— Что же ты такие слова в такой момент говоришь? — шептала подруга, сама приходя в бешеный экстаз.
— Других не знаю, но говорю от души, — отвечал Крутой. — Лучше тебя на белом свете бабы нет, в натуре говорю.
— Ой, Коленька, ты давно уже освободился, а много ли я тебя вижу. Нагрянешь на денек, а потом снова пропадешь на месяца. А я так стосковалась по твоему…
Они слились в единый клубок похоти и крутились сначала на кровати, а потом свалились на пол.
— Уй-я, — бубнил Крутой, делая свое дело. — Уй-я… Балдею… Балдею… Эй, что это у тебя?! Окно кто-то разбил… Эй! Кто это?!
— Кто это?!!! — закричала и подруга, лежа на полу с раздвинутыми ногами.
У влетевшего в окно Генриха Цандера не было проблем справиться с Крутым, тем более находящимся в столь интересном положении. Проблема была в другом, чтобы в этой кромешной тьме ненароком не убить его одним ударом кулака. Он постарался не сделать этого и нанес балдеющему Крутому щадящий удар ребром ладони по шее. Крутой уткнулся головой в щеку своей подруги.
Генрих резким движением выдернул ее из-под Крутого и схватил за волосы.
— Что вам надо? — дрожащим от ужаса голосом закричала она.
— Дверь открой! Быстро открой дверь, — скомандовал Генрих.
Она побежала в прихожую. Генрих тем временем зажег свет и встал в дверях. Крутой пришел в себя, вскочил и бросился на Генриха. Голый — он производил устрашающее впечатление. Огромный, мускулистый, волосатый, как обезьяна, весь в наколках, с выпирающей вперед челюстью, он мог бы напугать кого угодно. Только не Генриха Цандера. Генрих легко уклонился, и пудовый кулак Крутого просвистел мимо его левого уха. Генрих носком ботинка ударил Крутого под коленную чашечку левой ноги. Этот удар он отрабатывал часами, добиваясь необыкновенной резкости и силы. Крутой заревел от боли и, скрючившись, стал оседать на пол.
Генрих бросился к его пиджаку, обшарил его, затем сунул руку под подушку и вытащил оттуда пистолет Макарова. Только потом он выскочил в прихожую. Около входной двери съежилась обнаженная хозяйка квартиры. Дверь, однако, открывать она не торопилась.
— Открой, — спокойным голосом приказал Генрих. — Какие тут у тебя замки?
— Вы убьете меня, — прошептала подруга Крутого.
— Убить я тебя могу и без посторонней помощи, — усмехнулся Генрих. Только зачем ты мне? Кому ты нужна? Не за тобой пришли, за твоим дружком. Открывай.
Делать было нечего, она стала отпирать многочисленные замки и щеколды.
Маленькую квартиру заполнили человек десять.
Крутой — голый, волосатый, весь в татуировках — корчился на полу и стонал от боли, держась за колено.
— Что такое четвертование, слышал? — спросил, подходя к нему, Сергей.
— Слышал, — прохрипел Крутой, продолжая держаться обеими руками за коленную чашечку.
— Так вот, четвертуем тебя на глазах твоей подруги. И не четвертуем даже, а на сорок частей разрежем. Причем сделаю это я лично, не побрезгую. Хочешь?
— Нет…
— Тогда отвечай без промедления. Где девушка, которую вы похитили из Стамбула?
Крутой замялся, застонал, прижал к телу левое колено. Сергей разогнул его ударом ноги в квадратную челюсть.
— Начинайте, ребята! — произнес Марчук.
— Скажу! Скажу! Жизнь дороже! — закричал Крутой. — Она не в Москве. Она… Они…
— Ну!!!
— Она в Севастополе, — обреченно выпалил Крутой.
— Сколько с ней человек?
— Двое.
— Имена!!!
— Валерий Иванович и Яков Михайлович…
— Разберемся. Давай точный адрес.
— Под Севастополем есть деревушка Рыбачье. Там они ее держат, в маленьком домике у моря.
— Как вы туда попали?
— На турецком рыболовном траулере. Наняли в Карабуруне…
— Так, — задумался Сергей. — Что делать, Дмитрий Андреевич? — спросил он у Марчука.
— Не знаю… Сейчас сюда приедет Владимир Алексеевич, он и решит…
И действительно через несколько минут в комнату вошел Раевский. Он решительно направился к валявшемуся на полу голому Крутому.
— Вот ты какой, — прошептал он. — Хорош… Узнаешь меня?
— Узнаю. Я все сказал, мне больше сказать нечего.
— Владимир Алексеевич, — сказал Сергей. — Она в поселке Рыбачье около Севастополя. Ее караулят двое. Что-то надо срочно предпринимать.
— Я позвоню следователю Бурлаку и попрошу его помочь, — не задумываясь, произнес Раевский.
— А как насчет этого? — указал Сергей на Крутого.
— Ничего про него говорить не стану, дам сведения, и все. Скажу, что знаю о ее местонахождении. А этот нам еще пригодится. Хорош, однако… — покачал он головой, с изумлением и брезгливостью глядя на волосатое голое чудовище, сидящее на полу, держась за колено.
Владимир тут же перезвонил следователю Бурлаку.
— Илья Романович, извините за поздний звонок, это Раевский вас беспокоит…
— Узнал, Владимир Алексеевич, — мрачно пробасил Бурлак. — Выяснили что-нибудь?
