И вот «мерседес» Верхошанской подъехал к воротам поселка новых русских и остановился перед шлагбаумом. Беляев увидел Виктора, рядом «киа», взял с торпеды пригласительные, вышел и махнул ему рукой. Надежда осталась сидеть в салоне и наблюдала, как Александр тепло, по-дружески здоровается с Виктором.
— Ну, здравствуй, Санёк, — улыбаясь во весь рот, произнес Виктор.
— Привет, Витя. Рад тебя видеть.
— Как здоровье?
— Лучше, значительно лучше, — с улыбкой ответил тот. — Вот билеты, ты извини, я должен идти, езжайте следом.
— Спасибо, позже поговорим.
— Конечно, я тебя представлю Верхошанской. — Александр вернулся к машине, сел за руль, завел двигатель и подъехал к воротам. Предъявив охраннику пропуск, он въехал на территорию поселка и проследовал к огромному особняку Сидора Глазкова. Виктор на своей машине проехал охрану и двинулся вслед за машиной Александра.
Они остановили машины на стоянке перед домом и заглушили двигатели.
— Приехали, — сказал Виктор и взглянул на Лену и Кирилла.
— Там еще пункт охраны, и через него меня не пропустят, — сказал Кирилл.
— Посидишь в машине, музычку послушаешь, подремлешь, — усмехнулся Виктор, вынул из визитки пистолет и положил в бардачок. У Лены оружия не было, и она вышла из машины и осмотрелась. Из припаркованного неподалеку «мерседеса» грациозно вылезла Надежда Верхошанская и не спеша направилась ко входу во дворец. Виктор поправил галстук, застегнул на верхнюю пуговицу пиджак и пошел к машине Александра. Лена не долго думая поспешила за ним. Не дожидаясь, пока замешкавшийся у машины Александр его представит, Виктор приблизился к художнице и произнес с подчеркнутым уважением:
— Добрый вечер, Надежда Павловна. Я Виктор Новиков, давнишний друг Александра, а это моя супруга Лена. Спасибо за пригласительные и возможность познакомиться. Мы поклонники вашего таланта.
Надежда мило улыбнулась и подала Виктору руку, а тот пожал ее, как это делают мужчины, и отпустил. Надежда оценивающе взглянула сначала на Лену, затем на Виктора, кивнула на вход и сказала:
— Пойдемте в дом, там пообщаемся.
Подошел Александр, поздоровался с Леной, и все пошли в дверям особняка.
Охрана их пропустила, и гости вошли в огромный зал с высоченным потоком, подпирающими его колоннами и большими светлыми витражами. В зале было много народу, но основная его часть находилась во внутреннем дворе. Презентация только начиналась, и гости не спеша переходили из дома на поляну. На ней расположился длинный стол с едой, а вокруг него маленькие круглые столики. За ними сидели люди, пили шампанское, ели фрукты, разговаривали. Играл духовой оркестр, на полянке между столами бегали дети, был слышен смех и шутки. Обстановка была дружелюбная и непринужденная. Чувствовалось, что люди приехали сюда отдыхать и приятно провести время. Среди гостей были известные личности, кто-то был никому незнаком, но это никого не смущало и все расслаблялись.
Сидор Глазков — маленький, сухопарый мужчина средних лет, встречал гостей на поляне у большого, выбрасывающего разноцветные струи фонтана. Он здоровался за руку с каждым и вежливо приглашал пройти на презентацию.
— Надюша, радость моя, добрый вечер, — произнёс он, обнял ее и нежно поцеловал сначала в одну щечку, потом в другую.
Надежда засмеялась и в ответ поцеловала Сидора в большую, ото лба до затылка, лысину. А хозяин легко сжал ладонями ее руки и стал нежно целовать пальчики.
— Сид, — засмеялась Надя, — у меня руки пахнут краской. — Она попыталась выдернуть их из нежного захвата, но хозяин не отпускал.
— Это чудеснейший из всех запахов. Я готов нюхать его часами. Я же твой поклонник и меценат. К тому же они пахнут деньгами.
Надежда засмеялась — шутка Сидора ей понравилась.
— Это Виктор и Лена, поклонники моего таланта, — представила Надя. — Александра ты знаешь.
— Здравствуйте. — Сидор поцеловал руку Лене и пожал руки Виктору, с Александром.
— Прелестно, — начал он. — Я тоже горячий поклонник ее таланта. Я вам покажу свою коллекцию. Несколько полотен принадлежат кисти этой величайшей волшебнице века.
Сидор встал в позу оратора и приготовился восхвалять художницу, но она его прервала:
— Тем не менее я продала тебе свои последние работы за пять миллионов долларов.
— О, Надин, деньги — ничто в сравнении с твоими творениями. Они такие… — Он замолчал, подбирая слова, а потом вдруг обратился к Виктору:
— Вы видели ее картины?
Виктор на мгновение замялся и кивнул:
— Конечно.
— Нет, не фотографии в альбомах, не буклеты, не плакаты, а подлинники.
Виктор внимательно посмотрел на Сидора:
— Нет.
— Я вам покажу, разница поразительная. Разница в ощущениях. Если картины других авторов одинаково смотрятся и так и так, даже в форме подделки, то у Наденьки подлинники — это что-то. От просмотра получаешь какое-то магическое ощущение. Его не описать. Это надо видеть своими глазами. — Сидор замолчал и на его лице застыла мечтательная улыбка.
