реподнесли ему неприятный сюрприз.
Шубин прислушался, хотя наверху почти ничего не происходило. Генерал, скрипя досками, прошелся по комнате, его ординарец то и дело сновал туда-сюда. Он принес полное ведро воды, и, судя по фыркающим звукам, его командир начал утренние водные процедуры. Хлюпал ковшик, плескалась вода, через щели просачивались капли в подпол, но до Шубина это все доносилось будто издалека. Он был истощен от усталости, Воробьев рядом тоже еле сидел, то и дело сонно роняя голову набок. Если они не отдохнут, то не смогут выбраться из этой ловушки, а должны это сделать – обойти охрану и добраться до своих, ведь не зря погиб ради их разведоперации Авдей Злобин!
И Глеб приник к уху Коли:
– Ложись прямо на землю, ты спишь два часа, я на карауле, потом поменяемся. Главное, следи, чтобы я не храпел или не разговаривал, сразу зажимай рот! Наверху немецкий генерал, если поднимет крик – нас тут прямо в подполе гранатами забросают, и все – капут.
Колька в ответ кивнул и тут же закрыл глаза. Его мгновенно сморил глубокий сон. Шубин же изо всех сил старался держаться: он засек время, потер глаза, а потом нащупал в кармане листок. Сделает записи всей информации, что удалось добыть. Если что-то пойдет не так, а подобное уже случалось во время вылазки не раз, то есть надежда, что Коля Воробьев сможет все-таки выйти к своим и передать собранные данные. Поэтому пускай они лучше будут записаны в виде шифровки.
Скупые солнечные лучи из крошечного окошка бани проникали через щели в подпол, и этого было достаточно, чтобы начать записи. За годы в военной разведке Шубин наловчился писать почти вслепую, отмеряя пальцами на бумаге расстояние между строчками и значками план расположения техники. Он по памяти нарисовал план расположения будущего узла из окопов, дорогу для танков и месторасположение эскарпов, внизу проставил цифры единиц техники, личного состава, что они насчитали во время ночной вылазки. Наверху то и дело раздавался топот, дверь скрипела несколько раз – к генералу шли с докладами дежурные офицеры. Шубин прислушивался к обрывкам фраз, что мог уловить через тонкий дощатый пол. Он, к своей досаде, понял, что их утренняя стычка взбудоражила немцев, а значит, теперь поселок в кольце из строгой охраны и частей СС. В своем порыве Коля Воробьев убил не обычного рядового, а офицера из подразделения СС, поэтому всполошившиеся немцы усилили бдительность. Как же теперь выбираться из этого кольца и возвращаться за линию фронта? И если они прочесывают местность у реки, то, скорее всего, обнаружили припрятанный плот. Возвращаться тем же путем на свою территорию опасно, вернее, невозможно, так как по этому водному маршруту установят усиленную охрану. Ему и напарнику придется искать другую дорогу, а выбор у них небольшой. Если идти в направлении деревни Белой, то они, наоборот, углубятся на территорию противника, при этом к такому дальнему походу не готовы. Гранаты и один патрон уже израсходованы, погиб переводчик в их группе, да и продуктов с собой у них минимум. Самое плохое, что с собой нет радиостанции, чтобы передать уже собранные сведения, на основании которых штаб начнет готовить ответную операцию. А еще капитан понимал, что Воробьев оказался слишком молод для такой сложной разведзадачи. Он взял его в группу из-за отчаянного желания быть полезным, опыта, приобретенного в партизанском отряде, знания местности, но все это перечеркнула вспыльчивость Коли, который спровоцировал столкновение с немцами и поставил под удар все мероприятие. Дальше в немецкий тыл идти с такой подготовкой нет смысла. Теперь остается одна дорога – через Ивню, где раньше был расположен штаб. Оттуда переезжает все командование, поэтому царит суматоха, что даст разведчикам шанс пробраться по лесам так же, как шла к границе фронтов Варя. Она вдруг живая встала перед ним, протянула руку и прошептала:
– Иди за мной, я выведу тебя обратно, к своим.
Неожиданно ухо защекотали губы, Коля Воробьев прошептал:
– Товарищ капитан, вы уснули. Я проснулся, а вы лежите с открытыми глазами.
Шубин лишь нашел силы повторить приказ:
– Сторожи, чтобы во сне не разговаривал, – и снова задремал.
Сквозь сон Глеб слышал, как скрипели наверху половицы, резко и гортанно звучали доклады на немецком языке, потом раздался звон посуды – у генерала начался обед. После трапезы командующий расположился на полке и сочно захрапел. От этого звука подскочил и Шубин, испугавшись во сне, что это он издает громкие трели. Но Коля остановил его, коснувшись рукава:
– Это наверху немец храпит.
Снова скрипнула дверь:
– Herr General[3]… – Ординарец осекся, услышав храп, и поспешно ушел.
Шубин втянул воздух – знакомый аромат, это бензин, у генерала есть свой автомобиль. Он неожиданно понял, как же они смогут выбраться из ловушки и пройти через пост охраны. Глеб наклонился к Кольке:
– Надо выбираться отсюда, придется рискнуть. Обратно по реке идти опасно, придется прорываться через основной мост к Ивне и там уходить в лес.
Воробьев изумился:
– Как же мы пройдем через посты?
