Между тем министерство юстиции по-прежнему сопротивляется требованиям конгрессмена Лео Д. Фанелли провести официальное расследование случившегося…»
Кэти отложила газету и улыбнулась троим своим друзьям.
– Ну что, ребята, считайте себя везунчиками. Вы здесь, греетесь в солнечной Калифорнии, а кто-то отмораживает последнее в Вашингтоне.
– Ты что, шутишь? – проворчал Половски. – Да я бы все отдал, чтобы только выступить на тех слушаниях. Но с этой штуковиной далеко не уйдешь. – Он подергал за трубочку, через которую в его вену поступала из капельницы прозрачная жидкость.
– Терпение, Сэм, – успокоил приятеля Мило. – Вашингтон у тебя еще впереди.
– Ха! Да Холланд уже рассказал им все интересное. Пока очередь дойдет до меня, эта новость уже на последние полосы перекочует.
– Не думаю, – не согласилась Кэти. – По-моему, интерес к этой теме пройдет не скоро. – Она выглянула в окно, за которым сияла под солнцем аккуратная лужайка. Как же долго. В последний раз они с Виктором виделись три недели назад. А когда увидятся снова? И увидятся ли вообще? От уехавшего в Вашингтон Джея Уоллеса она знала, что при каждом появлении Виктора на публике его окружает толпа репортеров, представителей Министерства юстиции и Генеральной прокуратуры. Постороннему к нему и не подойти.
«Даже мне», – подумала она.
Хорошо, что здесь у нее было трое друзей. Олли поправился быстро, и его выписали – дали пинка под зад, как выразился Мило, – через восемь дней после поступления. Половски повезло меньше. Пребывание в больнице затянулось из-за послеоперационных инфекций и последствий сильного отравления угарным газом во время пожара в театре. Теперь каждый новый день становился для него днем мучений. Фэбээровец мечтал только о том, чтобы выйти, съесть настоящий гамбургер и выкурить сигарету.
Еще неделя, сказали доктора.
«Он-то, по крайней мере, знает, когда это кончится, – подумала Кэти. – А увижу ли я когда-нибудь Виктора?»
В том, что он молчит, ничего странного нет, объяснил Половски. Так положено. Свидетелей всегда так охраняют. Министерство юстиции настроено не допустить утечки информации, а потому главного свидетеля будет изолировать по максимуму. У остальных участников недавних событий всего лишь взяли письменные показания. Кэти дала свои двумя неделями раньше, после чего ей сказали, что ее свободу передвижения никто не ограничивает.
И вот сейчас в сумочке у нее лежал билет на самолет в Мехико.
Ей надоело ждать у телефона. Надоело искать у себя в голове ответ на вопрос, любит он ее или нет. Однажды она уже пережила нечто подобное с Джеком: сомнения, страхи, медленное, но неизбежное осознание простого факта – что-то не так. Теперь, после всего пережитого, Кэти знала, как избежать боли и разочарования.
«По крайней мере, у меня появилось три новых друга. Олли, Половски и Мило – поразительная троица. Ну где еще найдешь таких!»
– Послушай, Сэм, – обронил Мило, засовывая руку в рюкзак. – Мы тут принесли тебе кое-что.
– Если снова шорты с веселыми девочками, то лучше не надо, – предупредил фэбээровец. – Мне и за прошлые досталось – медсестры проходу не давали.
– Не беспокойся. Это кое-что для твоих легких. Чтобы не забывал дышать поглубже.
– Сигареты? – с затаенной надеждой спросил Половски.
Мило усмехнулся и помахал подарком:
– Казу!
– Вот чего мне точно не хватало.
– Сейчас и опробуем. – Олли открыл футляр, в котором лежал его кларнет. – Мы сегодня пришли с инструментами, а потому и тебя решили в стороне не оставлять.
– Шутите.
– А что, место вполне подходящее. – Мило любовно провел ладонью по своей пикколо. –
Посмотри вокруг. Здесь столько больных, все в депрессии. Ребятам просто необходимо взбодриться. А самое лучшее для этого средство – хорошая музыка.
– Самое лучшее средство – тишина и покой! – Половски обратил молящий взор к Кэти: – Скажи, что они пошутили?
Кэти ответила ему непоколебимым взглядом и достала собственное казу.
– Мы все настроены абсолютно серьезно.
– О'кей, ребята, – сказал Олли. – И… поехали!
Такого исполнения популярной «Калифорния, это я!» мир еще не слышал. И если ему сильно повезет, больше не услышит. К тому времени, когда отзвучала последняя нота, в солярий уже стянулись несколько десятков пациентов и медсестер, желавших поближе познакомиться с источником этого режущего ухо звука.
– Мистер Половски! – заявила старшая медсестра. – Если ваши гости не умеют себя вести…
– Вы их выставите, да? – с надеждой сказал фэбээровец.
– Не надо, – сказал Олли. – Мы уже сворачиваемся. Кстати, ребята, мы играем на частных вечеринках, днях рождения и коктейль-пати. Достаточно связаться с нашим бизнес-менеджером… – он похлопал по плечу Мило, который улыбнулся и помахал всем рукой, – и мы устроим вам незабываемое представление.
– Я хочу вернуться в палату, – простонал Половски.
– Еще рано, – заметила медсестра. – Вам необходима дополнительная стимуляция. – Она лукаво подмигнула Мило и вышла.
