– Удавлю, паскуды! – зловеще пообещал Ливер, не на шутку разъярившись. – Языки поотрезаю, если кто-нибудь еще пикнет! Ясно?
Увидев, как дружно все, соглашаясь, замотали головами, пыл с главаря немного спал, он сел на свое место; злобно щуря колючие глаза, поминутно сжимая и разжимая короткие пальцы в кулаки, лежавшие на мокрой скатерти, начал хрипло говорить:
– Свой человек из ментовки весточку мне интересную принес. На запасных путях стоит вагон из Сибири, в нем соболиные меха. Послезавтра он отбудет в город Верный на меховой комбинат в Казахстане, это возле Алма-Аты. Как вы понимаете, жизнь налаживается, и это первая партия ценных шкурок… чтобы, значит, изготовить модные дорогие шубы для биксов и других сучек. В годы войны на фабрике изготовляли тулупы, шинели, шапки, ремни, кобуры и всякую необходимую для фронта амуницию. Теперь вот хотят шить шубы… Но нам это только на руку. Вагон охраняют двое легавых, поэтому ничего сложного нет. Ментов к ногтю, ценные меха с собой – и все дела. Завтра в полночь необходимо срочно провернуть это дельце, потому как, я уже сказал, послезавтра вагон уйдет в Казахстан. Я тоже буду участвовать в налете… Надо же как-то посерьезней отметить свое поганое рождение. А потом знакомый портной еврейчик пошьет из шкурок шубы, оптом скинем, и тогда денег будет у нас много. Каждый может позволить себе побывать на Черном море. Чем не житуха, а, братуха? – Ливер, воодушевленный перспективой в ближайшее время озолотиться, порывисто обнял Веретено и так прижал его к себе, что тот сдавленно захрипел, испуганно вылупив мутные от алкоголя глаза. Затем резко оттолкнул его и всем корпусом повернулся вбок, ища повеселевшим взглядом любовницу. – Норка! – с ухмылкой крикнул Ливер, – слышь, дура, я тогда к твоим прекрасным ногам хоть пять шуб брошу, а не как тут Илюха подумал об этих чертовых цацках. Дешевка ты, раз их носишь.
– Вань, ты чего говоришь? – залепетала девушка, подошла и опустилась перед ним на колени, поймала его руку и прижала к своей маленькой острой груди. – Я же люблю тебя… – и произнесла еще что-то невнятное, но Илье показалось, что она сказала «сволочь неблагодарная».
– То-то, – самодовольно сказал Ливер и вдруг вырвал руку, опять поднялся, вперив свой пронзительный хмурый взгляд в икону в красном углу, наряженную вышитым рушником. От ветхости уже было не разобрать святого лика, да, видно, главному бандиту это и не особенно требовалось, судя по тому, как он громогласно объявил:
– Спасибо нашему Иосифу Виссарионовичу, что он заботится о своем народе. Молодец. Низкий ему от нас поклон. Ведь как раньше бывало до революции? Народ был угнетенный и жил впроголодь, у него и отнять-то было нечего нашему брату-разбойничку, потому как мужик сам хрен последний без соли доедал тогда. А теперь поживиться есть чем, товарищ Сталин постарался. Ну что же, шпана ярославская, выпьем еще по одной за здоровье нашего вождя, отца всех народов.
Бандиты одобрительно загудели, стали наполнять стаканы, кое-кто уже принялся пить, чтобы успеть пропустить еще парочку рюмашек, как неожиданно раздался звонкий голос мальчишки, про которого все уже забыли.
– Ливер, я тоже с вами пойду! Я тоже хочу Норе шубу подарить!
Чуня, сидевший рядом с ним, поперхнулся, гулко закашлял и под смех бандитов, хриплым булькающим голосом сказал:
– Твое дело телячье, пососал матку и в закуток, – и видя, как от обиды насупился мальчишка, добавил примирительно: – Без обиды, Шкет.
И эти пьяные кореша, еще минуту назад такие к нему дружелюбные, как дураки, громко загоготали.
Глава 16
Наутро у Ильи с непривычки гудела голова. Он проснулся, но раскачался не сразу: какое-то время лежал, тупо глядя в перерубы сарая, где сквозь узкие щели в крыше внутрь проникали несколько солнечных лучиков, в свете которых было заметно, как клубились мелкие частицы пыли от сенной трухи.
«Кровь из носу, – подумал он, морщась от тягучей боли в висках, – надо сегодня сообщить Семенову, что в ночь готовится налет на вагон с мехами».
Потерев виски пальцами, Илья почувствовал хоть какое-то облегчение; с трудом поднялся, неуверенно ступая ногами, держась за стены, вышел во двор. У дома стояла ржавая металлическая бочка с прохладной дождевой водой. Илья торопливо пересек двор и сунул голову в бочку; насколько хватило воздуха, держал голову под водой, потом с шумным плеском, разбрызгивая искристую на солнце влагу, вынул, дыша часто и отрывисто.
На порог вышла Нора.
– Похмелить? – спросила она, с состраданием глядя на его мучения. – Легче станет.
– Обойдусь, – отказался Илья. – Пойду, пройдусь в город. Развеюсь немного. Тебе, может, надо чего купить в коммерческом магазине для хозяйства, так ты скажи, не стесняйся, – добавил он, желая выглядеть натурально, чтобы у нее не возникло ни малейшего повода для ненужного подозрения.
– Сходи, – не сразу отозвалась Нора, глядя из-под руки в его сторону, как бы стараясь против солнца разглядеть выражение его лица. – Жалко, что Шкета нет, он бы с тобой сходил. Уважает он тебя.
– А где он?
