— Что? — очнулся сержант. — Кажется, нет.
— Ну так положите, будет, по крайней мере, что размешивать.
Бросив на меня взгляд обиженной лани, сержант послушался совета. Просто жалость брала смотреть на парня! Видимо, эта жалость и помогла мне прийти в себя. Надо же кому-то и делом заняться.
— Давайте вместе думать, — предложила я. — Иногда рассуждение вслух здорово помогает...
* * *
В Лесничувку я отправилась к одиннадцати. До этого в укрытии дожидалась прибытия Яцека со Шмагером, а дождалась Зигмуся. Этот, подобно охотничьей собаке, в поисках меня прочесывал окрестности, но меня не учуял, все-таки не собака. А Яцек так и не появился.
Болек же в Лесничувке действовал точно по инструкции: появился ровно в полдвенадцатого, спустился к воде, посидел, любуясь морским пейзажем, и полез вверх по склону дюн.
Приблизительно через час, когда немногочисленные загорающие покинули пляж, ибо время близилось к обеду, он опять спустился и принялся пялиться на подплывающий к берегу рыбацкий катер. Полюбовавшись, он повернулся к морю задом, осмотрел пляж, очень стараясь не замечать меня, поднялся на верхушку дюны и исчез где-то в районе бывшего пограничного пункта.
И в самом деле подходила пора обеда, было уже полвторого. За неимением ничего лучшего, я тоже уставилась на приближающийся рыбачий катер с уловом камбалы. На нем было три рыбака. К берегу они подошли легко, чувствовался опыт экипажа катера, да и море было спокойно. Вот один из них спрыгнул в воду и сразу же направился через пляж наверх, на верхушку дюны, где находился механизм, включающий лебедку для вытаскивания на берег лодок и катеров, и где околачивался в данный момент Болек. Вскоре и второй спрыгнул в воду и на берегу раскопал канат с крючком на конце. Третий рыбак остался на борту судна, которое потихоньку покачивалось у самого берега. Первый рыбак включил наверху механизм лебедки, второй зацепил за трос крюком своего каната, канат натянулся, и катер медленно вполз на песок, причем винт ещё находился в воде.
Тот рыбак, который прицепился к тросу, вдруг крикнул и принялся кому-то махать, глядя на берег поверх моей головы. Первый рыбак остановил мотор, а второй с присоединившимся к нему третьим подошли и принялись внимательно разглядывать крюк, оживленно переговариваясь. Потом замахали рукой, призывая первого. Тот, видимо, закрепил трос и сбежал по склону дюны к товарищам. Вот они уже все трое принялись дебатировать над канатом и крюком, а их катер наполовину, кормой, все ещё сидел в воде.
Рыбакам что-то явно не нравилось, что-то тревожило. Они ещё немного посовещались, затем, как видно приняв решение, все трое поднялись наверх, и вскоре я услышала шум автомобильного двигателя. Наверное, сели в машину и уехали. Наполовину вытянутый на берег катер они так и оставили на канате, прицепленном к тросу лебедки. Из-за какой-то неисправности катер не могли совсем вытянуть на берег, не могли даже подтянуть повыше, но отцеплять не стали, чтобы он не уплыл. Наверное, полагалось кого-то оставить или на катере, или на пляже, но рыбаки почему-то уехали все трое.
А мое внимание уже переключилось на другое, рыбаками я перестала заниматься.
К этому времени пляж совсем опустел, оставалась только я, вдалеке какая-то пара и двое мужчин. Они шли издали и медленно приближались к тому месту, где я сидела. Один тащился по песку со стороны Морской Крыницы, действительно тащился, нога за ногу, как паралитик какой, а второй приближался с противоположной стороны, от Песков. Не дойдя до рыбачьего причала метров тридцати, этот второй остановился и принялся любоваться морем, а первый все тащился, не останавливаясь. Взглянув на часы, я подумала — время Болеку опять подниматься к бункеру за возможными инструкциями. На это у парня уйдет минуты четыре, может, пять, надеюсь, он тоже потащится туда не спеша, чтобы не привлекать внимания. Правда, непонятно, чье внимание мог бы привлечь Болек, пляж совсем опустел, а эти явно никем не интересуются. Трое рыбаков уехали, к берегу приближался следующий рыбацкий катер, но был он ещё далеко.
Тот мужчина, что шел со стороны Крыницы, добрался-таки до каната, который удерживал катер и перерезал ему путь, и засомневался — перешагнуть или обойти. Полный кретин, я бы ни за что не стала рисковать, обошла бы стороной, однако крикнуть, предупредить кретина не могла, ибо, во-первых, он был ещё довольно далеко от меня, а во-вторых, ветер все равно дул в другую сторону и отнес бы мой крик в море. И тут вдруг мне послышался шум мотора кем-то включенной лебедки. Что такое? Точно, застучал мотор испорченной лебедки! Туг уж я с тревогой взглянула на кретина, который теперь стоял и пялился вдаль, действительно кретин, я невольно тоже взглянула туда, куда тот смотрел. Там стоял второй мужчина, который в этот момент повернулся и как-то подчеркнуто демонстративно взглянул на наручные часы. Идиот вдруг решился и перекинул ногу через канат, я вскочила с матраса, собираясь все-таки закричать, и в этот момент трос лебедки с силой дернулся.
Глаза я закрыла на мгновение позже, чем следовало бы.
