- Добрый день, сэр. - Он широко и дружески улыбался, но улыбка не шла дальше глаз. - Будьте добры, пройдите сюда. - Двое таможенников проводили Питера в крошечный кабинет для досмотра.
- Пожалуйста, откройте сумки, сэр. - Быстро, но тщательно они просмотрели содержимое его сумки и крокодилового брифкейса; один из них измерительной линейкой проверил наличие скрытых отделений.
- Должен поздравить вас: вы действуете очень эффективно, - улыбнулся Питер, но голос его звучал напряженно.
- Выборочная проверка, сэр, - ответил, улыбаясь, старший офицер. Вы, к несчастью, оказались десятитысячным пассажиром. А теперь, сэр, не будете ли вы возражать против личного обыска?
- Обыска? - выпалил Питер. Он хотел выразить протест, но потом просто поднял руки и сказал: - Валяйте.
Он представлял себе, что Магда Альтман здесь такая же знатная дама, как и во Франции. Ей принадлежит целая группа островов, и достаточно ей просто кивнуть, как посетителя подвергнут самому тщательному обыску.
Таможенник прощупал его руки и бока от подмышек до пояса, а второй в это время пригнулся и проверял ноги.
"Кобру" Питер оставил в сейфе "Хилтона" в Брюсселе. Он ожидал чего-то вроде этого, так и должен был действовать Калиф.
- Удовлетворены? - спросил он.
- Спасибо за содействие, сэр. Желаем хорошо провести время на островах.
Личный пилот Магды ждал Питера в главном зале и торопливо пошел ему навстречу. Они обменялись рукопожатием.
- Я встревожился, когда вас не оказалось среди пассажиров.
- Небольшая задержка на таможне, - объяснил Питер.
- Мы должны лететь немедленно, если не хотим садиться на Les Neuf Poissons ночью. Там это трудно.
На площадке для обслуживания стоял "лир" Магды, рядом с ним "норман трислендер" казался маленьким и неуклюжим. Этот небольшой, похожий на журавля самолет способен взлетать с коротких полос и садиться на них.
В самолет уже погрузили коробки и ящики с припасами: все от туалетной бумаги до шампанского "Вдова Клико", все было привязано и упаковано в сеть с широкими ячейками.
Питер занял правое сидение, пилот поговорил с контролем и повернулся к Питеру.
- Час полета. Едва успеем.
Солнце садилось за ними, когда они подлетали с запада и перед ними открылись Les Neuf Poissons, как драгоценное изумрудное ожерелье на синем бархате океана.
Девять островов характерной круглой вулканической формации, они окружали лагуну с такой чистой водой, что все изгибы кораллов были видны так ясно, словно они не под водой, а в воздухе.
- Когда барон купил острова в 1945 году, у них было полинезийское название, - объяснил пилот на своем четком французском уроженца юга Франции. - Один из полинезийских королей подарил из своему любимому миссионеру, а барон купил их у вдовы миссионера. Барон не мог произнести полнезийское название и потому изменил его... - Пилот усмехнулся. - Барон обращался в миром на своих собственных условиях.
Семь островов представляли собой просто полоски песка с линией пальм, но два восточных больше, и их базальтовые вулканические холмы блестели на заходящем солнце, как шкура большой ящерицы.
Когда они повернули на посадку, Питер в иллюминатор у локтя увидел центральное здание с крышей, крытой пальмовыми листьями; крыша по островной традиции изогнута, как нос корабля, а вокруг, полускрытые в роскошной зелени, небольшие бунгало. Они снова оказались над лагуной и увидели длинный причал, далеко уходящий в спокойные воды; у причала несколько яхт, большая моторная шхуна, которая, очевидно, используется для доставки тяжелых запасов, таких, как бензин, с Папеете, множество моторных лодок для катания на лыжах, ныряния и ловли рыбы. Одна лодка шла по лагуне, от нее отходил широкий волнистый след; крошечная фигурка на водных лыжах подняла руку и приветственно помахала. Питер подумал, что, может, это она, но тут "трислендер" резко наклонился, и в иллюминатор стали видны только кучевые облака, окровавленные заходящим солнцем.
Посадочная полоса короткая и узкая, вырублена посреди пальмовой плантации на ровном месте между берегом и холмами. Покрыта она раздробленным кораллом. На посадку самолет вышел над пальмовой рощей. Питер заметил, что пилот не преувеличил, назвав посадку трудной. Из-за холмов дул сильный поперечный ветер, он раскачивал крылья самолета. Пилот отклонился от курса, повернув отчасти навстречу ветру, и, когда самолет пролетал над самыми верхушками пальм, отключил двигатель и аккуратно опустился на поверхность в пятидесяти футах от начала полосы; пилот мгновенно включил тормоза и остановил машину.
- Превосходно! - невольно восхищенно воскликнул Питер, и пилот чуть удивленно посмотрел на него, словно это мелочь, не заслуживающая похвалы. Баронесса Альтман нанимает только лучших.
В конце полосы среди пальм ждала электрическая повозка - в такой перемещаются игроки в голф - и в ней девушка полинезийка. В парео, обернутом ниже подмышек - цельная полоса алой и золотой ткани, опускающаяся до середины бедер. Ноги у нее голые, а на голове венок их свежих цветов.