Лена наблюдала за выражением лица Сидора, но в смысл сказанных им слов не вдумывалась. Она была на балу первый раз в жизни и не могла переварить, прочувствовать ту полноту ощущений, которая на нее обрушилась.
Музыка, смех, разноцветные огни фонарей, красиво одетые мужчины и женщины, запахи изысканных духов и бокал эксклюзивного шампанского вскружили ей голову. Она увидела рядом с собой популярных актеров и певцов, мимо неё грациозно прошла супермодель, в прошлом королева красоты, и Лена, ощутив себя частицей этого праздника, обрадовалась и прониклась уважением к самой себе. В душе она радовалась, что пусть она не своя на этом празднике жизни, но хоть присутствует.
Одетый во все белое молоденький официант принес поднос с шампанским. Лена поставила на него пустой бокал, взяла полный и быстро выпила. У нее приятно закружилась голова. То ли усталость последних рабочих дней сказалась, то ли феерия звуков и красок подействовала, но алкоголь ее мгновенно расслабил, и ей захотелось спать. Она стояла по центру безмятежно ликующей толпы и не знала, что делать и куда податься. Официант нес мимо нее поднос с розеточками мороженого, и Лена, подозвав его, взяла одну. Некоторые столики были свободны, и она решила отдохнуть. Села на стул, стала есть вкусное фисташковое с шоколадом мороженое и изучать гостей.
Надежда некоторое время с любопытством смотрела то на Александра, то на Виктора, сравнивала и краем уха слушала Сидора, философствующего на тему искусства. Ей стало скучно, она взяла с подноса бокал с шампанским и отправилась искать друзей-художников. Александр извинился перед Сидором и поспешил за ней, но она остановила его:
— Тут абсолютно безопасно, поэтому вы мне пока не понадобитесь, отдыхайте, перед отъездом я вас найду.
Беляев посмотрел на хозяйку с благодарностью. Не только она надоела ему, но и он утомил ее присутствием, поэтому она и пожелала от него избавиться. Но пить шампанское Александр не мог, был за рулем, поэтому взял с презентационного стола апельсиновый сок, сунул соломинку и пошел смотреть на фокусника.
Виктор слушал пространную речь Сидора и ждал удобный момент, чтобы вставить фразу, но мецената словесно несло, и прервать фонтан умных мыслей Виктору не удавалось. Хотя для себя отметил, что Сидор говорит правильные вещи, только формулирует их излишне витиевато, с некоторыми не связанными с основной идеей отступлениями. Рассказчик он был великолепный, в меру эмоциональный и крайне убедительный, и разговор с ним, точнее, выслушивание, приносило Виктору удовольствие. Но он помнил цель приезда, и ему не терпелось отвязаться от назойливого хозяина и побеседовать с Александром с глазу на глаз. К тому же он надеялся с его помощью раздобыть список гостей, если, конечно, такой существовал. Если на презентацию попали и они с Леной, то точно так же, без паспорта мог попасть и убийцу. Если, конечно, Марва не ошиблась.
— Ну что же, — подытожил Глазков, — пройдемте, покажу вам коллекцию картин. Работы Нади в их числе и занимают достойное место.
— С удовольствием, — кивнул Виктор.
— Обсудим, поспорим, найдем точки соприкосновения, — улыбнулся Сидор и подозвал официанта:
— Будьте добры, бутылочку шампанского в первую галерею, бокалы и сладкое на закуску.
Виктор и Сидор в толпе людей прошли гостиную, оттуда длинным широким коридором, на стенах которого тоже весели картины, прошли во второй зал, а из него в галерею.
— Я, право, не уверен, что смогу быть достойным оппонентом в споре, — начал подготавливать пути к отступлению Виктор. — Я не искусствовед, я почитатель таланта.
— Я тоже почитатель таланта, — парировал Сидор.
Наконец Сидор включил свет, и пред взором Виктора предстал огромный зал со множеством картин на стенах. Своим масштабом и изысканностью он превосходил многие музеи не только наши, но и зарубежные, а находящиеся в нем картины были шедеврами мирового искусства. Они были разные, большие и меленькие, старинные и современные, написанные в разных стилях разными авторами, от мировых известностей до никому не известных. Сидор начал рассказывать, как, где, у кого и при каких обстоятельствах он приобрел ту или иную картину. В какую сумму она ему обошлась, сколько стоит сейчас и какое место занимает в его коллекции. Слушая Глазкова, Виктор удивлялся. Перед ним стоял один из самых богатых и влиятельных коллекционеров современности, и именно эта уникальная, собранная им за всю жизнь коллекция делала уникальным и его.
Наконец Сидор пригласил Новикова во второй зал и подвел к огромной картине, находящейся на почетном месте его галереи.
— Одна из первых работ Наденьки.
Сидор встал перед полотном и замолчал. Он стоял и не отрываясь смотрел на него.
Виктор вскинул взгляд на творение и замер. Сначала он не поверил своим глазам, не обман ли зрения, не иллюзия, это была явь.
Перед ним на стене висело большое полотно в простой деревянной раме. На нем изображён разрушенный город, а в его центре из руин возвышалась огромная стальная пирамида. Ее плоскости и грани из блестящего металла были настолько ровны и объемны, что создавалось впечатление, что это не нарисованная пирамида, а настоящая металлическая, встроенная в холст картины. Пик пирамиды уходил в небо, за облака, а из пропитанных кровью облаков по её плоскостям стекали струи крови. Они превращались в реки, затапливали руины некогда красивого, а ныне поверженного города. Затапливали трупы людей, раздавленные стальной пирамидой.