арного мяса. Мы убиваем легко, не боясь ничего, и за все эти убийства нас не мучает совесть. А чего бояться, все общество — убийцы, как и мы. Одни убивают комаров, крыс и мышей на даче, другие коров и свиней на скотобойне, а третьи солдат на войне. Мы даже не задумываемся над тем, что мы убиваем. Во всей системе социального бытия запрограммировано убийство как способ существования. Может быть, с плотью и кровью животных в нашем организме оседает ген убийства, сохранившаяся за миллионы лет врожденная потребность убивать, оседает страх того, что если убьешь не ты, то убьют тебя. — Александр аж вспотел от этих философских рассуждений? — Но это только философия, закон борьбы противоположностей, борьбы добра и зла, и, значит, я попал под влияние силы зла в экстремальном ее проявлении. И воплощением этого всемирного зла является картина в комнате красок. Я убиваю людей, приготавливаю краски и рисую картину. Здорово придумано. — Александра отрицательно покачал головой и перевернулся на правый бок.
— Для чего? — пробубнил он. — Для того, чтобы люди знали, что можно убивать, и тоже убивали, чтобы существовала цепная реакция зла на Земле и мир превратился в хаос. Борьба добра и зла существует вечно, но мир не развалился, и хаоса не наступило. Может, еще наступит? — Александр уселся на кровати. — Я убил несколько человек и не чувствую ни малейшего угрызения совести, а должен был. Что же будет дальше? Нет мне прощения, я мразь, сволочь, подонок, меня самого надо убить, как бешеного пса, и очистить мир от скверны. А очистится ли мир, если я себя убью? — Александр встал и начал ходить из угла в угол, как лев в клетке. — Может быть, самого себя убивать и не стоит, а вот дьявольскую картину надо уничтожить.
Александр пошел в гараж, взял топор с длинной ручкой, иногда используемый дворником для колки дров для камина, канистру с бензином и пошел наверх. Отворил дверь, вошел внутрь, приблизился к мольберту и с размаху саданул топором по картине. Ее деревянная рамка превратилась в груду щепок, а холст прорвался в нескольких местах и упал на пыльный пол. Парень размахнулся и рубанул по мольберту. Его дощечки с жалобным треском разлетелись в стороны и положили конец существованию дьявольской картины.
Но Александр на этом не успокоился. Занес топор над головой и начал рубить холст яростно и дико, с громкими хриплыми выдохами. Долбил с такой силой, что доски пола под ним превратились в труху и образовали черную яму. Холста видно не было, так как он изорвался до маленьких грязных лоскуточков.
И вот парень прекратил крушить, поставил топорище на пол и опёрся на рукоять, как бывалый, утомленный дровосек. Отдохнув немного, вновь принялся за работу, но теперь предметом его внимания были стеклянные банки, трубки и остальная утварь. От сильнейших ударов банки рассыпались в стеклянную пыль, а мозги, сердца, почки и остальной ливер разлетелся по углам. Оборудование превратилось в груду обломков, а искореженные стеллажи деформированной массой валялись вокруг. От комнаты красок осталась только гора окровавленного разноцветного мусора.
Александр облегченно выдохнул:
— Картины больше нет, красок нет, органов нет, нет потребности убивать и рисовать ее.
Он с размаху метнул топор в кучу мусора, взял канистру, отвинтил колпачок и уже хотел вылить бензин, как вдруг его пары ударили в нос, голова закружилась, перед глазами поплыли разноцветные пятна, он упал, и сознание померкло в его мозгу.
Когда пришел в себя, то ужаснулся. Увидел вокруг себя целую и невредимую, будто после евроремонта, комнату красок. Вокруг была чистота, по стенам стояли новенькие стеллажи, а на них стеклянные банки, колбы, трубки и новые приборы. Только органов в банках не было да картины на мольберте.
Александр тяжело встал, осмотрелся, заметил черную сумку посередине комнаты, подошел поближе, расстегнул молнию и заглянул в ее темную пугающую глубину. В целлофановых пакетах он обнаружил свежевынутые человеческие органы; мозг, сердце, легкие, печень, почки, мышцы и кости.
— Это наваждение, — прохрипел он.
Как покорный раб, без воли и разума, он начал доставать органы из пакетов и раскладывать по банкам. В них сразу начиналась реакция, забурлили жидкости, заструились дымы, в пробирки посыпались порошкообразные краски.
Парень спустился на первый этаж, зашел в мастерскую Надежды, взял палитру, кисти, какую-то недорисованную картину в рамке, вернулся в комнату красок и поставил ее на мольберт. Развел маслом порошки, намазал на палитру краски и принялся писать.
Когда новая картина заиграла, как прежняя, Александр вздохнул с облегчением, положил палитру на стол и отошел от полотна.
— Теперь это моя картина, — с восторгом прошептал он, — моя, и только моя! Теперь я ее художник, художник зла. — Саша немного полюбовался картиной, накрыл черным покрывалом, выключил в комнате свет, вышел, закрыл дверь на ключ и пошел спать.
