— Мне моя жена нравится! — Игнат смотрел на парня пристально, с явной угрозой.
Пастухов напряг пресс в предчувствии беды. Но Игнат ударил его в живот ниже пояса.
— Ну ты и гад! — опускаясь на колени, простонал чернявый.
— Где ты познакомился с моей женой? — схватив парня за волосы, спросил Игнат.
— С какой твоей женой?
— Она у меня одна! И она сегодня была здесь! — Игнат практически не сомневался в этом.
— Да не было никого!
Пастухов вдруг ударил Игната по голени, едва не сбив его с ног. А удар мощный, отработанный, Игнат устоял с трудом и тут же ответил — с той силой, которую злость умножила втрое. Пастухов заскрежетал зубами, пропустив удар ногой. И боль он чувствовал, и беспомощность. Злость на жену превращала Игната в свирепого зверя, и он ничего не мог с собой поделать. Да и не хотел.
— Я тебя не спрашиваю, была, не была!.. Я тебя просто убиваю!
Не думал он, что его Лена слаба на передок. И даже смог заставить себя закрыть глаза на Ставридиса. Старался не мучить себя вопросом, было там что-то или нет. Но сейчас он ни в чем не сомневался, хотя и не видел Лену в гостях у Пастухова. Он всего лишь почувствовал запах ее духов. Доказательств практически никаких, зато уверенность била через край.
Слышал Игнат о стокгольмском синдроме, когда жертва влюбляется в своего похитителя. Возможно, Пастухов сторожил Лену в подвале, о котором она рассказывала. Или даже захаживал к ней. Может, не сразу там у них завязалось, но контакт произошел. И сейчас, на свободе, Лена хотела еще. И получила, украсив Игната в очередной раз рогами… Возможно, Пастухов брызгал на нее духами, когда любил, здесь, в этом доме. Возможно, Лена спряталась в шкафу, когда появился Игнат, или в погребе. Он ушел, а она бросилась домой, приняла душ, понятно, после чего, но у Игната могли возникнуть вопросы, поэтому она схватилась за тряпку. Дескать, волосы у нее потому сырые, что запарилась убирать. С тещей понятно: какая мать сдаст свою дочь? Вряд ли Евгения Максимовна что-то знала, Игнат спросил, она учуяла подвох и на всякий случай соврала…
— Да кто ты такой! — Пастухов рванулся изо всех сил, даже смог подняться, но Игнат снова ударил его кулаком в низ живота и вдобавок вбил коленку ему в нос.
Парень упал, из носа хлынула кровь.
— Ты мне нос сломал!
— Мне все равно, что у вас тут было. Но жить ты не будешь!
Игнат и не думал хвататься за пистолет. Он чувствовал себя чудовищем, наделенным неимоверной силой, и мог своротить горы. Пастухов снова попытался контратаковать, но сильный удар в голову опять вернул его на пол. Только тогда, выплюнув зуб, он понял, что Игнат не шутит.
— Эй, ты чего? — Он в ужасе смотрел на своего палача.
— Ничего!
Игнат ударил его ногой в грудь, от боли Пастухов чуть не задохнулся.
— Эй, не надо!
— Раньше надо было думать! — Игнат скинул куртку, чтобы та не сковывала движений.
— Да она сама!
— Ничего не хочу знать!
— Совратить меня хотела, чтобы сбежать.
Игнат снова ударил, на этот раз несчастному понадобилось время, чтобы прийти в себя.
— Ты же меня убьешь!
— И будь что будет, — кивнул Игнат.
— А если я тебе все расскажу?
Игнат качнул головой. Если бы да кабы его мало интересует, ему конкретно нужно знать, да и то не сейчас.
— Это я жену твою похитил!
Игнат пожал плечами. Знает поганец, чем купить мента, но что-то не хочется идти на сделку с ним. И прислушиваться к голосу разума.
— Я знаю. И что?
Игнат снова ударил, раз, другой, бил до тех пор, пока Пастухов не взмолился:
— Ну хватит! Я же все сказал!
— Меня интересует только твое последнее слово, — презрительно глянул на него Игнат.
— На суде?
— Это суд. Давай последнее слово!
Игнат снова ударил, Пастухов скорчился на полу от боли.
— Ну, чего молчишь?
— Это все Питон!
— Что Питон?
— И Баштана, и твою жену.
— Убили Баштана?
— Ну-у…
— Кто?
— Питон с Маяком за ним ездили, сами все сделали!
— Вдвоем?
— Я не знаю, может, еще кто-то с ними был.
— Кто?
— Не знаю, может, Лекарь или Гонец. Может, оба. А может, и не было их. Мы в парах работаем, а над нами Питон с Маяком.
— С кем ты работаешь?
— С Ходулей… А Лекарь с Гонцом. Лекарь с Гонцом даже не знают про твою жену. У них свои дела. А мы с Ходулей твою жену охраняли.
— Выслеживали, похищали.
— Ну да.
— А держали где? Город, поселок, номер дома?
— Поселок Светлый, дом там неплохой, с подвалом.
— Кто там сейчас?
— Да никого. Съехали мы! А вдруг жена твоя вычислила дом! И нельзя долго на одном месте оставаться.
— А здесь можно?
— Ну, здесь… Мы же ничего такого…
— Совсем ничего?
— Ну тебе я, может, и сказал, а следователь начнет спрашивать, я молчать буду… Да и тебе я уже многое сказал.
— Где хозяйка этого дома — Горлова?
— Ну, слышал, что баба какая-то дом купила. Из наших.
— Из ваших?
— Но я не знаю кто. Может, и Горлова, но кто там она и кому кем приходится, я не знаю. Может, Питона подруга, может, Ульяна.
