Может, не узнаем. Останемся мерзнуть в неведении. Отсюда. Туда. Из-под одеяла. Подползая изредка. На четвереньках. Испуганно.
Вылазка.
Может, и так. Но чрезвычайно аккуратно.
Не пойдешь.
Куда я пойду. У меня ноги болят. Пальцы болят на ногах.
От холода.
От холода. И пальцы на руках.
Давай в горячую воду.
Кажется, я что-то видел.
Уверен.
Движение.
Могло показаться.
Могло. Хотя вряд ли. Трудно без света. Интересно, есть люди, которые без проблем перемещаются в темноте.
Есть. Кому-то именно это нравится.
Такие выходят на прогулку по ночам. Они к этому подолгу готовятся. Потому что можно случайно кого-то встретить и ночью. Оглядываются.
Им, наоборот, лучше, когда ничего и никого.
Они, если они есть, становятся мне понятными.
В таком случае проще скрыться. Укрыться. Покрыться слоем.
И не нужно терпеть разговор.
То есть ни слушать, ни произносить.
Это сохраняет силы. Не позволяет исчерпаться.
Для чего.
Для чего-то.
Последствия не вполне ясны.
Мы говорим об этом слишком много, слишком сосредоточенно.
Слишком часто.
Как будто больше не о чем.
Потому что больше не о чем.
Но нам ничего преимущественно неизвестно.
Преимущественно.
Ничего.
Как будто это останавливает.
Должно.
Но не останавливает.
Не приносит утешения. Как не приносит утешения произнесение вслух.
Сплю урывками. Засыпаю, надеюсь, что холод пройдет.
И во сне холодно.
Когда просыпаюсь, тоже, сразу. Кажется, это так навсегда.
Либо так, либо так.
Преимущественно.
Если приглядеться, можно разобрать закономерности.
Но и это излишне. Преждевременно.
Хотя так и было. Но нужна внимательность. Только так рисунок становится текстом, текст начинает передавать мысль.
Если же наоборот, тогда что.
Кто бы ни приходил, что бы ни делал. Все равно.
Это ближе. Понятней. Все равно.
А потом.
Сначала. Попробуй разобрать на составляющие. Что к чему.
И откуда. Потому что почти все откуда-то.
Теоретически можно изучить. Разложить по полочкам.
Но не прийти к выводам. Выводы предполагают некоторую завершенность.
Потому что заведомо известно.
Да, в этом роде. И так далее.
Пока не станет ясно.
Или не станет.
Или не станет.
Но может нарасти испуг. Как горб или опухоль.
Об этом и рассказывает время. О строении испуга.
Извлечении.
Неполучаемости извлечения.
Формулировке.
Попытке извлечь из голосовых связок.
Или расслышать.
Что они говорят. Там.
Ничего не говорят.
Обнаружить некоторые свойства.
Которые были незаметны прежде.
В них закопаться с головой.
В поисках тишины.
Либо распознанности.
Различения.
Рассмотрения.
Вызревания.
Подглядывания.
Да, что-то в этом роде.
Но зрение всегда обманывает.
Равно как и прочие органы чувств.
Если не им, то кому.
Мне кажется, есть более существенные вопросы.
Например.
Например, есть ли там кто-то.
Несущественно.
От этого многое зависит.
Ничего не зависит.
Что-то зависит.
Ничего не зависит.
Теоретически это может стать причиной.
Причиной.
Что мы окажется вовне.
Вылазка.
Нет. На постоянной.
Это тоже вылазка.
В какой-то степени.
Но надолго.
Смотря с какой стороны.
С внешней.
Оттуда не многое.
Очень много. Слишком.
Не уверен.
Подумай.
Если.
Подумай еще.
В этом отсутствует последовательность.
Попробуй уснуть.
Ты ворочался.
Мне снилось, что задыхаюсь. В комнате, похожей на эту. Но без окон. То есть нельзя ничего открыть и впустить воздух.
Ты же их закрываешь.
От холода. Но они есть. Там их не было.
Если так.
Не могу больше это говорить.
Выговаривать.
Выговаривать. Одно и то же. Одинаковое.
Навевает скуку.
Вызывает отвращение.
Относительно.
Безотносительно.
Требуется сноровка.
Скорее везение.
Иначе даже ископаемое способно на подобное.
Иначе способно. Но разве необходимо.
Когда вслух, становится понятнее.
Не становится.
Когда произносишь, усваивается.
Не уверен.
Хотя.
Нет.
Но если.
Безотносительно.
Но можно.
Скорее всего.
Во всяком случае, можно.
Не уверен.
По крайней мере, можно попробовать.
Не думаю.
В противном случае.
Скорее так.
Ничего.
Ничего. Скорее всего.
А дальше.
Дальше.
Когда вслух, становится.
Но по-прежнему.
Не лучше.
Нет. Хуже. Пальцы болят. Была дрожь, сейчас прошла. Но тепла вообще не чувствую. Холодно.
Я согрею воды.
Не поможет.
То есть ничего не делать.
То есть ничего не сделаешь.
Надо потерпеть.
Надо. Сколько-то. Мы здесь для этого сидим.
Пройдет некоторое время. И будет лучше. Просто подождать.
Да. Подождать. Потерпеть.
Немного. Не должно быть долго.
Вроде бы уже долго.
Тебе кажется.
Уже несколько дней ничего не слышно.
Заглядывал. Спит. Накрылся с головой одеялом.
Проверял.
Проверил. Может, успокаивается.
Может.
Так что наладится. Еще немного.
