытой. Даже поесть не успели. А еще я нашел на столе пустую жестянку для мелочи.
– Хотите сказать, что моя бывшая жена воровка? – попытался возмутиться Джек.
– Я бы назвал ее отчаянной женщиной. А вот вы – пустоголовый болван, потому что все испортили. Где ее искать теперь?
– Понятия не имею.
– К кому она обратилась бы за помощью?
– Я таких не знаю.
– Подумайте хорошенько.
Глядя на Половски, Джек не в первый уже раз удивлялся тому, насколько непривлекательны некоторые представители человеческого рода. Разве неприемлемые гены не должны отбраковываться в процессе естественного отбора?
Он покачал головой:
– Я действительно не знаю.
Должно быть, фэбээровец почувствовал, что владелец особняка говорит правду, и, посверлив его для верности взглядом, отступил.
– Ладно. Но вы можете, по крайней мере, ответить на мой вопрос. Почему вы их предупредили?
– Потому что… потому что… – Джек беспомощно пожал плечами. – Да я и сам не знаю. Когда вы ушли, я подумал, что, наверное, поступил неправильно. Засомневался, можно ли вам доверять. Он ведь вам не доверял.
– Он? Кто?
– Виктор Холланд. Этот парень считает, что вы участвуете в каком-то заговоре. Между нами говоря, мне показалось, что он несколько… не в себе. От его речей несло паранойей.
– На его месте любой бы стал параноиком. Учитывая, что с ним случилось. – Половски повернулся к двери.
– И что теперь будет?
– Продолжу поиски.
– Где?
– Думаете, я вам скажу? – Фэбээровец толкнул дверь. – Не уезжайте из города, Цуккерман, – бросил он через плечо. – Я вас еще навещу.
– Не получится, – пробормотал себе под нос Джек и, проводив гостя взглядом, посмотрел в небо. Ни облачка. Улыбнувшись про себя, он закрыл дверь.
В Мексике наверняка тоже будет солнечно.
Кто-то явно уходил отсюда в большой спешке.
Фотостудия была открыта. Сэвич прошелся по комнатам, подметив на кровати остатки еды: крошки хлеба, кусок салями, пустую банку из-под пикулей. На столе стояли две кофейные чашки. Это было уже интересно, поскольку из студии вышел только один человек, невысокий, коренастый мужчина в дешевом плаще из полиэстера. Пробыл он здесь недолго. Сэвич видел, как незнакомец сел в темно-зеленый «форд», припаркованный у пятнадцатиминутного счетчика. На счетчике еще оставалось три минуты.