— Отвечай, что произошел взрыв бытового газа, — посоветовал Семенов Скокову, — скажи, что никто не погиб и ведется следствие.
— А ОМОН тогда зачем? — спросил заспанный, небритый, немного с бодуна дедок. — Они приезжают, когда надо кого-то схватить.
— Кого мы схватили, кого арестовали, дедуля? — оправдывался злой Соловец. — Мы никого не схватили, сам посмотри.
Он сгоряча махнул рукой и, чтобы не надерзить зеваке, ушел в микроавтобус. Там попил воды, съел бутерброды с колбасой и сыром, шоколадку и успокоился.
Бойцы сняли защитные шлемы, уселись в кресла микроавтобусов, немного перекусили, попили и задремали. Пару из них Руднев поставил в охранение, и они прохаживались возле машин с солидным видом. Не подпускали к дому зевак, и ни на какие вопросы не отвечали.
Полковник походил возле дымящихся обломков, понюхал гари и уже решил отойти, как к нему подошел Гриша Соловец.
— Перекуси, небось голодный, воды попей. — Он сунул Петровичу в руку два толстых аппетитных бутерброда с сервелатом и сыром, стограммовую плитку шоколада и бутылку минералки.
— Спасибо, — улыбнулся Петр и хотел уже откусить кусок, но спохватился, — надо Коле дать.
— Уже дали, это тебе, ешь. Сухой паек. — Григорий кивнул на машину, и Семенов увидел довольного Николая, за обе щеки уплетающего шоколад. Тот кивнул полковнику, и этот жест Петр расценил как пожелание приятного аппетита. В ответ кивнул заместителю и принялся завтракать.
Дедок немного пошатался возле полисменов и ушел домой, но через десять минут вернулся с пакетом огурцов и помидоров, вареной картошкой, двумя нарезанными буханками хлеба и нарезанным на дольки батоном докторской колбасы. В сумке у него были две полуторалитровые бутыли, одна с молоком, а другая с самогоном. Причем жидкость в обоих не очень-то отличалась по цвету. Самогон был похож на разбавленное молоко.
— Нате махните, солдатики, небось проголодались, — добродушно предложил дед, но Петрович с Соловцом поблагодарили его и отказались.
— Не брезгуйте, это не взятка, я ж от чистого сердца, — обиделся дедушка, — вы же наши защитники. На Руси испокон веков повелось — народ подкармливал солдат.
Петр и Гриша переглянулись и, чтобы не обижать старика, взяли по помидору, огурцу, большой очищенной вареной картофелине и по куску хлеба с колбасой.
— Спасибо, батя, — сказал полковник, — молоко мы выпьем, а алкоголь унеси, мы на службе. Еду вон парням в машинах предложи, а то мы все не съедим.
Дедушка пошел к бойцам, а офицеры доели угощения, запили молоком и вновь подошли к развалинам.
— Хотя по стаканчику махнуть не помешало бы, — заметил Коля.
— Но не из рук этого гражданина, — заметил Семенов. — Из этических и морально-нравственных соображений, конечно. Сам понимаешь… Я уверен, что самогон у него хороший и он его от чистого сердца предложил, но нельзя… честь мундира и так далее…
— Чтобы потом не упрекали…
— Во-во…
— Лучше в магазине купить и по-тихому махнуть, нервное напряжение снять, — добавил Соловец.
— Что думаешь, зачем он так сделал? — спросил полковник.
— Предупредил о взрыве? — догадался Соловец.
— Да. Мог бы сразу всех прикончить.
— Мы ему зачем-то нужны, и взрыв с предварительным предупреждением — не случайность. Твой Зорг спланировал преступления и теперь поэтапно их осуществляет. Он показал свою силу, показал, что готов идти до конца, и зачем-то ему это нужно.
— Зачем?
— Не знаю, Петь.
— Вот и я не знаю. Может, выкуп хочет потребовать, за прекращение террора.
— Возможно. Найди его и спроси, чего он хочет.
— Придется, Гриша. А по большому счету, такого, как он, земля носить не должна.
— Полностью с тобой согласен.
Семенов подозвал Колю Скокова и попросил расспросить деда о хозяине взорвавшегося дома.
— Вдруг он к нему захаживал, скорешились… Только ненавязчиво расспроси, — сказал полковник.
Коля кивнул, подошел к старичку и завел с ним добродушную беседу. Изредка поглядывал на шефа и отрицательно качал головой.
Семенов понял, что дед соседа не знал.
Глава 7
На улице рассвело, и над горизонтом взошло яркое жаркое солнце. Температура на автомобильном термометре поползла вверх и добралась до отметки тридцать градусов.
— И это в девять часов утра, — констатировал Коля и недовольно покачал головой. — Что же будет дальше.
— Сорок в тени, и на солнце пятьдесят, — буркнул Петр и закрыл глаза.
Нервное напряжение постепенно спало, и Петр Петрович почувствовал, что зверски хочет спать, можно сказать, с ног валится. Он развалился на заднем сиденье «форда» и сонно наблюдал, как прибывшие на место взрыва эмчеесники разворачивают снаряжение, чтобы начать разбор развалин. Криминалисты МУРа уже их осмотрели, засняли на видео, взяли образцы пыли, песка и земли, сняли отпечатки пальцев с выбитых взрывной волной дверных ручек и ворот забора, отпечатки протектора с участка и сворачивали технику. Собровцы уехали два часа назад и, наверное, сейчас уже были у себя на базе.
