– Не-а.
Солодовников уселся на полу и стал наигрывать что-то на гитаре. Я стояла не шевелясь и слушала их разговор.
– А тебя не учили, Солодовников, что являться в гости без приглашения невежливо?
– Нет, не учили, – не растерялся он. – Я вообще плохо воспитан.
– Я всегда это замечала, – уже менее язвительно произнесла Ника.
Я потихоньку стала спускаться с лестницы.
В квартире Ксюши продолжался завтрак. Мама с Леной пекли блины. Кира и папа слушали разглагольствования подвыпившего Ромы.
– Ксюша пошла спать, – пояснила мама. – Может, и ты ляжешь?
– Сейчас уже Иришка проснется, – сказала я, взглянув на часы. И в это время у Ромы зазвонил телефон.
– Ни фига себе! – слушая звонившего, повторял он. – Ни фига себе! Да она уже нашлась! Дай мне кого-нибудь из ментов! Нет? Ну ни фига себе…
Рома пребывал все в том же благодушном настроении, в котором и заявился в дом. Неприятный звонок не смог испортить это настроение.
– Позови Игорька, – махнул он мне. – Скорее!
– Да что случилось?
– Бегом беги, давай его сюда!
Но Игорь уже спускался по лестнице.
– С кем я говорю? Лейтенант Пилипчук? Это Горин, предприниматель! Вы что людей там без разбора хватаете? Ребенка-то уже нашли! – посмеиваясь, сказал он в трубку. – Кто пьян? Я – пьян? Я трезвее трезвого…
– Иришка спит? – спросила я у мужа. Он кивнул, внимательно слушая чушь, которую нес Рома.
Горин оглядел нас всех и, продолжая улыбаться, покачал головой.
– Ну и дела! – хохотнул он. – Маринку, продавщицу мою, менты загребли, прикиньте!
– За что? – поинтересовалась Кира, переводя взгляд с меня на Игоря.
– По подозрению в похищении вашего ребенка! – опять хохотнул он. – Кто-то из вас, товарищи, напел ментам про все эти сложные отношения, ну, я не знаю… Она ночью возвращалась из гостей, ее и повязали. Ну анекдот! Страна дураков! Мент со мной разговаривать не захотел.
– Рома, ты должен поехать и выручить человека, – сказала Кира очевидное.
– Я выпил, мне за руль нельзя. Игорек, поезжай. Ты отец, тебе-то сразу поверят.
– Господи! – всплеснула мама руками. – Мы в милицию-то забыли позвонить на радостях! Они ведь до сих пор ищут!
Я молчала. Ждала, что Игорь скажет. Мне ужасно не хотелось, чтобы он ехал туда.
– Я считаю, что Игорю ехать совсем не обязательно, – озвучила мои мысли Кира. – Можно просто позвонить.
– Позвонить! – эхом повторил Игорь. – Да вы что?! Вы представляете, каково это – попасть туда? Ночью, ни с того ни с сего! Да это вообще… Конечно, я немедленно еду!
Ни на кого не глядя, мой муж пролетел в прихожую. Хлопнула дверь.
– И ты поезжай с ним, – сказала мама.
Но я только головой покачала, комок в горле мешал говорить. Я побежала наверх, к Иришке. Мы снова остались только вдвоем.
Глава 15
Вечером Игорь приехал к нам в Простоквашку, чтобы забрать свой новый костюм. Он так и заявил прямо с порога: «Я за костюмом». Иришка повисла на нем, по своему обыкновению, и потащила к себе в комнату. Я достала из шкафа костюм, сложила его в пакет. Решила, что ни о чем не буду Игоря спрашивать.
– Ты раньше никогда не завивалась в парикмахерской, – заметил муж. – С чего это вдруг?
– Ты тоже прежде носил другую прическу, – не уступила я. – Ты вообще изменился.
– Ничего удивительного, – бросил Игорь. – Жизнь не дает расслабляться.
– Долго ты еще собираешься жить у друзей? – все же спросила я.
– Пока не знаю. Завтра улетаю в командировку. Когда вернусь, решу с жильем.
– Улетаешь? Куда?
– В Англию.
– Надолго?
– На месяц-полтора.
Я испуганно смотрела на него. Мне однажды показалось, что между нами треснула земля, теперь же трещина эта росла с каждой минутой. Скоро ее уже нельзя будет перепрыгнуть.
– А как же мы?
– Я вот тут принес денег…
– При чем тут деньги?
– Я тебя прошу, Свет: по возможности не перепоручай нашу дочь кому попало. Ксюше там, Мише, тете Тане…
– Ты нарочно так говоришь? Чтобы сделать мне еще больнее?
– Нет. Просто в то время, когда ты пытаешься устроить свою личную жизнь, помни, что ты не одна. Есть еще ребенок.
Я смотрела на него во все глаза. Он выглядел усталым и был серьезен. Он и не пытался шутить.
– Игорь, мне иногда кажется, что я тебя совсем не знаю, – проговорила я, пытаясь сдержать слезы.
– Мне тоже, – сказал он. Поднялся и направился к выходу.
Я догнала его в прихожей.
– Неужели ты так вот и уйдешь? – не верилось мне. – Улетишь на месяц…
Игорь замер, словно раздумывая. Я смотрела ему в спину. Перед тем как шагнуть за порог, он повернулся и сказал:
– Надеюсь, за этот месяц все прояснится.
И ушел. Я не поняла его настроения. Лишь почувствовала, в который раз за последнее время, что под ногами не крепкое основание бетонных перекрытий, а зыбкий песок. А нужно было ходить по этому песку и вести за собой ребенка. Нужно было жить, работать, улыбаться, быть хорошей матерью и дочерью. Просто быть нужной близким. Невзирая на боль, которая подтачивает изнутри.
