– Это он! – прошипел Мило. – Предлагает сделку.
Виктор тут же вскочил:
– Дай мне поговорить с ним…
– Подожди! – Половски схватил его за руку. – Не торопись. Действовать нужно осторожно. Подумай, что мы…
Виктор отвернулся от фэбээровца и выхватил трубку у Мило.
– Это Холланд, – рявкнул он. – Где она?
Человек на другом конце линии не спешил с
ответом. Выдерживая паузу, он давал понять, кто контролирует ситуацию.
– Она у меня. Живая.
– Я хочу в этом убедиться.
– Вам придется поверить мне на слово.
– На слово? Черта с два! Мне нужны доказательства.
Снова томительная пауза. Затем через потрескивания и шорохи пробился другой голос, такой дрожащий и испуганный, что у него дрогнуло сердце.
– Виктор, это я.
– Кэти? – Он шумно выдохнул. На сердце моментально полегчало. – Ты в порядке?
– Я… да… в порядке.
– Где ты?
– Не знаю. Думаю… – Она замолчала. – Нет, не знаю.
– Он трогал тебя?
Пауза.
– Нет.
«Она не может сказать правду. Он что-то сделал с ней. Может быть, просто угрожал, а может…»
– Кэти, я обещаю тебе, все будет хорошо. Клянусь тебе…
– Поговорим о делах, – перебил его мужской голос.
Виктор стиснул трубку так, что побелели костяшки пальцев.
– Если ты тронешь ее, я…
– Вы не в том положении, чтобы диктовать условия.
Кто-то положил руку ему на плечо. Он обернулся. Фэбээровец смотрел на него, качая головой и словно говоря: «Не теряй головы. Договаривайся. Торгуйся. Нам нужно выиграть время»
Виктор кивнул, перевел дыхание, и, когда заговорил, голос его прозвучал почти бесстрастно.
– Ладно. Тебе нужны пробирки – они твои.
– Этого мало.
– Хорошо. В нагрузку к пробиркам добавлю себя. Устраивает?
– Устраивает. Вы с пробирками в обмен на ее жизнь.
Виктор услышал приглушенное «нет!». Кричала Кэти.
– Нет, Виктор, не соглашайся! Они хотят…
Крик оборвался… Кэти застонала от боли. И
тут уж Виктор сорвался. Самообладание разлетелось на кусочки. Он орал, сыпал проклятиями и просил, угрожал и обещал сделать все – лишь бы Кэти не трогали. Он как будто сошел с ума.
И снова Половски взял его за руку и встряхнул. Виктор остановился. Лицо его горело, глаза блестели, сердце колотилось, а глаза застилали слезы.
– Соглашайся, – прошептал фэбээровец. – Ты еще не обо всем договорился.
Виктор сглотнул и на секунду зажмурился. «Господи, дай мне сил».
– Когда произведем обмен? – сухо спросил он.
– Сегодня. В два часа ночи.
– Где?
– В Пало-Альто. Старый театр «Сарацин».
– Но ведь театр закрыт. Его закрыли на…
– Откроют. Специально для вас. Замечу кого-то еще, пристрелю ее без предупреждения. Понятно?
– Мне нужна гарантия. Я должен знать…
Ему ответило молчание, а потом, через пару
секунд, в трубке послышались гудки.
Виктор медленно положил трубку на рычаг.
– Ну? – спросил Половски. – Договорились?
– Да. В два часа ночи в театре «Сарацин».
– То есть через полчаса. Времени мало. Мы даже не успеем подготовиться…
– Я пойду один.
Мило и фэбээровец посмотрели на него, как на сумасшедшего.
– Черта с два, – сказал Половски.
Виктор схватил переброшенный через спинку
стула пиджак и похлопал по карманам – портсигар с пробирками был на месте. Он повернулся и шагнул к двери.
– Подожди, Герш! – окликнул друга Мило. – Он же убьет тебя!
Виктор оглянулся.
– Может быть, – тихо сказал он. – Но другого шанса у Кэти не будет. И я этот шанс не упущу.
– Он не придет, – сказала Кэти.
– Заткнись, – процедил Мэтт Тайрон, подталкивая ее в спину.
Они шли по усыпанному битым стеклом переулку с тыльной стороны театра, и Кэти отчаянно пыталась придумать, как сорвать назначенную встречу. В том, что встреча закончится смертью не только для Виктора, но и для нее самой, она не сомневалась. В расчеты этих двоих вовсе не входило оставлять ее живой. Самое лучшее, на что Кэти могла рассчитывать, – это спасти Виктора. И она твердо намеревалась использовать для этого все шансы.
– Улики у него, а больше ему ничего не надо. Неужели вы думаете, что он отдаст их в обмен на меня?
Тайрон с сомнением взглянул на Сэвича:
– А если она права?
– Холланд придет. Я таких знаю. Оставить женщину в беде – это не его стиль. – Сэвич повернулся и обманчиво ласковым жестом потрепал ее по щеке. – Он даже прибежит, когда узнает, что именно мы с ней сделаем.
Кэти вздрогнула, словно к ней прикоснулось что-то мерзкое и липкое, и отвернулась. «А если Виктор действительно не придет? Если он поступит, наконец, так, как подсказывает голос рассудка, и оставит меня умирать?»
Что ж, винить его она не станет.
Тайрон подтолкнул ее к ступенькам.
– Шевелись. Поднимайся и входи.