— Я подремлю, и вы меня не беспокойте. Как Усанов с людьми поедет, так и вы трогайтесь, — сказал полковник и закрыл глаза. — Миша, вези меня домой, а не в управление, надо выспаться, вторые сутки на ногах, да еще какие сутки! Я в этом подвале, когда шашки увидел, чуть не поседел. Это я мягко выразился. Жизнь в один миг перед глазами пролетела.
— Я тоже чуть не обделался, когда на эти цифры смотрел. Время будто остановилось, думал, вечность прошла, а не двадцать секунд, — сонно добавил Коля. — Только сейчас отошел. Три часа от адреналина колотило и перед глазами эти зеленые цифры скакали.
— И ведь только сейчас стало доходить до ума, что реально могли сегодня домой не вернуться. Разнесло бы на мелкие кусочки — и никто бы нас не собрал. Пустой гроб хоронили бы. — Петр поморщился и недовольно мотнул головой. — Зачем он так сделал, почему не убил? Хотя я ему за это благодарен.
— Это загадка, но мы ответ найдем. — Коля тяжело вздохнул, пару раз чмокнул губами и задремал. Прикорнул и полковник.
Эмчеэсовцы начали с помощью экскаватора разбирать завалы, а криминалисты из областного управления внутренних дел следили, не попадется ли в ковш что-нибудь интересное. Оружие, документы, деньги… Петрович договорился с ними, что после составления отчетов заберет у них дело, и поехал домой спать.
В Москве началось время пробок, и на обратную дорогу у полисменов ушло два часа. Миша привез полковника домой, он на вялых ногах поднялся на свой этаж, вошел в квартиру, поздоровался с женой, разулся, разделся, умылся и лег спать. Проспал семь часов кряду и отменно отдохнул. Силы вновь наполнили его тело, и он почувствовал себя как никогда бодро. Он поел, оделся в чистую, только отглаженную светлую рубашку, светлые летние брюки, светлые ботинки, взял портфель и поехал на работу.
Он вошел в общий кабинет своего отдела бодрый, свежий, чем очень удивил сотрудников.
— О, Петр Петрович, да вы прям помолодели! — с улыбкой заметила Настя, сотрудница архива, зашедшая, для того чтобы пригласить Лену покурить. За компанию.
— Молод и свеж, как огурец, хоть сейчас под венец, — пошутил Петрович, — и на зубах еще хрущу.
Он положил портфель на стол, уселся в кресло и откинулся на спинку. Коля, Лена и еще пара сотрудников занимались составлением протоколов осмотра магазина и были поглощены работой.
— Коль, ты хоть вздремнул? — обратился он к майору.
— Да, с девяти до трех, у себя в кабинете.
— Домой не поехал?
— Зачем, там дети спать не дадут, а тут спокойней, отключил телефоны и сам отключился.
— Ты мне подготовил флэшку с делом?
— Заканчиваю, осталось немного. — Последние данные вносить?
— А как же, все что есть вноси.
Неожиданно в дверь кто-то постучал, и, не дожидаясь приглашения, открыл. Это был криминалист Усанов. Он быстро вошел, захлопнул дверь, подошел к столу и положил перед полковником лист бумаги.
— Прочти, — деловито сказал он и сел на стул возле стола.
Семенов взял документ, бегло просмотрел и поднял на майора удивленный взгляд.
— И о чем это говорит?
— В доме хранились радиоактивные материалы.
— Это я понял из отчета. — Семенов положил документ на стол. — Дальше что?
— А то. В каком виде могут быть радиоактивные материалы. В виде руды, в виде отходов от ядерного производства, частей реактора, в виде ядерного устройства или частей к нему?
— Бомбы, что ли? — переспросил Петр.
— Да, ядерной бомбы или запчастей к ней. Тех, что побывали на устройстве и успели получить дозу.
— Ну, это ты загнул, скорее всего, какая-нибудь деталь от реактора из ядерного института или из какого-то медицинского прибора, рентгена, например.
— Нет, частицы не из реактора или рентгена, а из бомбы. Только в ней используется обогащенный уран двести тридцать пять и плутоний двести тридцать девять в пропорциях семьдесят пять к двадцати пяти. Примерно, конечно. Эти частицы мы нашли в пыли, осевшей на развалинах.
— И что?
— Что ты, товарищ полковник, заладил: «и что и что»? Я не знаю, что. Я констатирую факт. В доме были радиоактивные материалы. Откуда они, я установить не могу, это ваше дело.
— Понятно. — Семенов положил документ в папку. — Приму к сведению. Еще что?
— Пока ничего, это самое горячее, я думал, тебе интересно будет.
— Мне интересно.
— Тогда я пошел, пока. — Злой Усанов встал, пожал полковнику руку, махнул парням и вышел из кабинета. — Домой спать, — добавил он на ходу. — Вы небось уже, а я еще нет.
Выходя, он захлопнул дверью, и в комнате повисла пауза. Все сидели, молчали и никто не работал. Наконец Николай изрек:
— У Зорга может быть ядерная бомба?
— Не знаю, — буркнул полковник, а потом отмахнулся от этой мысли, как от назойливой мухи, — никакой атомной бомбы у него нет и быть не может. По факту. Они у нас хорошо охраняются, да и какого они размера, а вот радиоактивные материалы быть могут, и он может их распылить где-нибудь в людном месте.