А командир вдруг крепко тряхнул рядового за плечи:
– Коля, ты уже столько дел наворотил, что у нас вся операция под вопросом. Придется рисковать, поэтому теперь слушай мой приказ – любое действие только с моего разрешения. Понял? Ты военный разведчик, а в армии все основано на дисциплине. Атака, захват языка – все по моему приказу!
Парнишка сник в его руках. Шубину хоть было совестно за свой жесткий тон, но опытный разведчик понимал, что сейчас нельзя было разговаривать иначе. Впереди их ждала сложнейшая часть операции, которая требовала хладнокровия и уверенности в себе. Глеб подробно начал объяснять новичку свой план:
– Немцы не ждут атаки изнутри, они рыщут по берегу, у моста, но никак не в генеральской спальне. Неожиданное нападение дает нам преимущество. Как только стемнеет и наверху генерал уснет покрепче, то мы выбираемся из подполья и отправляем его без шума в расход. Запомни, Коля, ни единого звука. Все должно произойти так, чтобы не всполошить часовых или ординарца. Против сотен вооруженных стрелков мы и минуты не выстоим, погибнем безо всякой пользы. Действуем сообща, перережем ему глотку ножом, чтобы не успел проснуться… Потом ты переодеваешься в генеральскую форму, фуражку натягиваешь пониже, чтобы не было видно лица. Ординарца тоже ликвидируем как можно тише. У генерала есть автомобиль, вот на нем и промчимся в открытую по селу. Ты – за генерала, я – за его ординарца.
Глаза Кольки даже в темноте заметно округлились от невероятной дерзости плана командира. Шубин продолжал шептать парню в ухо:
– В немецкой армии с дисциплиной и субординацией строго, никто не посмеет остановить машину генерала. Даже когда будем проезжать пост охраны на выезде из Ракитного, вряд ли у нас будут проверять документы. Если все-таки что-то заподозрят, перекроют выезд – возьмем пост на таран. С разгону снесем загородку и ходу по дороге, лишь бы уйти как можно быстрее из вражеского гнезда.
Вот после моста начинаются трудности. За нами отправят погоню в течение десяти-пятнадцати минут. Если в баке топлива мало, то нам удастся проехать не больше десятка километров. Поэтому оторвемся, затем бросим машину, и в лес. Надо уходить в сторону Ивни и переходить обратно к своим. Ты говорил, там заминирована окраина лесного массива?
Воробьев, подтверждая, кивнул. Шубин подумал и спросил:
– После моста, на дороге между Ивней и Ракитным, где можно максимально быстро пройти в чащу?
Коля задумался и вдруг предложил:
– А давайте после моста по дороге не поедем! Там через два километра есть поворот на городское кладбище, оно огромное, старое. Там немцы мины не ставили, а оно прямиком в лес утыкается. Раньше на нем хоронили и с Ракитного, и из города, могил куча – заплутать легко.
– Да, так лучше, – согласился Шубин и откинулся на стенку подполья.
План операции составлен, осталось только дождаться, когда закончится день, генерал отойдет ко сну, и тогда претворить план в жизнь.
Германский командир сначала долго и тяжело просыпался, затем вызвал ординарца и за что-то отругал. Потом снова плескался в воде, с кряхтением натягивал сапоги. Прислушиваясь к его тяжелым шагам, Шубин задумался: кажется, что генерал крупный, а значит, Коле его форма будет большой. Он припомнил походную кровать, что лежала на полке – одеяло и подушка, вот они-то и помогут сделать худосочного парнишку откормленным германским генералом.
Дальше потекли долгие часы ожидания, Глеб снова прилег на твердую землю и задремал, пока Николай нес вахту. Разведчики пользовались долгой паузой в своем тайнике, давая отдых телу. Хотя ждать после ужина пришлось еще долго, в крошечной баньке начались долгие посиделки. Как только ординарец загремел посудой, дверь заскрипела и в баню протопали еще два человека. Загремели стаканы, пространство в подполье заполнили алкогольные пары, а наверху зашлепали игральные карты. Еще пара часов, и наконец офицерские посиделки закончились: собутыльники разошлись, а временный хозяин домика завалился на полок, а затем сразу захрапел. Его ординарец с тихими ругательствами стащил со своего командира сапоги, потушил фонарь и со злостью хлопнул дверью на входе.
Шубин прислушался – тишина, пора действовать.
Глава 5
Тяжелая крышка из темных досок приподнялась, и над полом показалась встрепанная голова с мокрыми от духоты волосами. Это был Глеб Шубин; он осторожно преодолел пару ступенек, за ним следом показался такой же взмокший Коля Воробьев с пистолетом в руках. Но осторожничать не было смысла: хмельной после посиделок генерал храпел, раскинувшись на узком полке, его форму и сапоги ординарец аккуратно уложил на один из чемоданов. Капитан одними глазами указал на чемодан. Коля понял безмолвный приказ: «Быстро надевай форму!»
Пока он возился с галифе и сюртуком, Глеб подошел к спящему мужчине и вонзил клинок точно рассчитанным ударом так, что грузный генерал успел лишь всхрапнуть, а потом из раны хлынула потоком кровь. Шубин успел сдернуть одеяло и вытянуть подушку из-под убитого, пока они не пропитались кровью. Закончив с генералом, разведчики пробрались к двери и приникли к щелям, пытаясь понять, где находится ординарец немецкого командира. В темноте служаку не было видно, но возле черной лаковой машины горела красная точка сигареты. Шубин повернулся к Воробьеву: