Что, черт возьми, там происходит? Он срезал оконную сетку, открыл окно и залез внутрь. Яна Истберн, двадцати одного месяца от роду, изнемогшая от голода и обезвоживания, с надеждой тянула ручки к незнакомцу. Помощник шерифа поднял девочку, на мгновение прижал ее к себе и передал в окно Роберту Сифелдту. Потом он сделал глубокий вдох, пытаясь унять волнение. Случилось что-то плохое, подумал он, что-то очень-очень плохое.
— Я собираюсь посмотреть, что и как, — сказал он Сифелдтам через окно. Но не прошло и минуты, как он высунул голову из окна, через которое передал младенца, и позвонил по портативной рации в офис шерифа, чтобы сообщить о том, что увидел. Потом он подождал детективов и технических специалистов, которым предстояло попытаться как-то осмыслить эту бессмысленную бойню.
Было воскресенье 12 мая 1985 года — День матери.
Утром во вторник 14 мая убитый горем Гэри Истберн вспомнил про собаку. Его жена дала объявление в газете Форт-Брэгга о поисках нового дома для Дейзи, их четырехлетнего пятнистого английского сеттера. В своем последнем письме мужу Кэтрин Истберн писала, что во вторник вечером Дейзи взял «хороший человек» и повез ее домой на испытательный срок, чтобы посмотреть, уживется ли она с другой его собакой, черным лабрадором-ретривером; она собиралась позвонить этому человеку в ближайший четверг, чтобы узнать, поладили ли собаки между собой.
Утром в среду 15 мая офис шерифа округа Камберленд выпустил информационное сообщение, которое было передано по телевидению и по радио, с просьбой, чтобы человек, взявший у Истбернов собаку, немедленно связался с офисом шерифа. Сообщалась, в частности, кличка собаки, приводилось ее описание, а также имевшиеся на тот момент данные о ее новом владельце: он ездит на белом «шевроле-шеветт», и у него уже есть собака, черный лабрадор-ретривер.
В тот же день сразу после полудня сержант штаба сухопутных войск Тимоти Хеннис приехал из Форт-Брэгга домой, чтобы пообедать с женой Анджелой в присутствии их двухмесячной дочери Кристины. За обедом они смотрели новости по телевизору. Когда среди прочих новостей мелькнуло сообщение о собаке Истбернов, Хеннис повернулся к жене. «Господи, — сказал он, — это ж они меня ищут!» Он тут же позвонил своему ротному командиру, объяснил, почему не сможет вернуться на работу после обеда, и, захватив с собой жену и малышку, поехал в полицейский участок.
Допрашивали Тимоти Хенниса шесть с половиной часов. При этом детективы неоднократно заверяли его, что он не находится под арестом и не является подозреваемым по этому делу, так что ему даже не пришло в голову потребовать присутствия адвоката. В своем добровольном заявлении Хеннис подробно описал все, что он делал со вторника 7 мая до следующего понедельника 13 мая. Вечером в четверг 9 мая, то есть в тот вечер, когда были совершены эти убийства, Хеннис приехал домой примерно в 20:30. В 20:45 ему позвонила миссис Истберн и спросила, как поладили между собой собаки. «Вы знаете, отлично, — ответил он, — у них все просто отлично!» В 21:00 или около того он позвонил родителям жены. Примерно в 21:30 он вышел в магазин за пепси-колой. Вернулся домой, когда еще не было 22:00, сделал кое-какие домашние дела и лег спать. В пятницу 10 мая он встал около 4:00 и около 5:00 отправился на работу.
Пока детективы допрашивали Хенниса, они параллельно с этим спешно готовили подборку фотографий для опознания. Фотография Хенниса находилась в ней в позиции под номером 2. Все фотографии в этой подборке были обрезаны так, что видно было только голову и верхнюю часть тела, поэтому определить относительный рост или вес запечатленных на фотографиях людей было невозможно. Фотография Хенниса была единственной в этой подборке фотографией мужчины-блондина с короткой стрижкой, одетого в темный клубный пиджак.
Один из детективов вынес подборку фото на улицу, к полицейскому автомобилю. В автомобиле сидел Чак Барретт, афроамериканец, сотрудник обслуги, который в воскресенье 12 мая сообщил помощнику шерифа, что в пятницу 10 мая, примерно в 3:30 утра он видел белого мужчину, который шел по подъездной дорожке от дома Истбернов. По словам Барретта, этот человек был одет в дорогую черную куртку, на лоб была низко надвинута черная вязаная шапочка, и на плечах он нес темный мешок для мусора. В самом конце подъездной дорожки, когда он был примерно в метре с небольшим от Барретта, он сказал: «Вот, приходится ехать ни свет ни заря». Он пошел по улице, сел в стоявший на обочине белый «шеветт» и уехал.
Барретт изучал фотографии, сидя на заднем сиденье полицейской машины между двумя детективами. «Узнаешь его?» — спросил один из детективов.
— Ну, знаете, я пока думаю, пока смотрю, — сказал Барретт. Он посмотрел еще, потер глаза, посмотрел еще немного. Четверо из шести мужчин были совсем не похожи на человека, которого он видел в то утро на Саммер-Хилл-роуд, так что он сосредоточил внимание на двух остальных, конкретно — рассматривал их стрижки и носы, которые он узнал, как пояснил он детективам. У человека под номером 5 нос был прямой и узкий, как и у того человека, которого он видел, но номер 2 в целом был больше похож на него, хотя нос у него был широкий и приплюснутый.
