, которыми мы иногда одаривали слишком назойливых ментов. А шмонали они не нас, а в основном “черных”.
Но прокололись мы всего один раз, когда решили проверить возможность сброса бомбы на Кремль с вертолета.
Надо сказать, что руководители “Вымпела” нам полностью доверяли, и мы получили свободу в выборе средств и методов ведения диверсионной работы. Мы регулярно отправляли в центр отчеты и видеозаписи о выполнении очередных закладок, там они анализировались, и по ним принимались меры. Вносились поправки в деятельность правоохранительных органов. Но мы не сообщали руководству, что хотим сделать и где. Вот и додумались до такого, видимо, спьяну, сейчас уже не помню.
Мы взяли на аэродроме напрокат вертолет и полетели кататься по Подмосковью. В какой-то момент мы, угрожая пилоту пистолетом, потому что предложенную штуку баксов он не взял, повернули МИ-6 в Москву и пролетели возле Кремля. На обратном пути запланировали высадиться возле оставленной нами на шоссе машины. Но случилось непредвиденное. Со стареньким вертолетом произошла авария, он потерял скорость, снизился, задел линию высоковольтных передач и рухнул на берег какой-то неглубокой речки. В довершение всего взорвался и скатился в воду. В аварии чудом выжил только я и бомба. Она оказалась живучее людей и вертолета.
Чтобы не предавать огласке факт перевозки ядерной бомбы, задание ведь было сверхсекретным, я достал со дна реки ранец и спрятал в лесу. Ночью подогнал машину и вывез бомбу из района аварии.
Я приехал в гостиницу и стал зализывать раны. Неделю думал, как поступить, и додумался. Решил скрыть факт своего чудесного выживания и то, что мы додумались возить атомную бомбу вокруг Кремля. За это нас по головке уж точно не погладили бы. Если бы операция с вертолетом прошла успешно, то нам все сошло бы с рук, но банальная поломка топливного насоса, как я потом выяснил, стала причиной трагедии. Старая рухлядь тогда летала по нашему небу, да и сейчас летает.
После аварии я извлек из карманов моих погибших товарищей документы, и ни одно сгоревшее тело, кроме пилота, не опознали. Мы числились без вести пропавшими, и бомба пропала вместе с нами. Генетической экспертизы тогда не проводили, и мы канули в Лету. Но не навсегда.
Спустя месяц я связался с женой — позвонил ей на рабочий телефон и договорился о встрече. Но за моей семьей следили наши сотрудники и меня вычислили. Через жену мне передали весточку, и я вступил в контакт с заместителем командира части по контрразведке. Мы встретились на заброшенном заводе под Москвой, и я рассказал, как было дело. Он пообещал помочь, сгладить углы и чтобы ко мне не было претензий, я сказал, где бомба.
Я хороший физиономист и в какой-то момент разговора почувствовал подвох в словах зама и указал не тот адрес. Он обещал помочь, но больше я от него никаких весточек не получал. На следующий день я заметил слежку, в меня стреляли, я был ранен в бок, но убил нападавшего и смылся. Бомбу перевез за город и закопал в укромном месте. Лечился в полевых, можно сказать, условиях и кое-как выкарабкался. Как только встал на ноги и стал выходить на улицу, поехал к своему дому и от соседей узнал, что жену и сына сбила машина. Водителя так и не нашли. Я понял, что это месть наших, и очень обозлился. Во мне лопнула невидимая нить милосердия, и я стал другим человеком. Я выяснил, кто приказал убрать мою семью, кто был посредником и кто исполнил заказ. А узнавал просто — выслеживал сотрудников нашей части, брал в заложники, выпытывал информацию, а потом убивал. Так по цепочке я дошел до своего руководителя и наставника, назовем его Ли.
Ох, как долго он мучился! Здоровье у него оказалось отменное, и он все не умирал и не умирал от нанесенных ран, мычал с кляпом во рту и стонал. Несколько часов провисел на воткнутых в подмышки крюках, с отрезанными по колено ногами и по локти руками. Нос, рот, уши и губы тоже были отсечены острым ножом, а глаза выколоты. Таким мучениям он подвергся за то, что предал меня и навел убийц на мою семью. Киллеры тоже получили свое — руками собирали с грязного пола свои выпущенные кривым ножиком кишки, а потом долго, в муках, умирали. Я выследил и убил и двух белых воротничков из Службы внешней разведки, приказавших уничтожить меня и мою семью.
Я расправился со всеми, кто хоть мало-мальски был причастен к смерти семьи, но душа моя не восторжествовала. Из боевого офицера я превратился в мрачного убийцу с ненормальной психикой, вдобавок обладающего смертоносным ядерным оружием. Я немного свихнулся и с годами этот недостаток стал во мне только прогрессировать. Жизнь других людей стала для меня мусором, разменной монетой, как, впрочем, и моя собственная. После утраты цели в жизни, потери любимых людей, друзей, работы я озверел и превратился в страшное, жаждущее крови животное. Но прошли годы, и я стал понемногу ценить жизнь.
В стране произошли колоссальные изменения, и во главу угла встали деньги, власть и роскошь. Люди стали уважать только тех, кто богат, любить тех, кто богат, и работать на тех, кто богат. Я тоже хотел стать богатым, грабил и убивал толстосумов, но больших денег мне это не принесло, и я решил с этим завязать.
