в домов поднимается и пылит полоса проселочного проезда, по которой грузовики движутся в сторону сплетения дорог из других деревушек и поселков. От грохота вагонов гудят рельсы, по которым движутся сразу несколько составов – прибыли еще железнодорожные платформы с вооружением. По торчащим длинным носам Шубин сразу догадался, что тепловоз привез на станцию десяток мощных зенитных орудий, а табун смирных лошадей, которые щипали траву на зеленом лужке, потянет арсенал дальше по военным дорогам в том же направлении, что мчатся грузовики. Работа на станции кипела, оружие и техника прибывали без остановки. Десятки солдат освобождали платформы, раскидывали ящики по грузовикам, некоторые вагоны перецепляли к тепловозам и отправляли в ту сторону, откуда только что прибыл Глеб. Тем временем вагон, на котором затаился разведчик, остановился на боковом пути. Обходчик с ворчанием начал снимать сцепки, переговариваться с машинистом. Шубин прислушался к разговору, пытаясь понять, о чем они говорят. Немецкие рабочие жаловались друг другу на бесконечную череду рабочих будней без единого дня отдыха. Машинист, свесившись из окна тепловоза, громко говорил:
– И ты представляешь, всю ночь я гнал состав сначала от центральной станции, потом отсюда уже с теплушками к старой ветке. А этот офицер начал кричать на меня, что я прибыл с опозданием и нарушил все их расписание. Если бы я хотел, то ответил бы ему, заткнул бы ему рот. Так и сказал бы – садись сам на мое место и тащи свои чертовы вагоны куда надо. А сейчас мне сказали, чтобы я снова ехал туда на старую ветку, даже не пообедав! Они-то, эсэсовские морды, не забывают пообедать, съедят и мою порцию, не подавятся.
Обходчик кивал в такт его жалобам:
– Да, я тоже без крошки во рту с четырех утра вожусь с прибывающими эшелонами. Туда уже ушло больше десяти вагонов с солдатами и пленными, а теперь еще погонят технику. Я не железный, чтобы работать без перерыва.
Они оба замолчали из-за внезапного появления немецкого офицера. Каждый из жалобщиков опустил голову, ожидая наказания или отповеди за свои крамольные речи. Обходчик бросил исподлобья взгляд на крепкую фигуру, что так внезапно возникла в просвете между стен теплушек – наверное, уснул в вагоне пьяный, судя по измятой форме, а теперь очнулся и будет искать свою часть. Он предусмотрительно отошел подальше, пока Шубин, а это был именно он, спустившийся по обшитой деревянными планками стенке вагона, направлялся между опустевшими рельсами к суетящимся рядовым. Разведчик понимал, что теперь добытые сведения надо как можно быстрее передать в штаб. Поэтому ему пришлось преодолеть внутреннее волнение и рискнуть. Глеб решил, чтобы стать незаметным, нужно пойти в толпу, в самую гущу. На станции огромное количество народа, поэтому проще затеряться среди людей и незаметно отойти от станции как можно дальше, чем красться, вызывая подозрения у десятков военных. По пути он грубо оттолкнул рядового, а дальше все пошло само собой. При виде офицера с недовольным лицом никто не задавал лишних вопросов, наоборот, все стремительно отступали подальше, чтобы лишний раз не нарываться на крик или наказание в виде гауптвахты.
Шубин стремительно прошел вдоль насыпи, где шла разгрузка, и начал спускаться к запруде. Рядовые с лопатами и кирками работали, не обращая на него внимания.
Таким образом, разведчику удалось обойти по периметру почти всю запруду и приблизиться к лесному выступу, где готовили обед. При появлении вышестоящего чина повара вытянулись по стойке смирно, а потом по кивку принялись с удвоенным усердием махать черпаками. Шубин заглянул в один котел, во второй, потом наклонился над кипящим супом на огромном костре. Наконец хмурый офицер отошел от котлов с готовящимся обедом и поплелся к молодым березкам. Повара завистливо переглянулись: конечно, это не рядовой служащий, который без разрешения командира не может даже на минутку присесть, а офицер-штабист, который сейчас пойдет валяться на мягкой травке в ожидании обеда. Оберлейтенант и правда вдруг плашмя рухнул в кусты под удивленными взглядами поваров. Но понять причину такого странного поступка никто не успел.
Граната, которую Шубин тайком швырнул в костер, полыхнула багровым столбом, разметала горячий суп и осколки котла во все стороны. Зола, вода, пепел, горящие дрова взлетели вверх на несколько метров, обвалились черной волной и раскидали в разные стороны всю полевую кухню. Ошпаренные и израненные осколками повара выли, корчились на земле, а Шубин со всех ног побежал между деревьями в чащобу. Пока остальные доберутся до полевой кухни, поймут, что кто-то кинул в костер гранату, он успеет уйти так далеко, что его уже будет не найти.
Пока разведчик продирался через стену деревьев, немецкие солдаты и офицеры успели добежать до эпицентра взрыва. Один из офицеров склонился над хрипящим поваром, который с кровавой пеной на губах шептал без остановки:
– Офицер, это был офицер, это он, он ушел.