Жизнь продолжалась, все шло своим чередом. Приближался день рождения Лены, который она категорически отказалась отмечать. Вдобавок ко всему моя тетя лишилась работы – закрыли всю их библиотеку. Помещение выкупил кто-то крутой, чтобы организовать там ночной клуб. Весь коллектив библиотеки вмиг оказался на улице.
Конечно же, все наши приехали поздравить Лену с днем рождения, растормошить и показать, что жизнь прекрасна. Я и Ксюшка накупили шариков, Элла привезла торт и французское шампанское. Мы решили устроить для Лены девичник и не позвали Горина и Мишу, хотя Ксюшка против этого немного трепыхалась. Но слово Киры – закон. Папа и Кирюшу с Ирой в цирк увел, чтобы не мешать нашим посиделкам. Но как мы ни старались, веселья не получилось. Выпитый коньяк пробудил не смех, а слезы. Лена вдруг всхлипнула и заревела навзрыд. Все наши пожелания любви и успехов потонули в ее громких рыданиях. Каждый попытался что-то сказать, но эти попытки только усиливали поток слез.
Наконец Кира не выдержала.
– Лена, как тебе не стыдно? – строго произнесла она. – Ты жива, здорова, красива, молода!
– Я – молода?! – возмутилась та. – Мам, лучше уж ты ничего не говори! Кому я нужна? Я не нужна никому…
Киру не смутил выпад дочери.
– Всегда помни о тех, кому хуже, чем тебе! Вспомни, что приходится переносить Нике!
Кира не постеснялась Эллы. Или не захотела с ней посчитаться. Все же Лена ей была важнее, и она думала сейчас только о ней.
Но эффект получился не тот, на который рассчитывала моя бабушка. Теперь к Лене присоединилась всегда сдержанная Элла.
– Я не знаю, что с ней делать! – срывающимся голосом призналась она. – Никого не хочет видеть, ни с кем разговаривать не хочет. Всех друзей от дома отвадила.
– У нее ведь парень был, – вспомнила Ксюха. – Его тоже видеть не хочет?
– Парень испарился. Не появился ни разу после аварии.
– Все мужики – сволочи! – заявила Лена совсем уж банальное.
Она еще шмыгала носом, но уже перестала рыдать. Теперь у Эллы были глаза на мокром месте, а заодно и у моей мамы.
– Господи, ну чем девочке помочь? – риторически вопросила она. Никто не знал ответа на этот вопрос.
– Ну почему это произошло с ней? – еле слышно промолвила Элла. – Почему именно с моей дочерью? Ей всего двадцать лет!
Теперь уже и у Киры глаза были на мокром месте, и тетя Таня плакала вместе с ними.
А я думала, что каждый из нас хотел бы узнать: «Почему это случилось со мной?»
Почему, например, с моей дочерью вышло так, что она не говорит, как другие? Почему, вчера еще совершенно уверенная в любви своего мужа, я вдруг осталась одна?
Лена наверняка думала о своих горестях и тоже задавала себе этот вопрос: почему?
У Ксюхи – тоже одно за другим. Теперь вот это следствие.
Мы сидели унылые, как на похоронах, и вдруг Лена сквозь слезы, с какой-то даже обидой, относящейся непонятно к кому, заявила:
– Была бы жива баба Зина, она бы молилась за нас!
И все замолчали. А что сказать? Я, конечно, хорошо помнила тихую, как мышь, маленькую бабу Зину. Мне она казалась человеком незначительным и отсталым. Она жила в деревне, и в домушке ее кругом – и в передней избе, и в задней – висели полочки с иконами и всегда горели лампадки. Когда нас с Леной оставляли у бабы Зины на лето, она кормила нас преимущественно молоком.
Молоко было основой основ, добавлялось во все блюда – от чая до супа. Баба Зина никогда не делала замечаний, не ругала нас и была всем довольна. Вечерами, когда мы с Леной укладывались спать, бабушка Зина долго молилась перед иконами – на коленях, с поклонами. Иногда проснешься среди ночи, а она все еще стоит на коленках. Все шепчет что-то, перечисляет имена, кладет поклоны. Однажды я спросила, молится ли она обо мне. Ответ получила утвердительный. Баба Зина сказала, что в молитвах ее я числюсь под именем Фотиния и иду сразу за рабой Божией Еленой.
– Действительно, – после паузы подала голос мама, – пока бабушка Зина жива была, все как-то у нас шло гладко.
– Время другое было, – возразила тетя Таня.
– Да при чем здесь время? – возмутилась Лена. – Мы какие-то неприкаянные. Богом забытые!
– Ну, мы-то с Романом грешники, – горько усмехнулась Элла. – Нам Бог не поможет.
– Нужно молиться и просить, как баба Зина, – твердила Лена.
– Кто же это теперь так сумеет? – недоверчиво пожала плечами тетя Таня. – Это надо уметь. Мы все неучи в этом, безбожники.
Кира, до сих пор молчавшая, вдруг вклинилась в разговор.
– Ну, хотите, я попробую… – не слишком уверенно предложила она.
– Ты о чем, мам? – спросила мама Лидуся.
– Я могла бы за всех вас молиться.
– Ты в церкви-то никогда не была, мам.
– Почему же – никогда? Бывала. И если Леночка считает, что нужно, что ж, я готова…
Так наши посиделки развернулись и потекли в другой, совершенно неожиданной, тональности.