— Значит, Хромов из мести мог вернуться в Чечню и уничтожить бандитское гнездо, — подытожил Семенов.
— Видимо, это нам предстоит выяснить, — кивнул Статников. — В Министерстве обороны нам дали справку, что солдат срочной службы Сергей Уваров пропал без вести в Чечне, как и его мать. Она уехала на его поиски, встречалась с депутатами, старейшинами тейпов, а потом бесследно исчезла.
— Теперь основное, — подвел черту Семенов — Как получилось, что тело Хромова опознали родственники, друзья, ведь вместо него был убит кто-то другой.
— Я занимался этим вопросом, читал материалы проведенного тогда, в двухтысячном году, расследования, — ответил Статников. — Дело в том, что все разведчики во время боя находились за разными укрытиями и не видели друг друга. Прилетели «вертушки» и начали бомбить, и под обстрел попали и наши парни и террористы. Все боевики, как и разведчики, были одеты в стандартную для того времени военную форму, в бронежилеты, с калашами, и когда бой кончился, кто-то перепутал изуродованное тело Хромова с телом боевика. Может, случайно, может, намеренно — не знаю, но так вышло.
— Генетическую экспертизу проводили? — спросил Семенов.
— Нет, его же опознали родственники.
— А как же армейские жетоны с данными?
— Вся штука в том, что на трупе был жетон Хромова, по нему его и опознали и не сомневались, что он геройски погиб.
— Видимо, кто-то, может, брат Ибрагимова либо его бойцы надели на труп боевика жетон Хромова, а его, раненого унесли в горы, — высказал предположение Семенов, — выходили, чтобы потом обменять на Хазара.
— Возможно, — кивнул Статников.
Петр Петрович закончил совещание и весь последующий день занимался опросами спецназовцев — участников той боевой операции. В целом картина складывалась ясная. Зорг сказал правду, и это подтверждали показания, полученные от военных. Он лишь не рассказал про убийство семьи Ибрагимовых, но может, это сделал и не он. Теперь предстояло выяснить, чем занимался Хромов после Чечни, как, почему, по какой причине решился на столь тяжкие преступления и были ли у него сообщники. Но второй допрос Зорга Семенов решил сделать не под вечер, когда все устали, а утром следующего дня. Вечером он провел короткое совещание со Скоковым и Егоровой, и они договорились встретиться в десять часов утра в следственном изоляторе Лефортово. После этого все поехали по домам отдыхать. Перед сном Петр Петрович написал на компьютере короткий отчет, вставил в него кое-какие документы, видеозаписи и отослал на электронную почту Сергея Михайлова. Тот принял письмо, прочитал и связался с полковником по видеосвязи «Скайп». Поздравил с успешным ходом дела и сказал, что тот в любой момент может на него рассчитывать. Также Ник предостерег Петровича, что Зорг профессиональный диверсант, и даже под арестом, в следственном изоляторе, очень опасен. Семенов еще раз поблагодарил друга за помощь, и они выключили связь.
Через полчаса Петр Петрович лежал в постели, под боком любимой женушки, и готовился погрузиться в глубокий, спокойный сон. Он закрыл глаза, расслабился и вдруг вспомнил недавний разговор с Ником. Ему стало приятно от того, что они вновь увиделись, хоть и на экране компьютера. По обстановке, интерьеру, находящемуся за плечами друга, Семенов понял, что тот в гостиничном номере, возможно, в другой стране, далеко от Родины. Засыпая, Петр порадовался за себя, за то, что у него есть такой друг.
Глава 18
Ровно в десять в кабинет для допросов Лефортовского СИЗО ввели Хромова и усадили на привернутый к полу стул. Допрос полицейские проводили в том же составе, и Семенов надеялся, что он будет столь же плодотворным. И не ошибся. С самого начала все пошло как нельзя лучше. Зорг выглядел отдохнувшим, спокойным, в благостном расположении духа и сказал, что готов давать ясные, четкие признательные показания. Коля установил видеокамеру, а Петр и Лена Егорова вынули авторучки и блокноты.
— Мы проверили все, что вы сказали, — начал полковник, после того как поздоровался с арестованным, — и выяснили, что эти события имели место. Вы только не рассказали про семью Ибрагимовых. Что с ними стало?
— А, — потянул Зорг, — в прошлый раз не успел, вернее, утаил от вас один факт. Он касается не только меня, но и Нины Уваровой, поэтому и не сказал. Когда она за мной ухаживала, мы сошлись. Вы меня понимаете, мы русские, православные, вокруг мусульмане, к тому же ваххабиты, мы в экстремальной ситуации, она слабая женщина, вот и потянулась ко мне. Когда я немного окреп, у нас с ней были любовные отношения. С моей стороны сильных чувств не было, а с ее — наверное, были. Скорее всего, были, если она ради меня рисковала жизнью и втайне осматривала дом, искала комнату с оружием. Ее ведь внутрь не пускали. Днем она работала во дворе под присмотром сторожа, сыновей и бабок, а ночевала на подстилке в хлеву, рядом с козами. После разоблачения ее кинули в яму и уже не выпускали. Били, может, насиловали, кормили сырой картошкой, отрубями.
— И вы отомстили за нее? — напрямик спросил полковник.
