— Да, наверное.
— Когда вы используете это слово, к кому вы его относите?
Торранс пожал плечами:
— К другим чувакам.
— К другим чернокожим?
— Ну да, точно.
— А называть ниггерами белых вам когда-либо случалось?
— Нет.
— Хорошо, в таком случае, услышав, как Барнетт Вудсон назвал тех двоих ниггерами, к какому вы пришли выводу?
Винсент поерзал на своем стуле, надумав, судя по всему, выступить с возражением. Однако сообразил, по-видимому, что оно окажется бессмысленным.
— Я так понял, что они были черные и он их обоих убил.
Я обратился к судье:
— Ваша честь, могу я подойти к свидетелю?
— Можете, — ответил судья.
Я подошел к свидетельскому месту и положил перед Торрансом папку. Это была выцветшая оранжевая папка — такой цвет использовался в тюрьмах округа как указание на то, что папка содержит конфиденциальные юридические документы, которые заключенный имеет право держать при себе.
— Итак, мистер Торранс, я положил перед вами папку, в которой мистер Вудсон хранил документы следствия, предоставленные ему властями. Спрашиваю еще раз, узнаете ли вы ее?
— Я в нашем блоке кучу оранжевых папок видел. А насчет этой не знаю.
— Вы утверждаете, что никогда не видели эту папку в руках мистера Вудсона?
— Чего-то не припомню.
— Мистер Торранс, вы провели в одном тюремном блоке с мистером Вудсоном тридцать два дня. Вы показали, что он признался вам в совершении преступления. А теперь вы утверждаете, что никогда не видели его с этой папкой?
Я загнал его в угол, деться из которого было некуда.
— Нет, я одно говорю, с папкой я его видел, а внутрь ее никогда не заглядывал.
Хлоп! Вот он и попался.
— В таком случае я попрошу вас открыть эту папку и просмотреть ее содержимое.
Свидетель сделал это, я вернулся к кафедре.
— Что вы увидели, когда открыли папку, мистер Торранс?
— На одной стороне снимки двух тел, которые на земле лежат, на другой — пачка документов, отчетов и прочего.
— Не могли бы вы зачитать нам начало первого из этих документов?
— Нет, я не умею читать. Не ходил в школу.
— А можете вы прочитать слова, которые стоят рядом с прямоугольниками, находящимися вверху документа?
Торранс напрягся, сдвинул брови. Я знал, что при последней его отсидке он прошел в тюрьме тест на умение читать — результаты теста показали, что если он и читает, то хуже первоклассника.
— Вообще-то нет, — сказал он. — Ну, не умею я читать.
Я подошел к столу защиты, взял еще одну папку и маркер. Затем вернулся к кафедре и большими черными печатными буквами вывел на обложке папки слово «БЕЛЫЙ». После чего поднял папку перед собой и показал ему:
— Мистер Торранс, это одно из слов, присутствующих в описании преступления. Его вы прочитать можете?
Пока Винсент возражал против демонстрации свидетелю этого слова без достаточных на то оснований, Торранс уже успел отрицательно покачать головой. Судья возражение поддержал.
— Хорошо, мистер Торранс, — сказал я. — Займемся снимками. Вы можете описать нам изображенные на них тела?
— Мм, двое мужчин. Лежат на брезенте, обернутые в проволочную сетку.
— К какой расе принадлежат эти лежащие на брезенте мужчины?
— К черной.
— Вы когда-нибудь раньше видели эти фотографии, мистер Торранс?
Винсент встал, собираясь возразить, но это была попытка остановить рукой летящую пулю. Судья строгим тоном приказал ему сесть. Вызвал в свидетели лжеца, получи часть того, что ему причитается.
— Мистер Торранс, видели вы эти фотографии раньше?
— Нет, сэр, до этого дня не видел.
— Вы согласитесь с тем, что эти снимки изображают описанное вами ранее? Что это тела двоих убитых чернокожих мужчин?
— Ну, вроде так, но раньше я их не видел.
— Вы в этом уверены?
— Такого я не забыл бы.
— Вы сказали, что мистер Вудсон признался вам в убийстве двоих чернокожих мужчин, однако здесь его судят за убийство двоих белых. Вы не готовы согласиться с тем, что из этого следует только одно: ни в чем он вам не признавался?
— Нет, он признался. Сказал, что убил тех двоих.
Я повернулся к судье:
— Ваша честь, возможно, настало самое подходящее время для того, чтобы прокуратура предъявила своему свидетелю обвинение в даче ложных показаний.
Это был театральный жест, предназначенный исключительно для присяжных. Я ожидал, что смогу продолжить допрос Торранса и выпотрошить его клинком, скованным из его же собственной лжи. Однако Винсент встал и попросил судью объявить перерыв, который позволит ему посовещаться с защитником.
И это сказало мне следующее: я только что спас Барнетту Вудсону жизнь.
— Защита возражений не имеет, — сообщил я судье.
Присяжные покинули свои места, я возвратился к столу защиты, возле которого судебный пристав уже защелкивал наручники на запястьях обвиняемого, чтобы отвести его в камеру временного содержания.
— Этот малый — лживый мешок с дерьмом, — прошептал мне Вудсон. — Никаких черных я не убивал. Они белые были.
Мне оставалось только надеяться, что пристав его не услышал.
