Его товарищи по колледжу характеризовали его как странного, нелюдимого чудака. То на него нападал род сплина, какая-то странная апатия. Опустив голову, потупив глаза, не по летам вдумчивый и серьезный студент Джонатан Свифт прятался где-нибудь в темном углу колледжа. То он сидел часами, углубившись в чтение книги, то упорно смотрел в одну точку, о чем-то мучительно думая, стремясь разрешить томившую его задачу.
Мысль добиться независимости прочно засела в его сердце с этих детских лет и во многих случаях его последующей жизни играла прямо-таки решающую роль.
Его мать, живя в Англии, присылала ему порой нежные письма, но те, которые приняли на себя материальную заботу о Свифте, частенько забывали о нем, и он сидел без денег, без возможности купить любимую книгу, без особых надежд на то, что счастье повернется кнему и что он не будет всю жизнь бедняком.
Трудно, конечно, решить, давали ли повод к таким безысходным мыслям богатые и корыстолюбивые родственники, или эти мысли во многом являлись плодом чрезмерного самолюбия Свифта, но тяжелые настроения, вызывавшиеся безнадежной мечтой о независимости, овладевали Свифтам все чаще и мешали ему спокойно работать и развиваться. В пылу негодования он часто Говорил, что его дядя Годвин относится к другим родственникам тепло и сердечно и только на него махнул рукой и дает ему собачье воспитание.
С большим трудом Свифту удается побороть себя, итти на компромисс, напоминать родственникам о своем существовании, прямо или косвенно просить подачки.
Однажды, когда Свифт находился в особенно критическом положении, он, сидя у окна колледжа, увидел во дворе матроса, который повидимому расспрашивал, как ему найти, в доме какого-то студента.
У Свифта мелькнула мысль о двоюродном брате Уилауби, который обещал прислать ему щедрый подарок. И действительно: раздался стук в дверь, и на пороге очутился матрос, который передал ему большой кожаный кошель, туго набитый золотыми монетами. Двоюродный брат из Лиссабона прислал ему подарок. Этот кошелек дал ему возможность существовать довольно долгое время. Он очень осторожно и рассчетливо стал тратить Деньги, решив, что это — последнее одолжение, которое он принимает от родных.
В 1685 г. в большом зале Дублинского университета перед экзаменаторами, присуждавшими звание баккалавра, предстал бедный ученик. Он производил странное впечатление. Это был угловатый, неловкий юноша, с суровым блеском голубых глаз, сирота, не знавший друзей, живший на щедроты дяди. Он однажды уже провалился на экзамене по логике и явился на переэкзаменовку, но и теперь он отвечал не лучше, признаваясь, что учебники не внушают ему никакого интереса. Выяснилось, что он не знает ни правил построения силлогизмов, ни других законов логики.
Экзаменатор спросил его, как же он может рассуждать не зная правил. Свифт ответил, что прекрасно будет рассуждать без правил логики.
Этот ответ шокировал профессоров. Они и так были очень невысокого мнения об его умственных способностях.
Собственно говоря, его надо было бы оставить еще на один год в колледже, и только в виде особой «милости» он был допущен к диспуту на соискание степени баккалавра.
После этого еще три года пробыл Свифт в университете.
Его раздражение против наставников, считавших его неспособным и придурковатым студентом, все возрастало. Забывая о том, что он решил быть сдержанным и дисциплинированным, Свифт позволил себе резкости и колкости по отношению к своим наставникам. Так однажды он обвинил молодого декана Оуэна Ллойя в том, что тот получил деканат «за особые заслуги», женившись на любовнице лорда Уортона, вице-короля Ирландии.
Облегченно вздохнул Джонатан Свифт, выйдя за ворота колледжа в 1688 году.
Дядя Годвин к этому времени тяжело заболел и через несколько месяцев умер. Правда, заботы о Свифте принял на себя другой дядя, Вильям Драйден. Но на его помощь приходилось рассчитывать еще меньше, чем на помощь дяди Годвина.
Надо было начинать самостоятельную жизнь, надо было всерьез приготовиться к суровой борьбе за существование.
Мать шлет из Англии заботливые письма, дает сыну наставления, высказывает опасения по поводу его мелких любовных интрижек,» слухи о которых дошли до нее.
Он отвергает эти опасения, заявляя «что он надеется на свой холодный темперамент и на свое непостоянное настроение, чтобы не поддаваться неосторожному увлечению, что он позволит себе думать о браке только тогда, когда жизнь его будет вполне обеспечена. Флирт для него — это просто привычка, которую он может бросить в любое время.»
Карл II Стюарт, реставрировав монархию, не сдержал тех обещаний, которые он дал парламенту, возвращаясь на королевский престол.
