Наконец ударил гонг, и с торжественным видом из кабинета показалась горбунья. Она остановилась посреди зала. Немедленно позади нее пристроилась девица Алеф, та самая, с выступающей вперед челюстью, г-н Сендлер, большая женщина и остальные девицы.
– Вам зачем-то оказана честь посетить сегодняшнее представление, – с важностью обратилась ко мне горбунья. – А нам сообщили, что оно бывает только раз в году! Если бы не убедительная просьба устроителей, я бы вас ни за что не пригласила! – добавила она, быстрым взглядом оглянув меня с ног до головы. После чего засунула руку в тощий свой лиф и вытащила оттуда смятое приглашение.
Потом развернулась на каблуках и, раскачиваясь на кривых маленьких ножках, вышла из зала.
– Пансион за углом направо, налево, направо, направо, – снисходительно бросил мне г-н Сендлер, семеня за горбуньей.
Девица Бет, дождавшись его ухода, неожиданно подскочила ко мне и уточнила:
– А после последнего направо – наискосок.
Представление
Я повертел в руках «приглашение», которое оказалось кусочком картона, на котором, естественно, не было ничего написано. Долго размышлял я, что делать мне со временем, оставшимся до начала представления. Но не нашел ничего лучшего, как просто шататься по улицам. В городе все только и говорили о предстоящем зрелище. О нем шептались дамочки на углу, какой-то малолетний гордец хвастался перед друзьями, что отец сегодня прихватит его с собой, два старика возмущались тем, что им не достались приглашения.
Поневоле почувствовал я свою принадлежность к избранным и покрепче сжал подаренный мне билет. В лавках и магазинах столько говорили о будущем представлении, что я еле дождался наступления вечера. Стремглав бросился я по указанному мне г-ном Сендлером адресу и перед входом наткнулся на взволнованную толпу. Хоть одним глазом каждый мечтал взглянуть на то, что будет происходить за дверью. Еле протиснулся я сквозь возбужденных этих людей и постучал в закрытую дверь. Сзади меня раздались завистливые восклицания. Мне долго не открывали. Наконец ключ повернулся в замке, и боком протиснулся я в отворенную дверь.
В полутьме зала ничего нельзя было разобрать. Немедленно чьи-то жадные руки стали ощупывать меня, лезть за пазуху и шарить по карманам в поисках приглашения. В конце концов из зажатого кулака у меня вырвали мятый кусок картона и толчком впихнули меня внутрь зала. Здесь было душно. Я прижался к чьей-то спине, те, кого втолкнули после меня, притиснулись к моему плечу и жарко задышали мне в шею. Хотя помещение это они называли почему-то пансионом, в действительности оно представляло собой только зал со сценой, на которой висела отвратительная гирлянда маленьких цветных лампочек.
Вдоль рампы суетились, ползая на коленях и шепотом что-то ворча друг другу, девицы Алеф, Бет, Гимел и Далет. Глаза мои привыкли к темноте, и я разглядел сидящих в зале людей. Они сидели, тесно прижавшись плечом к плечу, головы их были обриты, щеки толсты, а шеи коротки и багровы. Возраст их определить было невозможно, костюмы их не отличались ничем, а сами они были похожи на близнецов. Их спины мне кого-то напоминали.
Меня сжали со всех сторон, и на сцене зажегся свет. Большая женщина вышла из‐за кулис. Кошмарное багровое платье мешком сидело на ней. Круглым глазом своим она оглядела зал, прокричала, что представление начинается, и неуклюже принялась стаскивать с себя багровую тряпку. Сидящие в зале близнецы надули щеки, но тут из‐за кулис выскочили девицы, схватили женщину и уволокли со сцены.