— Умолкни, ладно? — прошептал я. — И когда в следующий раз увидишь в кутузке этот мешок с дерьмом, пожми ему руку. Если бы не его вранье, прокурор добился бы для тебя смертного приговора, а о сделке с ним ты мог бы забыть.
— А я, может, никакой сделки теперь и не хочу. Слушай, друг, они же вызвали в свидетели полного брехуна. Мы можем выиграть, Хэллер. Не соглашайся на сделку.
— Не жадничай, Барнетт. Скоро я вернусь к тебе с новостями.
Пристав увел его за стальную дверь. Зал суда опустел. Остались только мы с Винсентом.
— Итак, — сказал я.
— Прежде всего, — произнес Винсент, — я хочу, чтобы ты понял: о том, что Торранс врет, я не знал.
— Конечно.
— Я же не стал бы вот так гробить собственное дело.
Я помахал ладонью:
— Не волнуйся, Джерри. Я тебе еще на досудебном разбирательстве сказал: этот мерзавец видел документы, которые мой клиент держал в своей камере.
— Хэллер, с ним работал один из наших лучших следователей, и он сказал мне, что Торранс не умеет читать.
— Джерри, я человек разумный. И обычно стараюсь ладить с окружной прокуратурой. Но сейчас я предупреждаю тебя честно. После перерыва я выпотрошу его, а тебе придется просто сидеть и наблюдать за этим. Я вытрясу из него душу, и, когда я с ним покончу, в дураках окажется не только он. Присяжные решат так: либо ты знал, что он врет, либо оказался слишком тупым, чтобы понять это.
Винсент спокойно выровнял стопку своих папок. И негромко сказал:
— Я не хочу, чтобы ты продолжал перекрестный допрос.
— Хорошо. Тогда поставим на этом крест и сделай мне предложение, которое я смогу…
— Я не буду требовать смертного приговора. От двадцати пяти до пожизненного.
— Не пойдет. Последнее, что сказал мне Вудсон, когда его уводили отсюда, — он хочет сыграть ва-банк. Максимум, на что я соглашусь, — пятнадцать лет. И думаю, у меня это выгорит.
— Если я потребую такой срок для человека, совершившего два хладнокровных убийства, меня просто отправят на улицу, наркоторговцев на живца ловить. Самое большее — двадцать пять с возможностью досрочного освобождения. Для человека, вот так убившего двоих юнцов, совсем не плохо.
Я попытался понять что-нибудь по его лицу. Да, похоже, ничего лучшего он предложить не может, и для Барнетта Вудсона, после того что он натворил, подобная сделка отнюдь не худший вариант.
— Не знаю, — сказал я. — По-моему, он решил рискнуть.
— Ты должен образумить его, Хэллер. Меньшего срока я предложить не могу, а если ты продолжишь перекрестный, моей карьере в управлении окружного прокурора придет конец.
Вот тут я заколебался:
— Постой-ка. Ты о чем говоришь, Джерри? О том, что я должен убирать грязь, которую ты развел?
— Я говорю о том, что для человека, который виновен, как сам грех, это очень хорошее предложение. Ты же умеешь творить чудеса, Мик. Уговори его. Мы оба знаем, что долго ты в государственной защите не проработаешь. Рано или поздно ты выйдешь в большой мир, и тогда я смогу тебе пригодиться.
Я просто смотрел на него. Он только что предложил мне обмен любезностями. Сейчас я помогу ему, потом, когда-нибудь, он поможет мне, а в итоге Барнетт Вудсон просидит пару лишних лет в тюряге.
— Ему повезет, если он протянет там пять лет, а уж о двадцати я и не говорю, — сказал Винсент. — Какая ему разница? Другое дело — мы с тобой. Мы идем в гору, Микки. И можем помочь друг другу.
Я задумчиво кивнул. Винсент был всего на пару лет старше меня, однако пытался вести себя как некий седовласый мудрец.
— Дело в том, Джерри, что, если я приму твое предложение, я больше не смогу смотреть в глаза ни одному своему клиенту.
Я встал, собрал папки. Я намеревался пойти к Барнетту Вудсону и предложить ему рискнуть, а там будь что будет.
— Увидимся после перерыва, — сказал я. И вышел из зала суда.
Глава вторая2007
В ту неделю Лорна Тейлор позвонила мне раньше, чем у нее было заведено. Обычно она ждала по меньшей мере до четверга. А во вторник и вовсе никогда не звонила. Я ответил, решив, что это не обычный контрольный звонок.
— Лорна?
— Где ты был, Микки? Я до тебя все утро дозваниваюсь.
— На пробежке, как обычно. И только что вылез из-под душа. У тебя все в порядке?
— В порядке. А у тебя?
— Конечно. Так в чем…
— Тебя разыскивает судья Холдер. Ей нужно поговорить с тобой — она звонила около часа назад.
Услышанное заставило меня задуматься.
— Поговорить о чем?
— Я знаю только, что сначала позвонила Микаэла, а потом судья.
Микаэла Джилл была секретаршей судьи. А Мэри Таунс Холдер — главным судьей Высшего суда Лос-Анджелеса. Без серьезных оснований адвокатам она не звонила.
— Что ты ей сказала?
— Сказала, что в суде у тебя сегодня слушаний нет и ты, скорее всего, отправился играть в гольф.