— Да. Нам стало известно местонахождение Вари. Она под Севастополем, в поселке Рыбачье, они держат ее там. Мы немедленно вылетаем в Севастополь на моем самолете. Но для страховки хотелось бы, чтобы вы связались с местными правоохранительными органами.
— Организуем, — спокойно ответил Бурлак. — Есть у меня там один надежный человек, майор Дронов. Только нужны точные координаты.
— Сейчас я вам их назову… — Он прикрыл трубку рукой и поглядел на Крутого. — Рассказывай подробно, как туда добраться…
— Рыбачье в тридцати километрах южнее Севастополя, — затравленно глядя на Раевского, ответил Крутой. — Там на окраине поселка проходит улица. Не знаю я ее названия… Там до моря рукой подать. Дом… Забыл я номер, в натуре, забыл. Но первый это дом от моря… В голубой цвет выкрашен, а крыша зеленая. Да, вот что — на калитке черт из дерева вырезан, он большой, заметен с дороги…
— Чей это дом?
— Этого самого, Якова Михайловича, он давно его купил, разваливается весь, сырой, гнилой…
Раевский передал Бурлаку все, что поведал ему Крутой.
— Хорошо, буду связываться с Севастополем.
— Только, ради бога, Илья Романович, предупредите, чтобы действовали аккуратнее, ведь эти люди способны на все, — произнес Раевский, отчего-то уже жалея, что позвонил Бурлаку и вмешал в дело правоохранительные органы.
— Вам известно, кто эти люди, похитившие вашу дочь? — спросил Бурлак. Вы, Владимир Алексеевич, совсем меня в каких-то потемках держите, — укоризненно добавил он.
— Илья Романович, Илья Романович, поймите и вы меня. Поймите, чем рискую я. Нам с Катей нужно одно, только одно, а остальное гори ясным огнем. И я вам об этом откровенно говорил еще при нашей первой встрече. Так что не надо упреков. Во всяком случае, я позвонил вам уже через пять минут после того, как узнал о местонахождении Вари. Что же до людей, которые ее похитили, мне известно, что зовут их Валерий Иванович и Яков Михайлович. Какие-то отморозки, настоящих своих имен не называют даже сообщникам, что вполне естественно.
— Яков Михайлович? — напрягся Бурлак, что-то явно припоминая. — Я так понимаю, что вы взяли кого-то из их сообщников и не спешите выдать их правоохранительным органам… Так приметы-то их он может по крайней мере сообщить, раз уж он назвал вам место, где держат вашу дочь.
— Минуточку… Спешка, жуткая спешка, Илья Романович. — Он снова прикрыл трубку ладонью. — А ну-ка, Крутой, расскажи о своих сообщниках, приметы их дай…
— Валерий Иванович ростом невелик, — произнес Крутой, продолжая, скорчившись, сидеть на полу. — Видит плохо, очки носит затемненные. Говорит складно. Что еще? В зоне вроде бы не был. Точно не был, я бы выкупил его. А Яков Михайлович? Этот поприметнее и в зоне бывал. С одним чуваком сидел, он его к нам и привел. Этого уж ни с кем не спутать. Лыс, как колено, бровей нет, глаза выпуклые. Короче, морда у него только людей пугать…
Раевский тут же передал его слова Бурлаку. Облик Валерия Ивановича не навел того ни на какие мысли, зато как только он услышал о приметах Якова Михайловича, он тут же оживился.
— Да это же Кандыба! — вскрикнул он. — Это Яков Кандыба, никаких сомнений. В розыске он, давно в розыске. Сидел за разбой, бежал из заключения лет восемь или девять назад, поймать его не удалось… Да… Это серьезный человек.
— Опасный? — взволнованно произнес Раевский.
— Не то слово. Не человек — робот. Ни эмоций, ни страстей, только жестокость и расчет. Его не только за побег, но и за двойное убийство в розыск объявили. Еще три года назад. И никаких сведений, умеет он ховаться. Говорят, только по ночам ходит, как упырь. Ладно, Владимир Алексеевич, учтем, все учтем…
— А может быть, не надо ставить в известность севастопольских оперативников? — засомневался Раевский. — Мы сами поедем туда и все сделаем. Я боюсь, напортачат они там. Не Кандыба нам нужен, а наша Варенька.
— Я предупрежу, Владимир Алексеевич, — мягко сказал Бурлак. — Там опытные люди, они сумеют сделать так, как надо. Может быть, засаду организуют. Ну, разберутся на месте. Времени-то тоже нельзя терять, это в ваших же интересах.
— Поэтому я и позвонил вам, — вздохнул Раевский.
Попрощавшись с Бурлаком, он окинул взглядом корчившегося на полу Крутого. Рядом с ним стоял Сергей и глядел на бандита каким-то мутным, странным взглядом.
— Одевайся, сволочь, — произнес Раевский. — Противно на тебя глядеть.
— Встать не могу, — стонал Крутой.
Его подняли с пола, швырнули одежду. Он стал медленно одеваться.
Робко вошла в комнату и его подружка. Крутой с ненавистью поглядел на нее. Она съежилась от его взгляда и накинула на себя халатик. Села на самый дальний стул и затравленным взглядом глядела на все происходящее.
— Еще один вопрос, — тихо произнес Сергей, глядя на Крутого в упор. — Кто в Стамбуле убил того русского мужчину, который попытался заступиться за женщину?
— Это он, — прохрипел Крутой, отводя взгляд. — Это все Яков…
— Врешь, собака. Все врешь… — процедил Сергей.
— Погоди, Сережа, выясним, все выясним… — решил вмешаться Раевский. Сейчас глав