Александр вернулся к телу Надежды, присел над ним, воткнул пальцы в склеру и вырвал глаз. Затем пошел в кладовую, принес пустое пластиковое ведро, молоток с зубилом, пилу и начал разделывать тело девушки, как мясник корову. Органы художницы бросал в ведро.
Когда закончил дело, потащил его в комнату красок. Так он окрестил для себя комнатку с мольбертом на верхнем этаже. Вдруг он услышал хлопок закрывающейся входной двери.
— Это, наверное, домработница, — пробурчал под нос телохранитель. — Надо ее убить, а то она увидит тело и вызовет милицию. — Александр поставил ведро и пошел вниз.
Когда пожилая домработница вошла в коридор, он приблизился к ней и произнес:
— Доброе утро, Ольга Ивановна.
— Доброе утро, Саша. Надежда Павловна проснулась?
— Нет. Спит, как убитая, — усмехнулся Александр.
— Я взяла отпуск, поеду к дочери в Тулу, пришла попрощаться.
Александр замер и решил пока не бить ей кулаком в висок.
— Раз она спит, передайте от меня привет и ключи.
— Конечно, передам.
Домработница вынула из сумочки связку и протянула Александру:
— Надежда Павловна велела вернуть.
Охранник не мог взять ключи, потому что руки у него были в крови. Он стоял и молчал.
Ольга Ивановна — хрупкая пожилая женщина, добрая и отзывчивая, по возрасту годилась Александру в матери. Много лет работала в доме Надежды Верхошанской, служила верой и правдой, поддерживала чистоту в доме, носила в прачечную ее вещи, ходила в магазин за продуктами и готовила еду.
Когда Беляев поступил к Надежде на службу, Ольга Ивановна, по доброте душевной начала обслуживать и его. Своей заботой и душевным теплом она напомнила ему маму. Саша подвозил ее на машине до квартиры, возил по магазинам, помогал чем мог.
Теперь эта простодушная женщина, не зная, что подвергает свою жизнь смертельной опасности, протягивала Александру ключи и удивлялась, почему тот их не берет. А парень стоял и думал, как посильней вломить женщине, чтобы та умерла сразу и не мучилась. Наконец он передумал это делать и сказал:
— У меня руки грязные, вы на стол положите.
— Хорошо, прощайте, Сашенька. — Женщина положила ключи на столик и вышла на улицу.
— Слава богу, — выдохнул Беляев. — Что со мной происходит? Я сильный мужчина, бывший оперативник, телохранитель, пожелал убить тщедушную старушку.
Он некоторое время стоял посреди коридора, размышлял над своими неблаговидными помыслами, а потом повернулся и пошел за ведром.
— Я убил Надежду, пусть защищаясь, но убил, вынул органы, сунул в ведро, чтобы… — Он вздрогнул. — Я должен… — Схватил ведро, поднялся по лестнице, вошел в комнату и начал рассовывать органы по банкам: мозг к мозгам, сердце к сердцам, почки к почкам и так далее.
В банках забурлили, заиграли краски, цветные дымы заструились по трубкам, запищали приборы, и в пробирки посыпались цветные порошки. Глядя на растущие разноцветные горки, Александр испытал радость и удовлетворение. Прошел вдоль стеллажей и проверил, как идет процесс. Когда убедился, что все в норме, подошел к картине и дотронулся до нее рукой. В том месте, где пальцы коснулись полотна, краски заиграли ярче и Александр услышал фантастические звуки. Испытал неимоверное наслаждение от прикосновения к картине, водил ладонью по притягательному холсту до тех пор, пока цвета на нем не стали тусклыми. Они теряли цвет и притягательность, меркли на глазах, и Александр забеспокоился.
Взял со стеллажа масло, смешал с ним краски, нанес на палитру, взял кисть, подошел к картине и неожиданно для себя начал рисовать. Бархатистым кончиком захватывал на палитре краску и переносил на холст. После подкрашивания цвета становились ярче, переливались всеми цветами радуги и радовали взор Александра.
Повинуясь чужой воле, рука стремилась от холста к палитре, от палитры к холсту, с каждым движением увеличивая яркость красок. Так продолжалось до тех пор, пока картина не предстала перед взором парня во всей своей чудовищной красе.
— Я точно сошел с ума. Она хочет, чтобы я ее писал, — проговорил он.
В ответ картина полыхнула яркими цветами и окатила Беляева волной ни с чем не сравнимого творческого экстаза. Тело содрогнулось, у телохранителя закружилась голова, он потерял сознание и рухнул на пол комнаты красок.
Привел его в чувство далекий телефонный звонок, эхом разносимый по дому. Он открыл глаза, проматерился и встал.
— Галлюцинации с последующим инсультом, — буркнул Александр и пошёл искать сотовый. Спускаясь по лестнице, он поймал себя на мысли, что слышит звонок не своего, а сотового художницы и идет за ним, будто за своим. Александр остановился, немного постоял, а когда звонок прекратился, пошел дальше.
Он приблизился к убитой, осмотрел и ужаснулся. Тело было изуродовано до неузнаваемости, повсюду запекшаяся кровь, ткани, и надо было это убрать.
Александр принес из кладовки целлофан, расстелил на полу, положил тело и закатал в рулон. Его и измазанный кровью ковер дотащил до комнаты красок и бросил в углу. Пол вымыл, осколки вазы выбросил, картину подкрасил, притолоку починил.