— А Оксана Фролова чья подруга?
— Оксана подруга Кадана… была.
— Где она сейчас?
— У себя в Горьком. А что?
— Из-за нее Ставридиса убили?
— Вроде как… Оксана пожаловалась, он взбесился, ну и… Это же ты убил Кадана?
— И за это похитили Лену?
— Да нет. Договориться с тобой хотели.
— Не самый удачный для этого способ.
— Так-то оно так, но Питон очень жестко уговаривает. Чуть что не так, пулю в лоб…
— Да ну!
— Это здесь он хочет добрым словом. По заветам Аль Капоне. Доброе слово хорошо, а доброе слово с пистолетом еще лучше. Аль Капоне, чикагский мафиози…
— Знаю. Мой двоюродный дед. Не веришь? — Игнат провел пальцами по своему кулаку, будто собираясь пустить его в ход.
— Да верю! — кивнул Пастухов, завороженно глядя на капитана.
— Значит, здесь Питон не хочет жестко?
— Не хочет жестко с милицией. Милиция, говорит, должна нас беречь.
— Это ты сейчас рассмешить меня хочешь? — Игнат угрожающе повел бровью. — Не получится!
— Так я ничего…
— Почему ты здесь, в этом доме?
— Питон сказал здесь отдыхать и Макарку в тонусе держать. В любое время можем понадобиться.
— И как Питон выйдет с вами на связь?
— Голубя почтового отправит, — усмехнулся Пастухов.
— Будет тебе голубь, по самое не хочу. В знак дерьмового качества!
— Да нет, я серьезно. Человек будет. Подойдет, скажет, куда, что.
— Какой человек?
— Ну а какой Макарку с вокзала выдернул? Случайную бабу к нему отправили.
— А «семерка»?
— Просто мужика наняли, ему что? Мы платим, он едет.
— А как с другом связь держали?
— Так рации у нас, японские, портативные. Сейчас нет, а когда на дело, Питон раздаст, и поехали.
— Хорошие рации?
— Говорю же, портативные, в руке помещается, в карман сунуть можно. На пять километров берет.
— Из Японии?
— В тайге сейчас, говорят, у всех у наших имеются.
— И кто там ваши?
— А вот это не ко мне! Чего не знаю, того не знаю. Я в тайге не работал. Меня там не знают, и я никого не знаю. Ты же через розыск про меня пробивал, нет на мне ничего!
— Если нет ничего, отпустим. А если да, тебя по-другому пробьют. Снизу. Скажем, за какие подвиги тебе татуху набили, — усмехнулся Игнат.
— Слушай, чего ты докопался до моей татухи? — простонал Пастухов.
— А то, что нельзя тебе за решетку… Дело ведь не только в татухе, дело еще и в Баштане. Вы его убили, а ты знаешь, кто это сделал.
— Не знаю, забудь!
— Забуду. А все равно закрою. И поскачет твой знак качества по кочкам!
— Эй, может, хватит!
— А если вдруг выживешь, мы скажем, что это наша заслуга. Потому что ты наш сексот. Как думаешь, что Питон с тобой сделает?
— Эй, это нечестно!
— А жену мою трогать честно?
— Так она сама…
Игнат резко пришел в движение, удар сокрушительной силы заставил Пастухова пожалеть о своем трепе.
— Ну не то чтобы сама… — простонал он. — Свалить хотела, меня подговорить пыталась. Ну и вошла… во вкус…
— Сама сегодня к тебе пришла?
— Сама пришла… Я ей сказал, и она пришла… Но сегодня ничего не было…
— Будет. Я тебе сейчас еще пару зубов выбью… Для достоверности.
— Для какой еще достоверности? — скривился Пастухов.
— Что убивал тебя. И убил… Так мертвого и бросил. Ну а ты ожил.
— Зачем это?
— А чтобы тебе Питон поверил. И не заподозрил, что я тебя завербовал.
— А кто меня завербовал? — съежился парень.
— Не бойся, расписку я с тебя брать не стану. И номер своего телефона оставлять не буду. Сам меня найдешь. Если вдруг кто-то из ваших кого-то убьет. Найдешь меня и подробно проинформируешь.
— А если нет?
— Что нет? Ты уже сдал мне Питона! И Маяка сдал, и Лекаря, и Гонца…
— Да нет, — с бледным видом мотнул головой Пастухов.
— Что да нет, если да… Кто такой Маяк, фамилия, имя, отчество?
— Да не знаю.
— Максим?
— Да нет.
— Костя?
— Нет.
— Игорь! — не спрашивая, а утверждая, сказал Игнат.
— Э-э, ну да… Но это все, что я знаю… Фамилия Маяков, да… Игорь Маяков… Ну срок мотал, знаю. За разбой.
— Где, когда?
— Где-то на Колыме, гордится этим, а где конкретно сидел, не знаю.
— А выглядит как?
— Ну как… — задумался Пастухов.
И выложил все приметы внешности, характерные для Маякова. Приплюснутое с боков лицо, шрам на тонкой спинке носа. Не разошелся он с Оксаной и в описании Питона, и про усы сказал, и про череп, выколотый на руке.
Игнат вытащил из парня не все, что тот знал, но многое. Ушел он, заключив с Пастуховым на прощание договор о сотрудничестве.
Лена не выходила из головы, хотелось отправиться к ней и все сказать в лицо. Но Игнат постарался сосредоточиться на службе. Похоже, красноярские реально уверовали в свою безнаказанность, фактически они издевались над Игнатом. Он знал, как примерно выглядят Питон и Маяк, даже говорил с ними, но идентифицировать их личности не мог. В машину к Чабан