Скажу прямо, я начал эти расстрелы для того, чтобы доказать вам, что я псих и способен на все. Я могу припарковать машину с бомбой в багажнике возле Кремля и взорвать ее. У меня есть ключ, я его сам сделал, и я реально могу запустить это ядерное устройство. Представляете, что будет, сколько народу погибнет? Но моя цель не террор, а обогащение, поэтому предлагаю купить у меня бомбу за десять миллионов долларов. Сколько она стоит на мировом рынке, не знаю, вряд ли ее кто-то продавал, но я хочу всего десять лямов баксов. Если вы ее не купите, я продам ее кому-нибудь другому, и тогда может произойти трагедия. Вдруг она попадет в руки ваххабитов, и тогда мирный сон наших с вами сограждан будет под угрозой?
Я лично доказал, что наша правоохранительная система не способна противостоять ранцевой угрозе. Мы возили бомбу по всей стране, подкладывали куда хотели, и никто нас не остановил. Да, мы профи, но и террористы — профи. Так вот, баксы — и я укажу место, где она спрятана. До связи».
Семенов закончил читать, откинулся в кресле и пальцами протер глаза.
— Ну дела, у этого ненормального ядерное устройство малого размера. Эту информацию надо проверить. Вдруг он врет и хочет срубить бабки по легкому? Но если не врет…
Петрович вынул сотовый и позвонил начальнику МУРа генералу Бурляеву. После недолгого объяснения выключил связь, встал, взял ноутбук и вышел из кабинета.
Через час у начальника МУРа началось экстренное совещание с участием представителей МВД и ФСБ, и началось оно с чтения вслух письма Зорга. Все присутствующие вслушивались в каждое слово, и по их лицам Семенов понимал, что не все верят в наличие бомбы в руках преступника.
— Что вы думаете по этому поводу? — спросил Бурляев у заместителя начальника объединенного антитеррористического центра московского департамента ФСБ подполковника Алексея Михайловича Статникова.
— Я не верю, — сухо ответил тот.
— Такая бомба вообще существует? — спросил Бурляев, и все посмотрели на приглашенного на совещание начальника лаборатории ядерных исследований Курчатовского института, профессора Козина.
— В Интернете есть данные, что такие бомбы разрабатывались, но это не моя тематика, я по реакторам. Обратитесь к директору Института ядерных исследований академику Академии наук России Павлу Михайловичу Верещагину.
— Возможно создать бомбу малого размера, чтобы поместилась в рюкзак? — спросил Семенов.
— Мне точно известно, что существуют ядерные снаряды, — ответил физик, — технологически возможно создать и ядерные гранаты и даже крупнокалиберные ядерные пули, но нужно ли это? Они очень дорогие. Овчина выделки не стоит.
— Значит, создать ядерный ранец можно? — не унимался Петр.
— Да, — ответил Козин. — Но, как вы понимаете, вся информация по разработкам в этой сфере строго засекречена как у нас, так и за рубежом, есть и откровенная дезинформация, и всему верить нельзя.
— Кто может обладать сведениями о подобных ранцах? — спросил Бурляев.
— Тот, кто их разрабатывал, — Верещагин.
— Товарищи… — Семенов взял слово. — Я понимаю, что все у нас секретно, недоступно и так далее, но когда преступник взорвет бомбу где-то в городе или в стране, мы будем в этом виноваты. Произошел же недавно взрыв в аэропорту Домодедово, сколько народу погибло. А если это была бы атомная бомба или обычная бомба была бы начинена радиоактивными материалами. Поражение было бы колоссальным. Весь аэропорт был бы заражен и парализован на долгий период. Поэтому мы должны проверить каждое сказанное им слово, без всяких утаек и ссылок на пресловутою секретность. Вдруг описанные им события не вымысел свихнувшегося маньяка-убийцы, а реальность и бомба у него есть, и он способен ее взорвать или продать за границу, исламистам или радикалам? Он уже много народу положил, и это реальность, я хочу во всем разобраться и проверить каждый указанный в письме факт. Поэтому предлагаю создать оперативный штаб, наделить его полномочиями и так далее. Как это в таких случаях делается. — Семенов замолчал и обвел взглядом всех присутствующих.
— Я поддерживаю, — добавил Бурляев, — и предлагаю руководителем штаба назначить полковника Семенова. Он занимался делом Зорга с самого начала, у него с ним контакт, ему и руководить расследованием. Давайте проголосуем. Какие будут предложения?
— Я думаю, все «за», — кивнул Статников, — давайте распределим обязанности. — Все закивали, посмотрели на Петровича, а он собрался с мыслями и начал:
— Товарищи, параллельно с ходом расследования совершенных Зоргом преступлений нам надо проверить указанные в письме факты. Первое, существует ли ядерный ранец. Этим займется мой зам. Коля Скоков. — Семенов посмотрел на Колю, и тот кивнул. — Вы… — Петрович обратился к Статникову. — Выясните, была ли в вашем ведомстве такая спецоперация. Посылали ли людей с ядерным ранцем по стране инспектировать готовность спецслужб и милиции к предотвращению терактов.