Вместо нее к рампе подкралась горбунья с длинным кнутом в руке. На ногах у нее были надеты огромные сапоги, раструбы которых прикрывали ее тощий обнаженный зад. На вислой груди болтался кожаный, утыканный железными заклепками и шипами бюстгальтер. Горб был прикрыт коротким плащом. Близнецы засопели. Горбунья щелкнула бичом, и девицы Алеф, Бет, Гимел и Далет выпрыгнули на сцену. Они задрали юбки из марли и неуклюже сплясали канкан, гнусаво подпевая и страшно фальшивя. Соломенные их ноги мелькали над первым рядом, но зал из близнецов только тихо урчал. Девицы скинули марли и, хихикая, затоптались по сцене, путаясь ногами в одежде. Одна из них зацепилась ногой за юбку, упала на четвереньки, остальные, заверещав, бросились на нее и, ухватив за волосы, утащили ее за кулисы.
На сцену немедленно вновь вырвалась большая женщина и, широко распахнув коровьи глаза, опять попыталась стащить с себя багровое платье. Но горбунья защелкала кнутом, и женщина, спотыкаясь и громко всхлипывая, большими шагами убралась восвояси. Наконец из‐за кулис торжественно выплыл г-н Сендлер в черном фраке и коротких штанах. Близнецы вновь засопели и заерзали в креслах. Игривой походкой г-н Сендлер прошелся вдоль рампы. Те, кто стоял возле меня, придвинулись ближе и жарче задышали мне в шею.
Горбунья с пронзительным криком взмахнула бичом, и конец его опустился на спину г-на Сендлера. Он завизжал, фрак его лопнул, короткие штаны разорвались. Длинное пухлое белесое тело его бросилось в первый ряд. Но горбунья захлестнула его шею кнутом. Потом подтянула к себе трепещущего и скулящего г-на Сендлера и вдруг с необычайной проворностью вспрыгнула ему на спину. Горбунья в больших сапогах, восседая на его пояснице, выглядела настоящей наездницей. Близнецы в зале зашевелились и издали оживленный смешок.
Тут же из‐за кулис выбежали девицы, гоня перед собой короткими прутьями большую коровью женщину. Ошалев, та выпрыгнула на авансцену, и здесь наконец ей удалось сбросить с себя ужасное платье. Тяжелые груди ее повисли, а толстый живот навалился на волосатые ноги. В тот же момент девица Алеф, щелкая от нетерпения выдающейся челюстью, с разбега в одном прыжке лихо оседлала коровью женщину и та, подхлестываемая остальными девицами, с тощей наездницей на спине помчалась по широкому кругу сцены. Девица Алеф, издавая решительные гнусавые крики, сжимала пятками жирные бока женщины, а та, словно загнанная корова, огромными шагами металась по сцене, пока не наткнулась наконец на вставшего на дыбы, хрюкающего г-на Сендлера. Тут близнецы закричали неожиданно высокими голосами, и бой начался.
Коровья женщина оскалилась и застучала зубами, но г-н Сендлер извернулся и лягнул ее длинной ногой. Его каменная пятка отпечаталась на большом белом заде. Горбунья попыталась ухватить девицу Алеф за тощую ляжку, но та только крякнула и вонзила острое колено в заплывший бок. Большая женщина, словно заблудившийся слон, затопталась по кругу. Г-н Сендлер изловчился и, низко опустив голову, укусил ее за массивную грудь. В тот же момент горбунья сверху прыгнула на девицу, и большая женщина, страшно закричав, рванулась вперед. Теперь она несла на себе двух наездниц. Сжимая худыми ляжками ее необъятный круп, они вцепились друг в друга мертвой неразрывной хваткой.