– Рында за ним приходил. Дельце какое-то у них появилось, без Шкета никак. В ночь на дело, слышал, что Ливер говорил? – напомнила она.
– Знаю.
– Ну, то-то.
Она проводила его томным взглядом, протяжно вздохнула и вернулась в дом.
Выйдя за калитку, Илья немного прошелся, не торопясь, потом быстро оглянулся удостовериться, что за ним не наблюдают, и размеренно зашагал по улице, а как только завернул за угол, сразу перешел на бег, чтобы успеть предупредить Семенова о налете бандитов. Через полчаса он был уже на городской окраине и теперь раздумывал: надо ли ему дожидаться трамвая или добираться до Управления НКВД своим ходом, чтобы не привлекать к себе особого внимания. Ведь в случае нечаянной встречи со знакомыми всегда можно завернуть в какую-нибудь богом забытую улочку, а то и пройти глухими дворами. Решив, что пешком намного удобнее, хоть это и займет больше времени, Журавлев на всем ходу круто завернул в ближайший проулок. Но не успел он пройти и десяти шагов, как следом за ним в проулок влетел мотоцикл «Урал» с люлькой, укутанный облаком серой пыли, словно коконом. Илья посторонился, чтобы пропустить, но тот неожиданно остановился, и когда пыль спала, он увидел за рулем пожилого милиционера в фуражке, а позади него улыбающуюся физиономию Чуни.
– Здорово, Илюха! – сразу же заорал бандит, жизнерадостно сияя мутноватыми глазами и на радостях поделился: – А я уже похмелился у Норки, с понятием баба. А ты, я вижу, все мучаешься после вчерашнего?
– Ну, так я поехал? – перебил его многословную тираду милиционер.
– Давай, братан, – заорал Чуня, занеся ногу, чтобы слезть с мотоцикла, и по-дружески положил ладонь водителю на погон. – Благодарю за службу.
Милиционер небрежным движением плеча скинул его руку, газанул и, круто развернувшись, вскоре снова скрылся в пыльном облаке, густо смешанном с синими выхлопами дыма. При этом он едва не задавил Чуню, успевшего в самый последний момент отскочить от коляски. Но бандита это обстоятельство ничуть не смутило, щеря тронутые чифирем темные зубы, он с довольным видом кивнул ему вслед.
– Наш человек.
– Это тот, что ль, о котором вчера Ливер говорил? – осторожно поинтересовался Илья, желая выведать у словоохотливого Чуни о тайном осведомителе бандитов, служившем в органах.
– Тебе об этом пока знать не следует, – отказал ему в категоричной форме Чуня, хоть и был заметно навеселе. Он яростно мотнул головой и опять принялся взахлеб рассказывать: – Меня за тобой Ливер послал. Говорит, вынь да положь, но чтоб Илюха сей момент находился здесь. Ну, ты понял, на базаре в его норе. Я было сунулся к Норке, а она сказала, что ты только что ушел в город. Вот я и отправился за тобой вдогон. Хорошо, что этот мудила подвернулся, а то хрен бы тебя нашел.
«Так было бы даже лучше, – посетовал про себя Илья. – А то теперь думай, как улизнуть, чтобы вовремя предупредить Семенова». А вслух спросил другое:
– Не знаешь, зачем Ливер зовет?
– Да кто ж его знает?! – несказанно удивился столь дурацкому вопросу Чуня. – Он нам о своих мыслях не докладывает. Пошли, что ль?
– Ну, пошли.
Ключник привычно зыркнул на Илью исподлобья недобрым взглядом, когда открывал дверь. Даже раздраженно сунул ему в бок твердый кулак: мол, ходят тут всякие, покоя не дают, только и успеваешь за ними открывать да закрывать, словно он работает здесь привратником.
– Руки не распускай, – окрысился на горбуна Чуня, когда он было и его хотел шпынуть кулаком, да вовремя остановился, – а то так двину в твою поганую харю, что костей не соберешь. Тоже мне аксакал нашелся.
В ответ Ключник что-то злобно промычал, широко раздувая ноздри свернутого на бок носа, суетливо развернулся и сноровисто пошел по скользким от плесени ступенькам вниз, освещая фонарем «летучая мышь» дорогу. У двери в «нору», как недавно пренебрежительно обозвал острый на язык Чуня тайное убежище Ливера, горбун опять что-то злобно промычал, со скрежетом провернул ключ и раздраженно распахнул ржавую железную дверь. Теперь он особо не церемонился и втолкнул Илью со всей своей дури, которой оказалось достаточно, чтобы оперативник, не ожидавший от него столь подлого поступка, стремительно влетел внутрь. Илья быстро оглянулся через плечо, собираясь поставить на место зарвавшегося Ключника, но в этот короткий миг успел увидеть, что здесь они с Чуней находятся не одни: подпирая шершавые стены плечами, с правой стороны стояли несколько человек, с которыми он вчера выпивал. Лица у них были угрюмы и помяты, с легкой отечностью, которая всегда бывает после бурного застолья.
При виде бандитов в полном составе Илья ничуть не удивился: ведь готовилось серьезное дело и надо было все как следует «обмозговать». Он мигом забыл про Ключника, разом со всеми поздоровался, кивнул, словно боднул воздух.
– Здорово, парни!
Ответом ему было гробовое молчание, и Илья медленно перевел недоуменный взгляд влево, где заметил краем глаза еще одного человека. Незнакомец сидел на корточках, прикрывая разбитое лицо ладонями, между пальцев сочилась пузырившаяся кровь, она густо капала на бетонный пол, образовав небольшую лужицу. Илья с трудом узнал в нем Лиходея, да и то лишь по его испачканному алыми п