— Конечно, — укоризненно покачал головой Живец, снова массируя старика. — Всё очень быстро восстановится… Только я не понял, а как это можно отменить Конституцию и «вообще все законы»? Кто же такое позволит?
— Да, этого и Милош не может, — вздохнул Отиль. — Кроме того, неизбежна интервенция… Очень жаль. Но они — они! — требуют именно этого в уплату за свои услуги. Зачем они хотят нам помочь — не знаю. Милош… Милош улыбался краешком рта, когда подписывал договор, я заметил. Он решил, что я окончательно выжил из ума. Но Плещеев всё-таки крепко напугал его своими мутантами, и мэр подписал. А ведь договоры с этими силами нельзя нарушить… Там, кстати, предусмотрено и это.
— Предусмотрено что?
— Что Крысолову опять не заплатят. Тогда Крысолов должен получить две подписи от свидетелей. Они подтвердят, что он честно выполнил свою работу. В нашем случае — уничтожил этих крыс. Человечество спокойно будет загнивать и дальше, а он получит компенсацию.
— От кого? — не понял Шацкий.
— Сам возьмёт, — безразлично пожал плечами Отиль. — Как в Гаммельне. Понимаете, с ними трудно говорить, но ведь и им трудно говорить с нами. Мы не очень-то понимаем друг друга. Может быть, они с самого начала подозревают, что не получат платы, а быть может, их цель как раз и состоит в том, чтобы получить не плату, но компенсацию. Во всяком случае, они к этому готовы. Но почему-то не хотят работать без договора, забирать своё без подписей свидетелей, хотя могли бы… Силы несравнимы, несравнимы… Как же я хочу быть рядом!.. Это контакт, впервые за почти тысячу лет!.. А Милош может мне помешать, хотя осталось-то каких-то несколько часов! Это вы виноваты!
— Нам осталось выяснить сущие пустяки, — игнорировал его обвинения Шацкий. — Почему Милош хочет вас убить?
— Потому, что понял, с кем связался, — улыбнулся Отиль. — После того, как мы с Плещеевым подписали договор у Крысолова, тот, наверное, явился прямо к мэру… Точно не знаю. Запись о свидетелях и компенсации появилась в тексте уже потом, словно по волшебству. Хотя удивляться тут нечему… Милош вызвал нас с Плещеевым, выглядел ужасно, кричал, швырялся папками… Заявил, что мы обманом втравили его в гнусную историю, что несём ответственность наравне с ним. Я поправил сдуру: подпись-то, говорю, твоя, а не наша. Он чуть не задушил меня! Кричал, что подписывал другой текст. Ну и что же, что другой? У них там какая-то своя юриспруденция. Главное ведь не в этом, а в самом факте… Вернулся я в кабинет, сложил два да два и понял, что до сегодняшнего дня, дня исполнения работы, мне не дожить. Вот и сбежал, помогли знакомые люди…
— Я не понял, — заметил Живец, и Шацкий согласно кивнул, — мы не поняли, полковник. Зачем было Милошу уничтожать всех хоть как-то связанных с мутантами? Наверняка и случайные люди пострадали.
— Он не мог рисковать, тут не до случайных людей, — отмахнулся Отиль. — Когда Крысолов возьмёт то, что ему причитается, скрывать эту историю станет невозможно. Никто не вспомнит о том, как близко мы были от полного уничтожения, больше того — никто об этом и не узнает толком.
— Что возьмёт Крысолов? — быстро спросил Дмитрий.
— А что, гаммельнскую историю не помнишь? Город, не расплатившийся с Крысоловом, потерял детей. Будущее! Такое не прощают. Ничего не слышал о судьбе бургомистра, но сомневаюсь, что она была приятной. Для Милоша это означает прежде всего профессиональный крах, а это хуже смерти. Он же игрок, ты видел его глаза?
— Он и так обречён, — вздохнул майор. — Смешно как-то всё это, не складывается картинка. Чего-то там нельзя будет утаить, если все эти сказки — правда, но разве можно утаить гибель сотен людей?! Милош ничем не рисковал.
— Ты просто не сталкивался с Крысоловом, сынок! — Отиль даже потрепал энбэшника по колену. — Ты, наверное, и в мутантов не веришь? Плещеев мог бы тебе кое-что показать… Мидониты правы, когда говорят о последних временах! Ну да ладно… Милош уничтожал свидетелей, тех, кто знал, или догадывался, или слышал о договоре хоть что-то конкретное… А поверят ли люди… Поверят, когда всё случится. Они, — старик ткнул пальцем в потолок, — умеют сделать так, чтобы не осталось никаких сомнений.
— Значит, Крысолов заберёт из города детей… — протянул Живец. — Но ведь можно просто вывезти их.
— Это не играет роли, их возможности безграничны! — строго сказал Отиль. — Хотя в договоре, если быть точным, сказано, что в качестве компенсации Крысолов заберёт у города будущее. Как это ещё можно понимать? Тем более что они сами любят поминать про Гаммельн… Милош не хочет брать на себя такую ответственность — думаю, дело в этом. Он трус и…
— Чушь какая-то, — повторил Шацкий. — И что-то давно ни звука там, за дверью. Информация ушла на мой рабочий компьютер, сейчас копируется в Сеть, завтра разошлётся по всем отделам. Нам интересно ещё что-нибудь, Живец?
— Нет, пожалуй, нет… Вы ведь всё рассказали, Отиль?
— Да, — пожал плечами старик. — Всё. Этой ночью Крысолов должен выполнить работу. Вчера я опять говорил с ними, хотя немного мешали мидониты… Они говорят, что всё готово. Договор подписан, с их стороны все условия будут выполнены.
