— Понятно. Один вопрос, босс.
— Спрашивай. Чего уж там, — с ухмылкой проговорил Шахан.
— Что будет с Патриком и его группой? Больше суток они не сумеют удерживать город.
— А больше и не надо, — бросил на это Шахан.
— То есть?
— Они продержатся ровно столько, сколько понадобится. А потом их ждет путь в никуда.
— Это как?
— В нужное время ребята получат сигнал и начнут прорываться из райцентра. По плану они должны будут бросить здесь всю технику, оружие и оставшиеся боеприпасы, уйти в леса и рассеяться там, чтобы потом поодиночке пробираться в Москву. — Главарь сделал многозначительную паузу, усмехнулся и пристально посмотрел на недоумевающего Левана. — Но это лишь по плану. Ты же понимаешь, что после всего, что произошло в городе, правительственные силы отрежут все пути для отступления. Через сутки в округе будет полным-полно солдат и спецназовцев. Мышь не прошмыгнет. А что уж говорить о наших красавчиках с Патриком во главе!
— Это значит, что они все погибнут при попытке прорвать оцепление?
— Что погибнут, это да. Тут ты прав. Только не в лесах, а здесь, в городе. У них нет приказа прорываться в Москву любой ценой. Они быстро поймут, что уйти им не удастся, и вернутся в Косинск. Во второй коттедж, снятый нами. Само собой разумеется, ребята будут косить под гражданских. Грибников, дачников, друзей, не вовремя приехавших на шашлыки. Но это им не поможет. Они прибудут во второй коттедж и укроются там в надежде переждать бурю. Однако их очень скоро накроет спецназ. Зная Патрика и его парней, я уверен, что так просто они сдаваться не захотят. Дадут бой. Спецназовцам же хватит получаса на то, чтобы уничтожить их всех до единого. Вот такая судьба ждет Патрика и его группу.
— А откуда уверенность в том, что спецназ сумеет их быстро найти?
— Внутренний голос мне подсказывает, что обязательно найдутся люди, которые сообщат властям о подозрительных типах, находящихся в кирпичном доме по такому-то адресу. Может, соседи или просто прохожие. Неважно. Главное, что к дому прибудет спецназ и сделает то, что должен, — проговорил Шахан, прямым текстом признаваясь в том, что настроен слить группу Патрика.
Нельзя сказать, что Кантурия был сильно удивлен данному обстоятельству. Однако признание главаря произвело на него определенное впечатление.
— Получается, что опытных бойцов придется принести в жертву? — проговорил он с вопросительной интонацией.
— Так надо, — очень спокойно сказал Дамир. — Воевать и умирать — такова их задача. Ради выполнения главного задания я готов пожертвовать не только своими людьми, но и всеми жителями этого поганого городишки.
Кантурия промолчал. Хотя смысл вопроса, который он мог бы задать, был очевиден. Не постигнет ли подобная участь его самого?
Шахан это уловил и попытался успокоить боевика заверениями в том, что ничего подобного не планируется.
Для того чтобы перевести тему разговора в другое русло, главарь спросил:
— Твоя группа в том самом составе, который оговаривался раньше? Или произошли какие-то изменения?
— Нет, все по-прежнему. Зибор Клепач, Дмитро Бедник, Соня Рутко и я. Мои бойцы находятся неподалеку и ждут приказа.
— Ну так отправляйся к ним и сообщи, что такой приказ поступил, — с натянутой улыбкой сказал Шахан. — Сейчас как раз самое время для того, чтобы вы взялись за дело. Действуйте согласно плану. Свяжемся условленным способом позже, когда все закончится. — Он похлопал боевика по плечу и вернулся в дом.
Геннадий Борисов, как и большинство горожан, был в ужасе от того, что творилось в Косинске. Понять, что происходит, было невозможно. Найти хоть какую-то информацию на этот счет не получалось. Телефонная связь пропала. Дозвониться брату не вышло. Интернет сначала работал с перебоями, а вскоре и вовсе тихо скончался. Радио молчало. В какой-то момент в доме исчезло и электричество. Борисов не знал, что боевики добрались до подстанции, с которой ток подавался в его район.
Находясь в информационном вакууме, Геннадий Дмитриевич пытался логически поразмыслить и предположить, что же могло случиться в его родном городе. Если бы не выстрелы и взрывы, можно было бы подумать, что произошла какая-нибудь техногенная катастрофа. Но в городе явно происходили боевые действия, поэтому вывод напрашивался самый неутешительный.
Борисов не оставлял надежд на восстановление мобильной связи и решил выйти из дома, предположив, что на улице телефон может заработать. Держа его перед собой, он вышел на крыльцо, покрутился так и эдак, но безрезультатно. Пенсионер собрался идти в сад, шагнул к ступенькам, ведущим с крыльца, и вдруг замер.
К дому подкатила какая-то машина. Это не могли быть соседи, их родственники или его брат Анатолий. Тот никогда не появлялся здесь вот так, без предупреждения.