Глава 11
Виктора Новикова вызвали на место преступления поздно вечером. Он уже готовился ко сну, когда ему позвонил Дёмин и приказал срочно приехать на пересечение Ярославского шоссе и МКАД. По телефону шеф не сказал, что в произошедшей там автокатастрофе погибла сотрудница МУРа Елена Петухова. Это Виктор и Кирилл узнали, после того как спешно, под мигалками, примчались туда. Осмотрели место происшествия, потом стали осматривать трупы и с ужасом узнали в изуродованной девушке их Леночку. Кирилл не смог сдержать слез, отошел к кустам и пару минут пробыл там в одиночестве. Потом вернулся и продолжил работу. Виктор не был черствым человеком, и у него ком к горлу подкатил, но неимоверным усилием воли он сумел не разрыдаться, остался у тела и, играя желваками на скулах, продолжил осмотр.
— Как такое могло произойти? — дрожащим голосом проговорил Кирилл. — Мы три часа назад расстались в кабинете, мы тут, а ее нет.
— Разберемся, — буркнул Виктор и пошел к микроавтобусу гаишников.
Виктор выяснил, что разбившийся «мерседес» принадлежал Надежде Верхошанской и что за рулем, по описанию свидетелей, был высокий мужчина, но его имени и фамилии никто не знал. Сказали только, что он чудом выжил в этой ужасной аварии.
На место преступления приехал Дёмин и сообщил, что за пять минут до столкновения со столбом этот «мерседес» сбил пешеходов на переходе.
Сообщил, что нашли скорую помощь, которая увезла водителя злополучного «мерседеса», и что в ней обнаружили трупы врача, санитара и водителя.
Виктор и Кирилл выехали по указанному адресу и осмотрели скорую и тела. Виктор поговорил с криминалистами МУРа и выяснил, что в салоне не обнаружено никаких отпечатков пальцев, кроме пальчиков убитых медиков.
— Странно, но факт, — удивлялся Сергей.
— Странно, — кивнул криминалист. — Обычно снимаешь десятка две и потом ищешь среди них нужный, а тут только три пальчика.
— Как думаешь, чьих это рук дело? — спросил Кирилл.
— Не знаю, но имею полное основание подозревать Александра Беляева. Он водитель Верхошанской, знаком с Леной, и поэтому Лена села к нему в машину. Видимо, они случайно встретились, он предложил ее подвезти — и довез. Если проследить маршрут движения этого «мерседеса», снятый на камеры ГИБДД, то можно подумать, что за рулем сидел полный псих либо обколотый наркоман, которому безумно везло.
Мужчины вернулись в управление и уселись просматривать записи лихой езды иномарки сначала по проспекту Мира, а потом по Ярославскому шоссе. Наблюдали как «мерседес», мастерски маневрируя между машинами, как ветер, несется по шоссе.
— Удивительно, что он раньше никуда не врезался, доехал аж до МКАДа, — констатировал Виктор.
— Позвони Беляеву, — настаивал Кирилл, — послушаем, что он скажет в свое оправдание.
— Ничего нового не скажет. Скажет, что машину у него угнали, но в милицию заявление только несет. Так все преступники поступают.
Тем не менее Виктор набрал номер Александра и стал ждать ответа, но его не было. Виктор позвонил Дёмину и попросил выяснить местоположение сотового телефона Беляева. Назвал номер.
— Подожди пару минут, — ответил шеф и отключил связь.
Он позвонил через пять минут и сообщил, что специалисты службы слежения проверили координаты и определили, что сотовый находится в поселке Мещерское, недалеко от МКАДа. Новиков выяснил, что в Мещерском находится особняк Надежды Верхошанской, и Александр, видимо, сейчас в ее доме.
— Будем брать? — кипятился Кирилл.
— Погоди ты сразу брать, улик, что за рулем был именно Сашка, у нас нет. Он заявит, что у него машину угнали. Может быть, ее у него и вправду угнали, и наша задача — выяснить, где ложь, а где правда.
— Есть описание свидетелей, и Беляев под них полностью подходит.
— Но отпечатков пальцев и других улик нет.
— Надо получить санкцию судьи и прокурора на задержание Беляева, — не унимался Кирилл.
Виктор сидел и молчал.
— Я понимаю, он твой товарищ, но ты сам видел, что он натворил на дороге.
— Это еще надо доказать.
— Не выгораживай его, а позвони ему и…
— Звонил — не отвечает, — перебил Виктор.
— Тогда езжай и поговори, выясни, что да как, и если он твой друг, то сам тебе расскажет, был в машине или нет, убил врачей или нет. Этим он облегчит свою учесть и нашу задачу по поиску преступника. — Кирилл нервничал и давил на Виктора, а тот сидел, слушал его и думал, что тот абсолютно прав. Наконец он решился:
— Значит так, надо получить санкцию, поехать в дом Верхошанской, задержать ее и Александра, привезти сюда и произвести дознание. Но сначала я с глазу на глаз поговорю с ним.
— Спецназ возьмем?
— Сами справимся.
Александр часок вздремнул, проснулся, но с кровати вставать не спешил, лежал и думал: «Я уничтожил картину, комнату красок, но она каким-то непостижимым образом воскресла, как феникс из пепла, и заставила меня нарисовать новое полотно, и лучше прежнего».
— А не пригрезилось ли мне все это, не приснилось ли? Не привиделось?.. — пробубнил он. — Запросто могло. Я лежал, спал и сейчас лежу, будто не вставал. Ладно, неважно. Значит, согласно моим глюкам теперь я являюсь продолжателем дела зла на Земле. Пока я существую, ни с картиной, ни с комнатой не может ничего произойти. Эту миссию сила зла возложила на меня после смерти Надежды. Теперь я носитель эстафетной палочки зла и я должен убивать и рисовать воплощения зла — дьявольскую картину.