Она на огромной скорости вела повозку по узкой извивающейся тропе в саду, полном редких экзотических растений, искусно расположенных, так что за каждым поворотом ждал новый сюрприз.
Бунгало располагалось над самым берегом, песок начинался под верандой, а океан тянулся до горизонта; бунгало изолированное, словно это единственная постройка на острове. Девушка, как ребенок, взяла его за руку - жест полной невинности - и провела по бунгало, показывая, как включать кондиционер, свет и видео; все это она говорила на местном варианте французского языка и все время улыбалась.
Бар и кухня оказались заполнены продуктами, в небольшой библиотеке самые свежие бестселлеры и газеты и журналы, устаревшие всего на несколько дней. В видеоколлекции - несколько новых фильмов, лауреатов "Оскара".
- Робинзону Крузо следовало бы высадиться здесь, - засмеялся Питер, и девушка тоже засмеялась и изогнулась, как веселый дружелюбный щенок.
Два часа спустя она пришла за ним, после того как он принял душ, выбрился, отдохнул и переоделся в легкий холщовый тропический костюм с открытой рубашкой и сандалиями.
Она снова взяла его за руку, и Питер понял, что, если бы мужчина принял это за разрешение, девушка была бы обижена и смущена. За руку девушка провела его по тропе, освещенной искусно скрытыми фонарями, и вечер был полон рокотом океана и мягким шелестом пальмовых листьев на ветру.
Они подошли к зданию с крышей, как длинный корабль, тому самому, что он видел с воздуха. Изнутри доносилась негромкая музыка и смех, но когда он вышел на свет, смех прекратился и с полдюжины фигур в ожидании повернулись к нему.
Питер не знал, чего ожидал, только не этого веселого сборища, загорелых мужчин и женщин в дорогих элегантных нарядах, с высокими, с изморозью, бокалами, полными соков и фруктов.
- Питер! - Магда вышла из группы и пошла ему навстречу своей скользящей походкой.
На ней было мягкое блестящее цвета золотой спелой пшеницы платье, высоко собранное у горла тонкой золотой цепочкой, но оставлялвшее обнаженными плечи и спину почти до самых ягодиц. От него захватывало дух, потому что тело у нее было как розовый лепесток и загорело до цвета свежего меда. Темные волосы собраны в косу толщиной с запястье и уложены на верху головы, а к глазам она прикоснулась тенями, и они стали еще более раскосыми, зелеными и загадочными.
- Питер, - повторила она и легко поцеловала в губы. Прикосновение легкое, как крылышко мотылька, и он ощутил аромат ее духов и тепло и волшебство ее тела.
Чувства его смешались. Что бы он ни узнал о ней, он никак не мог спокойно реагировать на ее физическое присутствие.
Она была холодна, ухожена и уравновешена, как никогда; ни следа смущения или ужасного одиночества, которые он слышал в ее подавленных рыданиях за полмира. Она шагнула назад, склонила голову и быстро, легко улыбаясь, осмотрела его.
- О, cheri, ты выглядишь гораздо лучше. Я так о тебе беспокоилась после нашей последней встречи.
Ему показалось, что он заметил тень в глубине ее глаз, легкую напряженность рта.
- А ты еще прекраснее, чем я помню.
Это правда, он может говорить это вполне искренне, и она рассмеялась от удовольствия.
- Ты никогда не говорил мне этого, - ответила она, но манеры ее оставались сдержанными. Выражение привязанности и дружелюбия могло бы обмануть его в другое время, но не сейчас. - И я благодарна.
Она взяла его под руку, сжала пальцами локоть и подвела к группе ожидающих гостей, как будто не могла больше оставаться с ним наедине, опасалась что-то выдать.
Присутствовало трое мужчин с женами: американский сенатор-демократ, обладающий солидным политическим весом, человек с величественной седой гривой, глазами как мертвые устрицы и прекрасной женой, по крайней мере на тридцать лет моложе его, которая посмотрела на Питера, как лев смотрит на газель, и удержала его руку на секунду дольше, чем нужно.
Был автралиец с могучими плечами и большим животом. Кожа у него дочерна загорела, а вокруг глаз паутина морщин. Глаза его словно постоянно смотрели сквозь пыль и солнечный блеск на далекий горизонт. Ему принадлежит четверть известных мировых запасов урана, а также скотоводческая ферма площадью вдвое больше Британских островов. Жена у него такая же загорелая, и рукопожатие ее такое же крепкое, как у него.
Третий мужчина - испанец, фамилия которого стала синонимом шерри, вежливый и воспитанный дон, но с явными мавританскими чертами тонкого лица. Питер где-то читал, что шерри и коньяки, которые выдерживаются в погребах этого человека, стоят свыше пятисот миллионов долларов, и это только часть его огромного наследственного состояния. Жена его - смуглая испанская красавица с удивительной белой прядью в абсолютно черных волосах.
Как только группа приняла Питера, разговор вернулся к дневным занятиям. Австралиец утром поймал большого марлина, рыбу свыше тысячи футов весом и длиной от клюва до кончика хвоста в пятнадцать футов, и все общество было возбуждено.