– Здесь ничего не видно, – запротестовала Кэти, пробираясь на ощупь по темному коридору, спотыкаясь о перевернутые ящики, отводя в сторону что-то похожее на тяжелые шторы. – Хоть глаз коли…
– Да будет свет, – произнес чей-то голос.
И свет вспыхнул. Совершенно неожиданно и такой яркий, что Кэти на несколько мгновений ослепла и, вскинув руку, заслонила глаза. И все же она успела увидеть еще одного человека, стоявшего перед ней на самом краю укрытого мраком зрительного зала.
Они стояли на театральной сцене. Последние представления проходили здесь по меньшей мере лет пять назад. С балок свисали рваные, похожие на паутину занавеси. У задней стены притулились старые декорации, обвитые плющом башни средневекового замка и пара швабр.
– Какие-то проблемы, Дефо? – раздраженно спросил Тайрон.
– Нет, – ответил третий мужчина, которого Кэти прежде не видела. – Провел рекогносцировку. Двери здесь две, передняя и задняя. Есть еще пожарный выход, но там замок. Если блокировать оба выхода, он окажется в мышеловке.
– Вижу, ФБР ест свой хлеб не зря.
Дефо усмехнулся и кивнул:
– Я так и знал, что Ковбой пожелает получить самое лучшее.
– О'кей, мисс Уивер. – Тайрон подтолкнул Кэти к стулу, стоявшему прямо под прожекторами. – Давайте сядем так, чтобы он вас видел. Вот сюда. В самую серединку.
Сэвич привязал ее к стулу, сделав это с ловкостью профессионала. Тугие узлы не позволяли шевельнуть ни рукой, ни ногой. Закончив, он постоял секунду в раздумьях, потом оторвал край шторы и завязал ей рот.
– На всякий случай. Чтобы уж точно никаких сюрпризов.
Тайрон посмотрел на часы:
– Осталось пятнадцать минут. По местам, джентльмены.
Трое мужчин бесшумно отступили в тень, оставив Кэти одну на пустой сцене. Прожектор бил прямо в лицо, и она уже чувствовала на лбу первые капельки пота, словно сидела под полуденным солнцем. Кэти не видела своих похитителей, но слышала их голоса. Ближе всех стоял Тайрон. Сэвич занял позицию где-то у главного входа в театр. И наконец, третий, тот, которого называли Дефо, расположился вверху, в ложе. Эти люди знали свое дело и действовали профессионально. Они перекрыли все пути отхода и взяли на мушку все двери.
«Не будь дураком, Виктор. Не суйся в западню. Держись отсюда подальше. А если он не придет?»
Ей не хотелось даже думать о таком варианте. Это означало бы, что он бросил ее, даже не попытавшись спасти.
Она закрыла глаза, сдерживая повисшие на ресницах горячие слезы. «Я люблю тебя. И я все вынесу, даже это, если буду знать, что и ты меня любишь».
Руки занемели от веревок. Она попыталась ослабить узлы, но только натерла запястья. С каждой секундой сохранять самообладание становилось все труднее. Сердце колотилось о ребра, по виску уже стекала тонкая струйка пота.
Где-то в темноте скрипнула, открывшись и закрывшись, дверь. Шаги приближались, осторожные, расчетливые. Кэти напрягла глаза, но смогла различить лишь неясные очертания фигуры.
Она почувствовала, как дрогнули доски. Это Тайрон выступил из-за кулис.
– Оставайтесь на месте, мистер Холланд, – сказал он.
Глава 13
Сбоку вдруг включился еще один прожектор. Виктор остановился – одинокая фигура в ярком круге света.
«Боже, ты пришел за мной! Я знала… знала, что ты придешь…»
Если бы только она могла освободиться, крикнуть, предупредить его о двоих других мужчинах. Но прилепленный на рот скотч позволял лишь тихонько скулить.
– Отпустите ее, – сказал Виктор.
– Сначала мы хотим получить кое-что от тебя.
– Я сказал, отпустите ее!
– Вы не в том положении, чтобы чего-то требовать. – Выйдя из-за кулис, Тайрон подошел к Кэти. Что-то твердое и холодное прижалось к ее виску. – Покажите, что у вас есть, Холланд.
– Сначала развяжи ее.
– Я могу прямо сейчас застрелить вас обоих и забрать то, что мне надо.
– Вот, значит, как, да? – крикнул Виктор. – Федеральные деньги за убийство гражданских лиц?
– Все относительно. Да, сейчас кое-кому придется умереть. Но подумайте о миллионах американцев, которые спасутся, если страна вступит в войну.
– Я думаю об американцах, которых вы уже убили.
– Необходимые жертвы. Но вам этого не понять. Вы ведь никогда не видели, как умирают солдаты, а, Холланд? Вам не понять чувства бессилия, которое испытываешь, когда видишь, как наши американские парни гибнут на поле боя. Если мы будем располагать таким оружием, потери будет нести только враг.
– От чьего имени вы говорите?
– Я говорю от своего имени.
– В таком случае кто вы, черт возьми, такой?
– Я – патриот, мистер Холланд! Я выполняю работу, за которую не рискуют браться другие. Моя задача – разрабатывать оружие с наибольшей поражающей силой. Меня даже не надо об этом просить. Пусть остальные притворяются, что ни о чем не догадываются. Пусть изображают из себя невинных овечек.
– Так вы, получается, козел отпущения.
Тайрон пожал плечами:
– Такова участь каждого хорошего солдата. Нужно всегда быть готовым броситься на собственный меч. Я к этому пока не готов.