От тревожного предчувствия у Геннадия Дмитриевича сдавило в груди. Он машинально спрятался за открытой дверью, которая вела в дом, и украдкой попытался высмотреть из-за нее, кто же там приехал и к кому именно. Бывший учитель сразу понял, что кто-то прибыл по его душу.
Из машины вышли люди. Ничуть не таясь, они держали в руках автоматы.
Один из них сверил по бумажке адрес и сказал остальным:
— Это здесь.
Вооруженные люди двинулись к калитке.
Борисову нужно было срочно прятаться. Первое, что пришло ему на ум, — укрыться в доме. Однако эта идея была совершенно никудышной. Спрятаться там было невозможно. Дом автоматически стал бы западней для своего хозяина. Даже в небольшом подвальчике, вход в который находился в передней комнате, притаиться было никак невозможно. Поэтому следовало предпринимать что-то другое, причем очень быстро.
Пенсионер лихорадочно размышлял. Вариантов имелось совсем немного, раз-два и обчелся. Вооруженные люди были уже возле самой калитки.
Геннадий Дмитриевич под прикрытием двери шмыгнул с крыльца в сторону сада и побежал между яблонями. Он стремился как можно скорее оказаться возле забора, который разделял его приусадебный участок от соседнего. Ограда была чисто символической — пара жердей, приколоченных к столбам, да ряд реек. Борисов знал, где именно можно их раздвинуть и проскочить на территорию соседей.
За его спиной слышались голоса боевиков, вошедших во двор. К счастью, они не заметили бегства хозяина дома и начали свое дело с обыска в его скромных апартаментах.
Однако это нисколько не успокаивало Борисова. По незапертым дверям и другим признакам люди с оружием все равно скоро поймут, что он не просто куда-то ушел из дома по своим делам, а убежал именно от них. Так что преследование могло начаться в любую секунду.
Наконец-то он добрался до заветного забора, раздвинул рейки и перелез к соседям. Позади себя бывший учитель слышал недовольные голоса боевиков. Он понял, что те направляются за ним следом. В подтверждение этому на том конце сада зашуршали ветки.
Беглец не стал оборачиваться. Он полагал, что это лишь отнимет у него драгоценное время, и ускорился настолько, насколько мог. Каждодневные пробежки, которые Борисов совершал на протяжении многих лет, не прошли даром. Какой-нибудь другой мужчина, его ровесник, наверняка выдохся бы еще на подходе к забору. Он же не ощущал усталости. Его угнетал лишь страх быть пойманным неизвестными вооруженными людьми.
На соседском участке практически не было садовых деревьев. Почти весь он был занят огородом. Это означало, что бежать здесь приходилось без прикрытия.
Борисов ускорился. Он промчался вдоль хозяйственных построек соседей, выходящих на участок, влетел в их двор, стремительно пересек его под лай пса, сидевшего на цепи, и через калитку выскочил на улицу. Геннадий Дмитриевич не стал отдыхать, побежал по опустевшей улице дальше. Он уже прикинул, куда следовало податься, чтобы укрыться от боевиков.
Борисов хотел добежать до переулка и свернуть туда раньше, чем его преследователи выберутся с соседского двора. Так они потеряют направление преследования. Это могло бы дать ему фору.
Геннадий Дмитриевич планировал по переулку добраться до заросшего пустыря, за которым начиналось старое кладбище. Он полагал, что там можно будет надежно спрятаться и пересидеть какое-то время. При всем страхе и тревожных мыслях об обстановке, сложившейся в Косинске, бывший учитель верил, что эта напасть не навсегда.
Он снова поднажал, еще быстрее понесся к переулку. Улица была пуста. Люди наверняка попрятались, боясь, что кровавый беспредел, творящийся в центре города, может накрыть и их частный сектор.
Борисов услышал лай соседской собаки. Через секунду раздался выстрел, и пес замолчал. Это означало лишь одно — преследователи очень скоро окажутся на улице и обязательно заметят беглеца.
Он снова прибавил ходу, хотя и был на пределе своих физических возможностей. До переулка оставалось всего десять метров. Но ведь от собачьей будки до калитки, ведущей на улицу, расстояние было куда меньшим! Боевики тоже преодолевали его явно не пешочком.
Однако, несмотря на свои опасения, Геннадий Дмитриевич сумел добраться до цели раньше, чем кто-то из преследователей вышел через соседскую калитку. Оказавшись в переулке, он несколько сбавил обороты, но все равно продолжал бежать, а не идти. До пустыря оставалось около полусотни метров. Вероятность добраться до него незамеченным была велика.
Наконец-то Борисов выбежал из переулка и приготовился юркнуть в заросли на пустыре. Но едва он покинул свою «беговую дорожку», как боковое зрение подало сигнал тревоги. В нескольких шагах от него находилась какая-то женщина.
Пенсионер невольно обернулся, чтобы убедиться в том, не показалось ли ему это от чрезмерной физической нагрузки и волнения. Он тут же получил более чем весомые доказательства того, что нет, ничего не померещилось.
Женщина, облаченная в камуфляж, мгновенно сорвалась со своего места, стремительно подбежала к Геннадию Дмитриевичу и нанесла ему выверенный удар в голову. Это была Софья Рутко из группы Кантурии.