— Вроде все, комар носа не подточит, — усмехнулся Беляев и пошел на кухню завтракать.
Глава 9
Утро следующего дня выдалось солнечным и жарким. Виктор встал в восемь, умылся, сделал зарядку, вскипятил воду в чайнике, позавтракал, оделся, сел в машину и приехал в управление. По дороге думал о прошедшей презентации и сделал вывод, что на нее они сходили без результата. Полученная информация ни на миллиметр не приблизила их к раскрытию убийства. Хотя Виктор и встретился с Беляевым, выяснил, что браслет, возможно, принадлежал Надежде Верхошанской, но улик против нее не было. И вот Виктор в плохом расположении духа вошел в кабинет и поздоровался с уже находящимися там Леной и Кириллом:
— Привет, как дела?
— Нормально. — Лена улыбнулась Виктору в ответ, но улыбка была натянутая и невеселая. Кирилл пожал ему руку и продолжил работу на компьютере. Зазвонил телефон, и Лена взяла трубку. Звонил Дёмин, он попросил к телефону Виктора, и Лена незамедлительно передала трубку ему. После приветствия Виктор кивнул и, ничего ни говоря, повесил трубку.
— Интерпол прислал материалы по поводу убийств, подобных нашему, — сказал Виктор. — Информация секретная, по Сети ее не передать, и за ней придется идти к Дёмину. Заодно отчет о вчерашней презентации отнесу и еще один запрос в Интерпол.
— На какую тему? — спросил Кирилл.
— По поводу Верхошанской.
— Давай. — Лена подняла в воздух сжатый в знак солидарности кулачок и кивнула Виктору.
Виктор сходил к начальнику, через полтора часа вернулся, захлопнул за собой дверь, закрыл на ключ, сел за служебный компьютер и включил его.
В кабинете Виктора находились три компьютера, один из них был подключен к Интернету, на нем работала Лена, второй только ко внутренней компьютерной сети МУРа, на нем работал Кирилл, а третий ни ко внутренней, ни ко внешней сети подключен не был. Это было сделано в целях безопасности, чтобы уберечь хранящуюся в нем секретную информацию от возможной утечки. За этот изолированный комп и уселся Виктор. Включил, ввел личный код, достал из папки запечатанный конверт, вскрыл, вынул диск, вставил в дисковод, открыл файлы и начал изучать. Лена и Кирилл не имели доступа к полученной Виктором информации и поэтому не подходили к нему и ничего не спрашивали. Наконец, после более чем часового изучения материала, Виктор вынул диск, положил в тот же пакет и запечатал его. Стер файлы в памяти компьютера и выключил машину.
— В Интерполе выяснили, что в странах, где Надежда Верхошанская была с выставками своих картин, происходили убийства, подобные нашим. И случались они в тех городах и в то время, когда она была там.
— Ничего себе! — Кирилл отвлекся от компьютера. — Есть улики?
— Прямых нет, вообще никаких нет, это лишь информация к размышлению. Шесть европейских стран, двенадцать городов и восемнадцать трупов. Да и у нас в Москве и Подмосковье десять тел. И это за три года. Экспертиза подтвердила явное патолого-анатомическое сходство. Орудовал один и тот же человек, но улик он не оставляет. Есть фотографии жертв, видеоматериалы, но они засекречены, и их видели только Дёмин и я.
— На черта такая секретность? — покачал головой Кирилл.
— Все, что связано с Интерполом, все секретно, — добавила Лена.
— Такая организация. Я пока из кабинета Дёмина запрос на Верхошанскую посылал, пока его проверили, пока данные нашли, нам прислали — час ушел.
— Хорошо хоть что-то есть, — кивнула Лена. — Я уж думала, опять нераскрывайка.
— Значит, единственная улика — это браслетик, а Верхошанская — единственная подозреваемая. — Виктор задумался. — Не верится, что она убийца. Такая красотка.
— Что думаешь предпринять? — спросила Лена.
— Думаю, в свете имеющихся данных поговорить с Беляевым. Убийства начались три года назад, а Александр работает у художницы около года. Он мог что-то заметить, что-то необычное в ее поведении, манерах, связях. В любом случае надо с ним встретиться. — Виктор взял трубку сотового и набрал номер Александра, но на том конце он услышал лишь длинные гудки.
А в это время Беляев стоял в гостиной в доме Надежды и тупо смотрел на высветившийся на своем сотовом номер Виктора, слушал ритмично повторяющиеся звонки и думал — отвечать или не отвечать. Наконец вызовы кончились, он положил сотовый в карман и пошел спать. По дороге бубнил под нос:
— Что он звонит, что ему надо, может, уже знает, что я убил художницу. Откуда? — Привычка разговаривать с самим собой появилась у Александра после посещения комнаты красок и просмотра глюков.
Виктор выключил телефон и с недовольным видом развалился в кресле.
— Может, пойдем пообедаем, — предложила Лена. — Уже два.
Александр проспал пять часов, встал, пошел в гараж, сел в «мерседес», выехал с участка и поехал в сторону столицы, куда и зачем поехал — сам не знал. Настроение у него было хорошее, самочувствие прекрасное, и он решил развеяться, покататься по вечерней Москве в поисках приключений. Каких — пока не знал.