— Перетопит он ваших мутантов, что ли? — Шацкий встал, пригладил волосы. — Без оружия как без рук. Не верю я, Дима, в такие мотивы Милоша.
— Я бы тоже не верил, но ведь Крысолов носит зелёную одежду, — вздохнул Живец, направляясь к двери. — Значит, я его видел.
— Ты видел?! — Отиль подскочил, заковылял на подгибающихся ногах следом. — Где он? Что он тебе сказал?! Я хочу быть рядом, я…
— Вам будет лучше остаться, — отстранил его Шацкий и следом за Живцом вышел в коридор.
Здание будто вымерло, не доносилось ни единого звука. Повинуясь внутреннему приказу, Живец поманил Аркадия в сторону от лифта, куда указывала табличка «При пожаре!». Добежав до лестницы, они прислушались. Тихо, лишь сзади раздаются торопливые шаги Отиля.
Чутьё толкнуло Живца наверх, он прыжками понёсся по лестнице. Дверной проём был пуст, но там, в коридоре, кто-то был, он ждал с оружием в руках. Выше чутьё тоже не пускало. Дмитрий, зажмурившись, пригнулся и влетел в коридор. Полоснула длинная очередь из «галкина», мелькнули чьи-то ноги, к которым Живец и подкатился, обхватил их, стараясь свалить врага.
Выстрелы тут же смолкли — это Шацкий с ходу достал стрелка ребром ладони по кадыку, потом добавил тренированным кулаком по сердечной сумке. Тело в чёрном тренировочном костюме ещё не успело упасть, а майор уже завладел пистолетом и стрелял, высунувшись на лестницу. Откликнулся ещё один «галкин» этажом ниже, и вдруг загрохотало по всему зданию.
— Едва успели Отиля дослушать! — прокричал Живец, разглядывая убитого: лицо его закрывала чёрная маска, и вообще он походил на героя видеоигр. — Иди за мной, Аркаша, не увлекайся!
Он знал, куда бежать. Чутьё не гарантирует неприкосновенность Шацкого, того вполне может убить случайная пуля, особенно если она предназначалась Живцу, однако бросить его здесь было бы глупо. Человек, побывав с кем-то в переделке, обычно начинает считать напарника товарищем. Товарищ — это надёжный помощник, и к нему можно повернуться спиной. Живец ценил товарищей.
Они пробежали через весь коридор, достигли другой лестницы, бросились вниз, перепрыгивая через трупы людей в чёрном и охранников-мидонитов. Последних было заметно больше. Двумя этажами ниже беглецы врезались в толпу перепуганных людей, пробивающихся к выходу, и потеряли друг друга. Шацкий кричал, чего-то требовал, но Дмитрий не обернулся. Он опасался пулемётов внизу — ведь на Седьмой отдел Милош не пожадничал, — но стрельба уже стихала. Изображая из себя раненого и прикрывая лицо полой дурацкой куртки, Живец отошёл подальше от монастыря, стараясь по-прежнему держаться в толпе прихожан-мидонитов. Дожидаться Шацкого времени уже не было, чутьё гнало прочь, прочь. Здесь ещё много людей, выцеливающих именно его.
Толпа понемногу рассеивалась, нужно было искать укрытие. Живец не знал этой местности, а чутьё снова отключилось, будто у него кончались батарейки. Пришлось наугад свернуть во двор, зайти в обязательный «магазинчик для ленивых».
— Там что-то случилось? — хмуро спросила его женщина за кассой. — Вы ранены?!
— Нет. — Живец опустил воротник куртки. — Показалось, в воздухе чем-то пахнет.
— А что? — хмуро посмотрела в окно женщина. — Здесь это запросто. Мидониты у нас, знаете? Сектанты под защитой закона! От таких чего угодно можно ожидать. Отравят газом весь район или ещё что похуже. Как годовщина смерти этого их бога, так на улицу страшно выйти… А вы, простите, не мидонит?
— Нет.
— Хорошо. Вообще-то я не фашистка какая-нибудь, все имеют право на свободные взгляды, — на всякий случай оправдалась продавщица. — Просто иногда страшно. В Сетях такое пишут… Ну, вы понимаете, в каких Сетях.
— Там больше про клонов, — вспомнил Дмитрий, рассматривая ассортимент.
— Вот-вот! А мидониты тоже всё про них, мол, близок час и всё такое… Вот ночью лежишь и думаешь: а если клоны взбунтуются, то с кого начнут? С мидонитов и начнут! А мы тут, рядом.
— Вы верите в клонов? — Живец никак не мог понять, что делать дальше.
— Да как вам сказать… А вы?
— Я верю.
В магазин вошли двое, старик и девушка, почти девочка, стали советоваться, выбирая пиццу. Женщина покинула кассу, чтобы попытаться продать им что-нибудь подороже, а Живец задумчиво потеребил браслет. Вызвать такси?.. А почему бы и нет? Район перекрыт людьми Милоша, помочь выскользнуть может только нестандартное поведение. Нельзя заранее предвидеть, где в сети дырочка, но ведь на то и чутьё. Он набрал код.
Машина появилась минут через десять, всё это время Живцу пришлось поддерживать разговор с продавщицей — покупатели уже ушли. Он бы с удовольствием что-нибудь купил, но не мог этого сделать без личной карты. За такси, на электроприводе вкатившимся во двор, тут же вбежали два неприметных гражданина, оба что-то бормотали в браслеты.
— Карту забыл дома! — брякнул Дмитрий, вваливаясь в салон. — А ещё у меня неприятности, браток, видишь тех двоих?