— Ну так как, это он? — продолжал спрашивать детектив.
— Вы знаете, — сказал Барретт, указывая на фото № 2, — этот, знаете, вроде там был.
— Вы уверены? — спросил детектив.
— Ну нет, — ответил Барретт. — Так я не могу сказать.
Детектив передал Барретту подборку фотографий, попросил его подписать инициалами выбранную им фотографию № 2, и потом его сопроводили в здание Управления обеспечения правопорядка. Когда они шли через автостоянку, один из детективов указал Тимоти Хеннису на белый «шевроле-шеветт».
— Вы узнаете эту машину? — спросил он Барретта.
— Да, она похожа на машину, которую я видел на Саммер-Хилл-роуд, — ответил Барретт.
Тогда этот детектив повернулся к напарнику, и, как показалось Барретту, он услышал, как тот сказал: «Мы попали в точку!»
Тимоти Хеннис между тем и понятия не имел, что он уже превратился в главного подозреваемого в убийствах в доме Истбернов. Он спокойно согласился, чтобы у него сняли отпечатки пальцев и сфотографировали его, и позволил сотрудникам полицейской лаборатории взять образцы его крови и волос с головы и с лобка. Наконец, в 19:30, после почти семичасового допроса, детективы сказали Хеннису, что он свободен и может отправляться домой.
Однако менее чем через шесть часов, примерно в час ночи в четверг 16 мая, Тимоти Хенниса разбудил громкий и настойчивый стук в дверь. Он быстро натянул джинсы и футболку, включил свет на крыльце и открыл дверь. На крыльце было полно полицейских.
— Сержант Хеннис? — спросил один из них официальным тоном.
Хеннис кивнул.
— У нас есть ордер на арест и ордер на обыск. Вы имеете право хранить молчание…
Хеннис был просто ошеломлен. Он смотрел на уличные фонари и моргал сонными глазами, пытаясь проснуться. Кто-то уже надел на него наручники, кто-то другой схватил его за руку, и его начали толкать вниз по ступенькам, в сторону полицейского автомобиля, стоявшего прямо на проезжей части. Хеннис оглянулся на жену, стоявшую в проеме двери в халате и державшую на руках малышку. Он не знал, что ей сказать. До свидания? Позвони мне? Я люблю тебя? Слова беспорядочно всплывали у него в мозгу и тут же исчезали, и он понимал только, что переставляет ноги, то одну, то другую, и пытается преодолеть страх, который подступал прямо к горлу, страх настолько плотный, что он чувствовал, что как будто тонет в нем. Кто-то положил руку ему на голову и легко втолкнул его, мужчину ростом выше 190 см и весом 90 кг, на заднее сиденье. Офицер, усевшийся рядом с ним, сказал: «У тебя большие проблемы, приятель. Очень большие проблемы».
Итак, Тимоти Хенниса обвинили в тройном убийстве — Кэтрин, Кары и Эрин Истберн. Следующие шесть месяцев он провел в тюрьме округа Камберленд без права освобождения под залог. Для защиты он нанял Джеральда Бивера и Уильяма Ричардсона — двух молодых адвокатов, которые только что выиграли получившее широкую огласку дело о произволе полиции в Фейетвилле. Некий Генри Спелл был арестован, и в ходе допроса полицейский так сильно ударил его коленом в пах, что это вызвало разрыв яичка и необратимую стерилизацию. В конце концов истец получил по суду компенсацию в размере 900 000 долларов, и 235 000 составили гонорары адвокатов.
Менее чем через месяц после вынесения приговора по этому затянувшемуся и очень сложному делу 37-летний Бивер и 29-летний Ричардсон согласились взяться за дело Тимоти Хенниса. Изучив имевшиеся доказательства вины их нового клиента, оба адвоката пришли к выводу, что доказательная база тут одна из самых неубедительных, с которыми они когда-либо сталкивались. Единственным доказательством возможной причастности Тимоти Хенниса к данному преступлению были показания свидетеля Чака Барретта. Ни одной вещественной улики, хоть как-то привязывавшей Тимоти Хенниса к месту преступления, не было. Бивер и Ричардсон были весьма воодушевлены теми серьезными минусами, которые они нашли в позиции обвинения.
Но, увы, эта самоуверенность обошлась им очень дорого. Потому что это ужасное, кровавое тройное убийство в доме Истбернов разбудило в людях сильные страсти и эмоции. И конечно, возникли явные ассоциации с печально известным делом Джеффри Макдональда, тоже обвиненного в убийстве. Ранним утром 17 февраля 1970 года, тоже в Фейетвилле, были зверски убиты беременная 26-летняя Колетт Макдональд и две ее малолетние дочери: пятилетняя Кимберли и двухлетняя Кристин. Череп Колетт был разбит ударами тяжелой биты, а на ее теле было более двадцати восьми колотых ран. У Кимберли было восемь или даже десять колотых ран, и тоже была раздроблена голова. На теле Кристин были обнаружены тридцать три колотые раны — в спину, в грудь и в шею. Самого капитана Джеффри Макдональда нашли лежащим на полу рядом с женой, всего с одним ножевым ранением в живот. Позже Макдональд рассказал следователям, что в его дом ворвались хиппи со свечами в руках и, скандируя «Класс!» и «Коли свиней!», убили его семью. Но у следователей сложилась совсем другая картина, и в этих ужасных преступлениях обвинили самого Макдональда.