— Да, но давайте по порядку. Как я вам уже говорил, я купил дом под Балашихой и жил припеваючи. Денег у меня было навалом, я отъелся, стал посещать тренажерный зал, занимался боксом, окончательно окреп, стрелял в лесу из пистолетов, автомата, в общем, жил в свое удовольствие. Но у меня из головы все не шла эта женщина. Я все думал, что ей пришлось пережить там, вдали от Родины, в плену, в мокрой, холодной яме. Я думал о людях, бросивших ее туда, думал о том, люди ли они вообще. Причем я близко знал многих чеченцев. Это простые, добрые, честные, отзывчивые люди, не хотят воевать, а хотят мирно работать у себя в огороде или за баранкой, или на заводе и не иметь никаких дел ни с криминалом, ни с ваххабитами. Но среди любой национальности попадаются гады, которые житья не дают окружающим. Я сразу понял, что Ибрагимовы из их числа. Эти наркоторговцы, пособники террористов, подмяли под себя весь аул и насаждали в нем свою бандитскую власть. Поэтому никто не подсобил им, когда одна из служанок во все горло молила о помощи, а я ее пристрелил. Что ж ее никто не слышал, выстрелов не слышали… нет, слышали, но не помогли, отомстили безмолвным молчанием.
В общем, я думал-думал и решил вернуться в Чечню и убить их всех. Отомстить за Нину, за ее сына, за себя. Я подготовил план операции, все досконально продумал, отрастил бороду, приехал в аул, выследил Ибрагимова и расстрелял вместе с сыновьями и их женами. Сколько их там было, не помню, но что сделано, то сделано. — Зорг пожал плечами и виновато улыбнулся.
В этот момент Семенов вдруг вспомнил недавние слова Сергея Михайлова, что, даже будучи в изоляторе, под охраной, Зорг очень опасен и с ним следует быть настороже. Лишь сейчас Петр обратил внимание на то, что руки преступника скованы наручниками не как в первый раз — за спиной, а спереди. И конвоиры, после того как посадили его на стул, вышли из камеры и закрыли ее снаружи, а не остались внутри, как положено по уставу.
Петрович решил панике не поддаваться и, чтобы не испортить наметившегося контакта с преступником, решил конвой не вызывать, но не расслабляться и быть начеку. К тому же рядом был рослый моложавый Коля Скоков.
— Значит, вы убили семью Ибрагимовых? — повторил вопрос полковник.
Зорг кивнул и опустил взгляд.
— Расскажите подробней, как вы это осуществили.
Хромов собрался с мыслями и рассказал, как два дня сидел в засаде в горах и в мощный армейский бинокль наблюдал за постояльцами дома. На третью ночь проник во двор, пристрелил кавказских овчарок из пистолета с глушителем и по очереди убил всех домочадцев, спящих в своих постелях крепким сном. Не пощадил и беременную жену младшего сына. К утру обыскал дом и двор, вскрыл новый, закопанный на том же месте сейф, вынул деньги, оружие, боеприпасы и унес в горы. Там погрузил в джип и уехал. Только дома, когда стал осматривать трофеи, обнаружил среди пачек долларов небольшой сверток с серым порошком. Определил, что это радиоактивные отходы какого-то производства. Видимо, Ибрагимов-старший достал его для террористов. Где он его взял — осталось загадкой, но Зорг выбрасывать его не стал, а обложил изнутри свинцовыми пластинками пластиковое ведро и сунул сверток в него. Ведро закопал, а чтобы ему поверили, что у него есть ядерная бомба, рассыпал немного порошка по своему дому, который потом взорвал. Поэтому-то криминалисты и обнаружили радиоактивную пыль в обломках.
— Где этот сверток сейчас? — спросил полковник.
— Закопан в тайнике, в поле, недалеко от МКАДа, — ответил Хромов. — Там еще оружие, боеприпасы и взрывчатка. Я не был уверен, что улизну от вас после передачи денег, и заложил в тайник бомбу с часовым механизмом. Таймер установил на пять суток, поэтому время у нас есть. Один день, а может, два.
Услышав его слова, Семенов мигом вспотел. Холодные капельки высыпали на лбу и шее, но он постарался быть внешне спокойным и спросил:
— Вы хотите сказать, что соорудили бомбу с начинкой из радиоактивных материалов, активировали ее, и сейчас таймер отсчитывает время до взрыва?
— Да, — спокойно, можно сказать, обыденно произнес Зорг.
— Покажете место, где ее закопали? — попросил полковник. — Мы пошлем саперов на разминирование.
— Надо самим ехать, я на месте скажу, как ее обезвредить. А то получится, как с моим домом.
— Сколько там взрывчатки и какого типа? — спросил Коля.
— Немного, десять кило Си-4, и находится она в трехстах метрах от дороги, в поле. Рядом пакет с радиоактивным порошком, а в нем килограмм.
— Взрывом отходы разнесет по всей округе. Вы это хотите сказать? — догадался Семенов.
— План был таков, — подтвердил Зорг.
— Ну дела. — Полковник недовольно покачал головой. — Я на вас смотрю, Леонид Сергеевич, и удивляюсь, вроде нормальный человек, бывший военный, откуда такая ненависть к людям? Зачем вы все это затеяли? Расстрелы, взрывы… Зачем?
— Ради наживы, у меня кончились украденные у Ибрагимова деньги. Я много лет жил вольготно, можно сказать, шиковал, не кутил, не бухал, но ни в чем себе не отказывал. Ел, пил всласть, нигде не работал, да я ничего и не умею делать, кроме как убивать, я диверсант до мозга костей, вот и решился на преступление. Хотел получить миллион долларов и жить припеваючи. Мне «лимона» до конца дней хватит, если с умом тратить. А десяти — тем более.