Но язык повара двигался плохо, поэтому военный, ничего толком не поняв, пожал плечами и приказал солдатам отнести раненого к фельдшеру.
Тем временем Шубин сверялся с планом местности, который они вместе с командиром партизанского отряда нарисовали. Судя по схеме, ему надо было вернуться к железной дороге, но на пару километров южнее Томаровки. Там, в нескольких километрах от переезда, партизаны устроили тайник под большим камнем, припрятав взрывчатку. Разведчик слышал крики немцев, которые неслись с опушки и, хотя опасался, что за ним пустятся в погоню, все же решил рискнуть – добраться до тайника в светлое время суток.
Капитана шокировало то, что он увидел, пока добирался до населенного пункта. Его опасения подтвердились: Томаровка была переполнена вражескими силами; паучья сеть росла на его глазах с огромной скоростью. Техника, личный состав наводняли всю территорию района, рабсила возводила фортификацию, готовились минные поля. Оборонная мощь участка росла на глазах, причем немцы проявили изрядную изобретательность, прокладывая участки дорог через лес, на заброшенных отрезках, в обход центральных магистралей, чтобы проводить передислокацию скрытно.
Информация о столь мощной подготовке должна быть передана в штаб в ближайшие часы, чтобы Красная армия по этим координатам с воздуха нанесла удар и мощной атакой остановила стремительную подготовку усиленной линии обороны. И для этого разведчику был нужен тайник с радиоточкой.
От стремительного бега спина у Глеба взмокла, с каждым шагом хотелось пить все сильнее, только сейчас капитану было не до еды и питья. Он не обращал внимания на усталость. Шубин высматривал, не преследуют ли его немецкие солдаты, и в то же время то перепрыгивал через гнилое бревно, то взбирался по куче бурелома.
Железная дорога, проходившая через зелень леса, всегда была рядом, невидимая, но слышимая – по ней иной раз стучали колеса составов. По плану разведчику оставалось пройти совсем немного, но шум идущего состава остановил его. Тайник находился на краю лесной полосы, вернее, раньше это был ряд густо растущих рядом деревьев с раскидистыми ветками, которые служили хорошим укрытием партизанскому отряду и его тайнику. Из-за стремительной стройки немцы вырубили вдоль насыпи все большие деревья, поэтому среди прореженной растительности валун теперь торчал на открытом пространстве и был виден охранникам, которые сопровождали каждый эшелон.
Шубин дождался, пока длинный хвост из вагонов скроется из виду, и бросился к тайнику. Но тяжелый валун даже не шелохнулся от его усилий сдвинуть камень с места.
Капитан заметался вокруг валуна: «Я должен, должен найти решение, ведь от этого зависит судьба фронта, – подумал он и сразу же приказал себе: – Отставить панику, в таком состоянии я ничего не смогу придумать». Разведчик обвел взглядом местность вокруг и нашел глазами то, что могло ему помочь. После вырубки остался большой и крепкий сук, его можно было бы использовать как рычаг, чтобы сдвинуть валун с места. Глеб ринулся к находке, затем обратно к камню, воткнул острие под основание и тут же упал на землю. Он едва успел отползти за валун, как раздался стремительный перестук. Еще один тепловоз выехал из-за поворота и начал с жутким стоном тормозить, выпуская белый пар из трубы. Его туман укрыл почти весь тепловоз, Шубин только слышал, как кто-то прокричал на немецком:
– Остановка, никому не покидать своих постов до приказа. Ждем, когда закончится разгрузка на станции.
Шубин от досады выругался себе под нос, сейчас из-за задержек на конечной платформе образуется целая очередь из эшелонов под разгрузку. Они ждут своей очереди на подъезде, а ему это помешает на открытом пространстве воспользоваться найденным суком и сдвинуть камень с тайника.
Разведчик осторожно поднял голову и оглядел местность впереди. Второго состава он не видел, но было понятно, что тот остановился за поворотом, чтобы так же ожидать очереди на разгрузку на станции.
Глеб с горьким вздохом осторожно начал уползать по высокой траве в глубину леса за его спиной. Никакой надежды, что в ближайшие часы составы уйдут дальше, а он сможет добраться до тайника, не было.
Разведчик не привык долго отчаиваться, его военная профессия требует быстро принимать решения, реагировать на меняющуюся ситуацию, при этом не обнаруживая себя перед врагом. Поэтому Шубин решил, что несколько часов он проведет с пользой, вместо того чтобы злиться из-за нарушения планов. Укладываться на короткий сон он опасался, оставалось собирать информацию о вооружении, что везли составы. Издалека невозможно было рассмотреть, что внутри вагона или в ящиках на платформе, поэтому ему пришлось пойти на хитрость.
По кустам, стараясь не запачкать офицерское обмундирование, разведчик добрался до поворота, там взобрался на холм. С высоты Глебу было видно, что на второй блестящей змейке путей вытянулся еще один эшелон. Первый состоял из множества вагонов – теплушек, в которых перевозили личный состав. А вот во втором, на платформах под зелено-серым брезентом вытянулись высокие силуэты, в которых он опознал зенитные орудия. Он решил наверняка убедиться, что прав в своем предположении, и сделать это очень дерзко.