Стальная змея совершила нечто чудовищное. Завиваясь спиралями, её серебристая петля с быстротой молнии стегнула воздух, со свистом рассекая его. И не только его...
К несчастному я не бросилась. Не только потому, что он уже ни в какой помощи не нуждался, но просто не могла двинуться с места. Ноги не повиновались и казалось, вот-вот потеряю сознание. А рядом с тем, что осталось от пострадавшего, оказались двое мужчин, одним из них был тот, что шел со стороны Песков. Увидев случившееся, причаливавшие рыбаки поторопились и кто-то из них прыгнул в воду, не дожидаясь, пока катер подойдет к берегу. По склону дюны скатился какой-то голый мужчина, завернувшись в купальное полотенце, примчалась замеченная мною вдали пара. Сверху спустился Болек.
При виде его я сумела взять себя в руки и тоже бросилась к месту катастрофы. Там, стараясь не глядеть на останки несчастного, я прошипела Болеку в ухо:
— Смывайся, идиот! Именно это они задумали! Теперь пришьют тебе, ведь это ты пустил в ход лебедку! Смывайся, но сначала надень цветастые плавки! Марш отсюда!
Невозможно было несколькими словами передать все, что хотела, отсюда и логические пропуски, но Болек понял меня. Бледный, с трясущимися губами, он с трудом удержался, чтобы не кинуться на помощь пострадавшему, хотя это и не имело никакого смысла. Прошептав в ответ: «Это не я!» — как будто я и без него не знала! — он развернулся и собрался подняться наверх, откуда только что сбежал.
— Да не туда! — дернула я его за рубаху. — Там тебя перехватят. Через дюны!
Невзирая на испытанное потрясение, Болек не растерял кондиции и моментально исчез с глаз долой, а я так и не могла понять, как ему удалось взлететь по отвесному склону дюны, не оставив следов.
Но взлетел!
Тут к нам подбежали рыбаки с причалившей наконец лайбы. Одного из них я предложила подбросить в полицию, чтобы сообщил о случившемся. Он попросил меня сделать это, быстро объяснил, как добраться до ближайшего полицейского отделения. И пусть они вызовут «скорую», напомнил он. Я кинулась к машине, только тут вспомнила, что у меня есть радиотелефон Яцека. Вытащив его из бар-дачка, я набрала нужный номер. Возвращаясь, увидела джип, мчавшийся к рыбачьей пристани. Наверное, тот, на котором уехали рыбаки с первого катера. Только почему-то их теперь было двое.
О том, что произошло, я узнала уже вечером того же дня. Комендант полиции прекрасно понимал, для какой цели одолжил нам сержанта Гжеляка, и не гнал меня из комендатуры. Произошло же следующее.
На ловлю камбалы рыбаки отправились вдвоем, никакого третьего с ними не было, и все тут! Всегда они ловят вдвоем, они здешние, их все знают, всегда справляются вдвоем, зачем им третий? Вернулись они, значит, с уловом, один выскочил на берег, прицепил их канат к тросу лебедки, поднялся к мотору, включил, потянул. Тут выскочил на берег второй, увидел, что петля у крюка перетерта, три канатные волокна лопнули, остальные еле держатся, того и гляди тоже лопнут. Непонятно с чего, ещё вчера все было в порядке. Он крикнул напарнику, тот остановил лебедку, вдвоем они помчались за другим канатом и инструментами, катер оставили, как стоял, боялись тронуть, а отцепить — в море унесет. Ну, они и смотались в момент, а когда вернулись, застали от человека одно мокрое место. И понятия не имеют, кому в башку пришло включить лебедку. Когда уезжали, пляж был пустой, только у бывшего пограничного пункта околачивался какой-то посторонний тип, ну да они на него внимания не обратили, незнакомый, зачем он им? Они торопились.
Голый в простыне ничего не видел, ничего не знает, загорал себе на склоне дюны, услышал страшный крик, слетел вниз и увидел весь этот ужас. Думал, может, какая помощь понадобится. На вопрос, сколько народу столпилось у катера и пострадавшего, ответил, что не считал, думает, человек пять. Потом ещё набежали. Одна женщина была, он, голый, видел, как бегом бежала вверх по склону, наверное, чтобы позвонить в полицию. А больше он ничего не знает.
Рыбаки со второго катера сразу поняли — беда случилась, они-то сообразили — трос лопнул. Издалека видели, как по песку какой-то мужчина шел к этому месту, но потом его скрыл из глаз первый катер, и сам момент несчастного случая они не видели, заслонял катер, они ещё надеялись, может, обошлось. Да, подплывая к берегу, они видели трех мужчин, кроме пострадавшего. Один перед этим на пляже торчал, второй выскочил откуда-то из-за дюн, полотенцем обернулся, а третий сверху сбежал. И вот этот третий наверняка должен знать, кто же запустил мотор лебедки, скорее всего, он сам это сделал.
Показания того, который шел по пляжу со стороны Песков, получить не удалось, ибо он исчез ещё до появления полиции. Это неудивительно, мало приятного оказаться свидетелем несчастного случая.
Исчез и тот, что сверху сбежал. Как метеор блеснул и исчез. А прибежавшей издали молодой паре показалось, что с горушки спустились двое, один сразу, а второй попозже. Первый даже помог вытащить второй катер, вытягивали его руками, в создавшейся ситуации ни у кого не хватило духа включить лебедку. А второй куда-то подевался. Ни одного из них молодые люди не знали, но готовы поклясться, что оба были с бородами.