Г-н Сендлер, ошалев от свободы, заскакал, забрыкался, захрюкал, топнул ногой и убежал, покинув злосчастное поле боя. Тем временем остренькими своими зубами горбунья впилась в жилистый вертлявый девицын зад, а большая женщина, не выдержав тяжести обеих наездниц, рухнула на пол, придавив могучие груди. Близнецы в зале от возбуждения пихали друг друга локтями, чмокали и покряхтывали. На сцене девица Алеф, помятая и искусанная, вскочила на ноги, оторвав от себя горбунью, и, хромая, прижав к груди, как трофей, кожаный лиф, удрала в кулисы. Голая большая женщина поползла в первый ряд. Горбунья с болтающимися грудями металась по авансцене, издавая победные кличи. Девицы Бет, Гимел и Далет выволокли из‐за кулис сбежавшего г-на Сендлера. Рысью бросилась на него карлица и, сорвав с него последние остатки одежды, повалила навзничь. Сверху навалились девицы, последней рухнула в эту кучу большая голая женщина. Близнецы задышали, как одичавшие боровы. Свет пригасили, и в полутьме раздавались только взвизги и хрипы девиц, клекот горбуньи, жалостливое блеяние г-на Сендлера и яростное сопение близнецов.
Наконец свет вспыхнул и, под торжествующие крики девиц, голый г-н Сендлер, двумя руками обняв гигантский резиновый член, привязанный к его пухлым чреслам, поднялся на ноги, горько плача. Близнецы страшно захохотали. Они хохотали так, что кресла сотрясались под ними, а огромная люстра, свисающая с потолка, того и гляди готова была рухнуть на их круглые головы. Над всем залом стоял их неумолчный оглушительный хохочущий лай. Рты близнецов были широко распахнуты, тугие щеки подползли вверх и прикрыли глаза, затылки побагровели. Я оглох.
Карлица на сцене схватила г-на Сендлера за волосы и заставила кланяться. Слезы текли по его лицу, но он не смел вытереть их. Наконец девицы пинками погнали его со сцены, и он побежал, переваливаясь, поддерживая руками громадный привязанный розовый член. Девицы сделали неуклюжий книксен и голыми тощими задами плюхнулись на дощатый пол. Карлица, подпрыгнув, оседлала большую женщину и проскакала на ней круг почета. Большая женщина громко ржала.
Свет в зале вспыхнул, и я понял, что представление закончилось. Но с места никто не вставал. Близнецы сидели молча, напрягшись, словно ожидали еще чего-то. Вдруг служители начали выталкивать из зала тех, кто стоял в проходах. Кто-то пытался сопротивляться, но вскоре всех их, как и меня, выпихнули за дверь.
На улице стемнело. Накрапывал отвратительный дождь, и изгнанные недовольные зрители, понуро смирившись с судьбой, подняв воротники плащей, уныло нырнули в мокрую темноту. Я огляделся: зрители разошлись. Тогда я повернулся к захлопнутой двери и приник глазом к щели.
Свет в зале горел уже не столь ярко. Близнецы расстегнули рубашки, и галстуки их повисли дохлыми крысами. Тугими задами поднялись они с деревянных кресел, и служители вмиг расставили сиденья большим полукругом. Близнецы уселись и, выпятив круглые животы, замерли в ожидании. На сцене, за закрытым вновь занавесом, начались шебуршания, вскрики, возня, и наконец в зал выпихнули большую голую женщину. Груди ее вздымались, круглые коровьи глаза пугливо оглядывали близнецов, а на губах блуждала странная полуулыбка. Осторожно ступая косолапыми босыми ногами, она вошла в центр полукруга. Близнецы облизнулись и засучили тугими икрами. Большая женщина присела на корточки и, растерянно улыбнувшись, схватила себя за груди. Рык пронесся по залу, вмиг близнецы сорвались со своих стульев и бросились на нее. Я смог разглядеть только груду навалившихся тел. Ботинки, штанины и рукава пиджаков мелькали в огромной куче. Вдруг толпа подалась назад, и в просвете разглядел я белое тело со скрученной головой и разверзнутыми большими ногами. Близнецы потрясали кулаками, громко рыча и топая башмаками. Занавес раскрылся, и девица Алеф, вытолкнутая со сц