– Ну что ж, – вздохнула Кэти. – Я свой вклад в твое выздоровление внесла. А теперь мне пора.
Половски горестно покачал головой:
– Ты оставишь меня с этими кретинами?
– Что делать? У меня самолет.
– Куда направляешься?
– В Мексику. Джек сказал, что они вот-вот начинают съемки, вот я и подумала, что было бы неплохо поработать с монстрами.
– А как же Виктор?
– А что Виктор?
– Ну… я думал… – Половски посмотрел на Олли и Мило, но те только пожали плечами. – Ему будет тебя не хватать.
– Я так не думаю. – Она повернулась и еще раз посмотрела в окно. Внизу, на дорожке, с удовольствием грелась на солнышке сидевшая в кресле-каталке старушка. Кэти подумала, что через пару дней и она сама будет наслаждаться жарким солнцем на пляжах Мексики.
Судя по тому, что трое мужчин молчали, сказать им было нечего. В конце концов, Виктор был их другом. Они не могли ни защищать его, ни осуждать. Да и она тоже. Она просто любила его, а потому и решение уехать представлялось, учитывая все обстоятельства, еще более правильным. Нет ничего хуже для женщины, чем безразличие со стороны мужчины.
Кэти вовсе не горела желанием увидеть его в глазах Виктора.
– Ну все, ребята, пока. – Она подняла лежавшую на стуле сумочку.
Олли покачал головой:
– Лучше бы ты все же осталась. Он ведь вернется когда-нибудь. Да и нельзя разбивать такой великий квартет.
– Меня вполне заменит Сэм.
– Вот уж нет, – проворчал Половски.
Она чмокнула его в лысеющую макушку.
– Выздоравливай. Ты еще нужен стране.
– Рад слышать, – вздохнул фэбээровец.
– Я напишу тебе из Мексики! – Кэти повесила сумочку на плечо и повернулась, но сделать успела только один шаг.
В двери с чемоданом в руке стоял Виктор.
– Что это за разговоры насчет Мексики? – спросил он, глядя на нее во все глаза.
Ответа не нашлось. Она просто смотрела на него и не могла оторвать глаз. Ну почему мужчина, от которого она собралась сбежать, выглядит настолько роскошно?
– Вовремя вернулся, – подал голос Олли. – Она нас покидает.
– Что? – Виктор выпустил из пальцев чемодан. И только тогда Кэти заметила, что одежда на нем мятая, на лице щетина, а из угла закрытого чемодана выглядывает носок. – Ты не можешь уехать.
Она откашлялась.
– Все случилось немного неожиданно. Я нужна Джеку.
– Что-то случилось? Без тебя там никак нельзя?
– Ничего особенного. Просто начались съемки, и… возникли кое-какие проблемы… – Кэти взглянула на часики. – Послушай, мне действительно пора – самолет ждать не станет. Обещаю позвонить, как только…
– Но ты же не единственный художник по гриму. У него есть другие…
– Есть, но…
– Джек вполне в состоянии снять фильм без тебя.
– Да, но…
– Ты хочешь уехать? Да?
Она не ответила. Только посмотрела на него молча – неужели же он не видит застывшей в ее глазах боли?
Он решительно взял ее за руку и повернулся к остальным:
– Извините, парни, но нам с этой леди нужно прогуляться.
Ветер гнал листья по бурой лужайке. Они шли мимо выстроившихся шеренгой дубов, то ступая в тень, то попадая на солнце. Внезапно Виктор остановился и, взяв ее за плечи, повернул к себе:
–А теперь скажи, откуда такая безумная идея? Почему ты решила улететь в Мексику?
Кэти опустила глаза:
– По-моему, тебе все равно, останусь я здесь или уеду.
– Все равно? Кэти, я только что на стену не лез от одиночества. Только о том и думал, как бы сбежать и вернуться к тебе. Ты даже не представляешь, как я волновался. Все время думал, как ты, закончилась ли эта заварушка. Звонить мне не позволяли до самого конца слушаний. Однажды я все-таки ускользнул из мотеля и позвонил Мило домой, но никто не ответил.
– Мы, наверное, были здесь, навещали Сэма.
– А я сходил с ума. Они снова и снова гоняли меня по одному и тому же кругу, заставляли отвечать на одни и те же вопросы. Что мне оставалось? – Он покачал головой. – Господи, я так по тебе скучал. Рванул сюда при первой же возможности. Из-за снегопада пришлось немного задержаться в Чикаго. Но я все же здесь. И похоже, вовремя. – Виктор посмотрел ей в глаза. – А теперь скажи, ты все еще намерена улететь к Джеку?
– Я улетаю не к Джеку. Я улетаю, потому что так нужно мне самой. Потому что я знаю – у нас ничего не получится.
– Кэти, после того, что выпало на нашу долю, у нас получится все. Все, что угодно.
– Но только не это.
Он опустил руки, но продолжал смотреть на нее.
– Помнишь ту ночь, когда мы занимались любовью? Разве это ни о чем тебе не говорит?
– Да ты не со мной занимался любовью! Ты думал только о ней… о Лили!
– О Лили? – Виктор недоуменно уставился на нее. – С чего ты взяла?
– Ты так ее любил…
– А ты любила Джека. Помнишь?
– Я его разлюбила. А ты ее – нет. Как бы я ни пыталась, мне никогда не стать с ней вровень. Я не такая умная и не такая добрая… Я…