Немного.
Я согрею воды.
И что.
И согреешься.
А потом.
Пока потерпи.
Привычное.
Более чем.
Такое же.
Вынужденное.
Уже видел.
Неоднократно.
Но потом придут.
Когда-нибудь. Скорее всего.
Значит, можно было без этого.
Не значит ничего.
Но может, что зря.
Может.
Блеклый неразличимый гул, мокрая асфальтированная дорога, вдоль обочин тлеющие обломки, слегка замедленное движение, клочки почерневшей травы, большие камни, кусок ткани, засыпанный землей, следы шин, поблескивающая водой желтоватая грязь, шершавая мокрая гладь дороги, редкие пятна света от фонарей по бокам от слегка замедленного движения, прямо от водителя, перспектива, углубляющаяся в опустелую черноту, ощущение округлости пространства, как будто внутри тоннеля либо трубы, изредка, при взгляде вглубь, ощущение статичности, затем приближение пепла, клочьями, воронкой в лобовое стекло, не то ветром, не то на скорости, но по-прежнему вязко, слегка замедленно. Женщина сорока с чем-то лет за рулем в бледно-зеленой ночнушке с темными пятнами, вероятно, сажи, на голое тело, темные волосы по плечи, вспотевшее лицо, капельки на лбу, распахнутые глаза, ресницы, приоткрытый рот, будто немного запыхавшись, будто что-то время от времени бормочет, проговаривает, не расслышать, не шепотом, просто губами, крупно, чуть дальше, без ремня безопасности, худые пальцы, вцепившиеся в руль сверху, ногти с облезлым лаком, прерывистые движения, чуть влево, чуть вправо, еще раз крупно, только губы, опять слегка запыхавшись, бормоча невнятное. Девочка на соседнем сиденье, пристегнута, в светлом, почти белом платьице, тоже в темных пятнах, вероятно, от сажи, тоже темные волосы по плечи, сидит неподвижно, молча и внимательно смотрит на женщину, снизу, в ней ощутим некоторый парализующий испуг, но его почти не заметно, она послушна, кажется, что она не моргает. Женский голос, сейчас, сейчас, тут недалеко. Лицо женщины, крупно, смотрит перед собой, периодически оглядывается на девочку, затем на дорогу, правой рукой поправляет на девочке ремень безопасности, губы почти все время шевелятся, бормочут. Сейчас, еще немного, ее голос прерывается тяжелым дыханием, как если бы она говорила на бегу. Затем снова, сейчас, сейчас, приедем, тут совсем рядом. Медленные сгустки пепла, падающие на черном фоне, беззвучно.
Уже третий раз за неделю Герхард просыпается посреди ночи, перед рассветом, и около часа лежит в кровати. Он не думает ни о чем, лежит на спине, вытянувшись под одеялом, руки по швам, смотрит на потрескавшуюся побелку, пересчитывает трещины, сбивается со счета. Когда в окне постепенно назревает свет, ему кажется, что вся комната сделана из стекла и его видно окружающим. Но окружающих не видно. Ему кажется, что где-то неподалеку неспешно прогуливаются незримые прохожие с размытыми лицами, с усталым любопытством заглядывают к нему комнату, о чем-то неслышно переговариваются, читают этикетку, щурятся, кто-то тычет пальцем в его сторону. Он представляет себе мать с ребенком, сыном, она похожа на тетю Марианну, каре, несколько выцветших на солнце прядей, пробор, на ней синее платье, на мальчике черные брюки и кардиган такого же синего цвета, она о чем-то увлеченно разговаривает со смотрительницей, мальчик бесцельно топчется возле, смотрит по сторонам, его взгляд направлен в сторону комнаты, он как будто что-то внезапно там замечает, в стекле. Озираясь, мальчик подходит туда, сначала на пару шагов ближе, затем еще, потом почти вплотную, стоит, от дыхания на стекле на несколько секунд возникает мутное пятно, пятно исчезает. Его лицо по-прежнему размыто, неподвижно, как на старой фотографии, но можно разглядеть черты, очертания, глаза, нос, темные волосы, зачесанные слева направо, воротник белой рубашки, спрятанной под синий кардиган. Дыхание прилипает к стеклу, растворяется, возникает снова, прилипает, снова растворяется. В голове у Герхарда похрустывающее вращение, шуршание, оглушенный гул, из которого ощутим знакомый мужской голос, принадлежащий, скорее всего, ему, но не со стороны, а как если бы записанный изнутри говорящего, с характерным искажением, слегка простуженный, с хрипотцой, сначала сплошным звуком, содержание которого не различить, потом различимей, пока проникают слова, вопрос в том, как с наименьшими потерями пережить такую зиму, омерзительную весну, мы ненавидели лето, нас опять убивает осень, с марта по декабрь, я проснулся в ужасе через двадцать шесть часов, проглотил пригоршню таблеток снотворного, нет ничего труднее, чем так называемые простые люди, мир стал холоднее на несколько градусов, окончание ныряет обратно в глухое вращение. Ему кажется, что он пристально смотрит на мальчика, а мальчик пристально смотрит на него, если внимательно присмотреться, может показаться, что мальчик улыбается, стоит, вытянув руки вдоль тела, чуть сильнее опершись на правую ногу, как бы позирует, похож на дядю Руди, тогда, много лет назад, он представляет, как подходит к стеклу, почти вплотную, смотрит сверху вниз, пока по стеклу расплывается пятно от его дыхания, и они стоят друг напротив друга, по сторонам от стеклянной сте