Возвратившиеся к власти дворяне-эмигранты жестоко расправились с революционерами. Оставшиеся в живых сторонники республиканского строя бывшие активные участники революционных событий, были подведены под эту кличку и казнены. Труп Кромвеля был извлечен из могилы и повешен на виселице. Была восстановлена государственная англиканская церковь. Суровое законодательство преследовало так называемых дисентеров, т. е. пресвитериан и сектантов. Новый парламент состоял в огромном большинстве из кавалеров — дворян.
Однако реставрация не могла повернуть обратно колесо истории, и она не коснулась основных социальных сдвигов, произведенных революцией. Правительство Карла II вынуждено было подтвердить отмену феодальных прав кораны на дворянские земли, и основное перемещение земельной собственности, вызванное революцией, осталось в силе.
Английская аристократия утратила благодаря революции старую хозяйственную базу; она стала перестраивать свое хозяйство на капиталистических началах и вследствие этого вела политику в интересах буржуазии. Правительство Карла II содействовало росту английской промышленности, для чего был запрещен вывоз за границу шерсти, кожи, шкур и некоторых других видов сырья. Поощрялось предпринимательское земледелие, покровительствовалась хлебная торговля.
Капиталистические отношения, все больше проникая в деревню, обостряли противоречия между крупными землевладельцами и крестьянской массой. Разложение старого деревенского строя, хотя и привело к личному раскрепощению крестьян, но еще не давало полной ликвидации крепостничества. Это разложение лишь усиливало гнет феодальных поборов, усиленных эксплоатацией торгового капитала.
Среди малоимущих крестьян накоплялось недовольство, выразившееся в ряде восстаний и беспорядков, начавшихся еще в середине XVI века.
Безземельные или малоземельные крестьяне, так называемые «диггеры» (копальщики) вели энергичную борьбу с «огораживаниями», направленными к разделу или захвату общинных пахотных полей и лугов.
Крупные предпринимательские организации землевладельцев осушали, дренировали и культивировали огромные участки земли, которые потом огораживались пайщиками таких предприятий. Эти огораживания очень сильно отражалась на положении бедного населения: оно теряло общие луга и пастбища, на которые выгоняло свой скот, особенно овец, разведением которых славилась Англия той поры.
Процесс огораживания земель, начавшийся еще в XIII веке, грозил к концу XVI совершенно обезземелить крестьянство. Крупному помещику было выгодно захватить себе невспаханные земли и огородить их для себя, лишив жителей деревни права пользоваться ими. Помещики стремились к укрупнению ферм, переходя к принципу новой капиталистической краткосрочной аренды. Фермер, платя землевладельцу высокую ренту, усовершенствованными способами обрабатывал землю и эксплоатировал малоземельных и безземельных крестьян в качестве постоянных или временных батраков.
Если между крупными землевладельцами Англии и крестьянской массой в процессе новых производственных отношений нарастали противоречия, то и в самой крестьянской среде наблюдались процессы расслоения. Богатая, кулацкая верхушка, состоявшая из крестьян-собственников (фригольдеров) и наиболее зажиточных копигольдеров (феодальных Наследственных арендаторов) стояла за раздел общинных земель, беднейшая часть деревни — маломощные копигольдеры и крестьяне-батраки — были против огораживаний, т. к. получая на свою долю ничтожные наделы, эти крестьяне теряли право пользоваться общинными участками земли, а это наносило большой удар их скудному хозяйству.
В XVII веке происходят крупные аграрные волнения в ряде английских графств. Восставшие крестьяне заявляли судьям, что они идут «не против короля, а против последних огораживаний, которые превратили их в бедняков, готовых умереть от нужды».
Многочисленные судебные документы, сохранившиеся с той поры, именуют восставших крестьян левеллерами (уравнителями).
Первое крупное выступление левеллеров произошло летом 1607 г. Вождем их явился Джон Рейнольдс, прозванный Капитан Сума. Он убеждал робких крестьян, что «послан богом удовлетворить все сословия людей, что он получил власть от него низвергнуть всех огораживающих землю».
Королевское правительство жестоко подавляло крестьянские восстания. Джон Рейнольдс был схвачен и повешен вместе с другими зачинщиками аграрных волнений.
Не так легко было подавить последующие крестьянские восстания, и XVII столетие знает не мало таких беспорядков, когда крестьяне разрушают шлюзы, построенные предпринимателями, захватывают пасущийся скот и разрушают дома новых поселенцев.
Не только в английской деревне той поры мы наблюдаем обострение классовых противоречий. В английских городах возникает и развивается борьба между различными группами крупной и мелкой буржуазии и зарождавшегося пролетариата.
Феодальная знать пробует бороться с торговой буржуазией, но вяло, инертно ведет эту борьбу. Это отчасти объясняется тем, что английский торговый капитал в начале своего развития не ищет свержения существующего строя. Ему нужно какое-то мерило порядка и законности, и он находит его в самодержавии, которое до известной степени охраняет его интересы и защищает от нападений бродяг и разбойников на великих водных и сухопутных путях. Крупная торговая буржуазия обогащалась вместе с ростом внешней и внутренней торговли, появлением скупщика в промышленности,