— А также цвет и запах, — отозвалась девушка мрачно. — Напомнил мне, что я жрать хочу, как двадцать семь крокодилов. Пошли, что ли, в здешнюю едальню? Да поскорее, а то я боюсь не успеть к аптекарю до темноты.
— Погоди. Я тоже кое-что тебе купил, — Джарвис сунул руку за вырез камзола и достал свой подарок. — Вот, держи. Ты вчера обмолвилась, что умеешь играть на флейте, вот я и решил… — он осекся, поняв, что происходит что-то странное. Глаза Тай расширились до размеров вайлэзского золотого старой чеканки.
— Где ты это взял?! — не выговорила, выдохнула она, осторожно, словно боясь обжечься, принимая флейту кончиками пальцев.
— На лотке у одного деда, на набережной. Он сказал, что это попытка воссоздать то, что когда-то делал твой народ. А в чем дело?
Вместо ответа Тай приложила флейту к губам и заиграла — сначала все тот же «Полет орла», потом перешла на «Пастушку в горах», потом еще на что-то, прежде Джарвисом не слыханное, снова на «Орла»… и вдруг не опустила, а почти уронила руку с инструментом и во все глаза уставилась на Джарвиса.
— Я ни разу в жизни не играла на флейте днем, — выговорила она тихо, но от того не менее отчетливо.
— Что-о? — не понял Джарвис.
— До сих пор я играла на флейте только в Замке, — произнесла Тай так же отчетливо, но чуть громче. — На флейте Тиндалла. На точно такой же зеленой флейте!
Джарвис, потрясенный до глубины души, привалился к дверному косяку.
— Он же меня и научил, — продолжила Тай, как во сне. — А я… а я раньше не верила, что навык, освоенный в Замке, можно использовать и днем! Понимаешь или нет?!
Глава шестая,в которой мост через речку лишается замкового камня, а Тай — замка на своих воротах
У броненосных крейсеров любовное чувство легче всего выражается залпами главного калибра…
После Даны Меналийской дела у принца и беглой монахини пошли веселее — в том числе и в прямом смысле, ибо мышастая кобыла, которую Тай без затей обозвала Тучкой, перебирала ногами не в пример энергичнее, чем рыжая монастырская лошадка.
Сама Тай тоже выглядела весьма повеселевшей. Сделка с аптекарем, судя по всему, оказалась более чем удачной — девушка не только полностью рассчиталась с Джарвисом за купленные наряды, но и спрятала в мешочек на шее немаленькую сумму. Зеленая флейта сейчас торчала из-за отворота ее нового камзола. Тай не торопилась прикоснуться губами к подарку, лишь смотрела на него необыкновенно сияющим, завороженным взором, а потом поднимала глаза — и Джарвис получал свою долю этого сияния. Как бы то ни было, но теперь лед между наследником меналийского престола и его странной спутницей если и не был совсем сломан, то дал хорошую трещину.
Джарвис уже привык, что Тай начинает разговор первая, только если у нее есть какое-то дело к собеседнику. Однако сейчас она неожиданно повернулась к нему:
— Твоя очередь рассказывать о себе, рыцарь. Главную священную тайну, как я, можешь не выдавать — просто расскажи, кто ты и чего тебе не сидится на ваших прекрасных островах. Я тоже имею право знать, с кем иду делать дело, — прибавила она со своей обычной усмешкой — тонкой, загадочной и самую чуточку мрачной.
Джарвис начал говорить — и не заметил, как увлекся. Только сейчас он понял, насколько истосковался по живому огоньку в глазах собеседника, по неподдельному интересу к себе как к личности, а не заморской диковине…
— Друг? Пожалуй, был один человек, которого я и в самом деле мог назвать другом. Очень своеобразный тип… В ту пору, когда я с ним сошелся, он зарабатывал на жизнь тем, что грабил древние могилы в анатаорминской Долине Царей. А я, как ты уже знаешь, весьма интересуюсь любыми следами прежних богов, вот и взял его в подручные. Его звали Сонкайль.
— Красивое имя, — протянула Тай. — Может, расскажешь мне о нем поподробнее?
На секунду перед глазами Джарвиса, как наяву, возникло темнокожее смеющееся лицо, обрамленное тяжелой массой смоляных волос, заплетенных, по островному обычаю, во множество косичек. Возникло — и исчезло без следа, не бросив ни упрека, ни даже грустного взгляда…
— Очень своеобразный тип, — повторил Джарвис. — Мамаша у него была ретнийская анатао, а папаша — матрос с заезжего таканского корабля. И эти две крови в нем, если можно так выразиться, легли слоями. Снаружи — ничего континентального, сплошной Ретни: вывороченные губы и склонность к полноте. Такому только сидеть под пальмой, прихлебывать бражку и время от времени подзывать к себе девочек. Зато внутри — таканская легкость на подъем и таканские же бешеные чувства: мгновенно заведется, даст кому-нибудь в морду, а через пять минут, глядишь, уже обнимает очередную девчонку. Девчонки, кстати, на него гроздьями вешались… ну и мне, как другу, всегда перепадало не самое худшее.
— Я как-то всегда думала, что анатао и без таканской крови не промах по части бешенства, — хмыкнула Тай.
— Только не ретнийские, — возразил Джарвис. — Про них соотечественники так и говорят — «на Ретни пахать не любят», — принц попытался усмехнуться, но вышло совсем не весело. — И еще мы с ним родились в один и тот же день одного и того же года — как-то подсчитали по пьяной лавочке. А подсчитав, решили, что это неспроста, и, не успев протрезветь, поклялись друг другу в вечном побратимстве.
— В один и тот же день? — недоверчиво переспросила Тай. — Так, значит, сколько же тебе лет?
— Двадцать пять, — вздохнул Джарвис. — Если совсем точно, двадцать пять лет и восемь месяцев.
— Крокодил меня задери! — Тай окинула его таким взглядом, словно впервые увидела. — Я-то думала, тебе лет сто или сто пятьдесят… Видно, что ты еще молод, но я считала — это молодость по вашим, долгоживущим меркам. А ты, оказывается, на два с лишним года младше меня самой! — неожиданно она весело рассмеялась. — Все-таки ты чудо. Сколько я тебя знаю, ты непрерывно меня поражаешь. А поразить меня, к твоему сведению, не так просто… Ладно, я отвлеклась. Так где он теперь, твой Сонкайль?
Лицо Джарвиса отвердело.
— Убит, — бросил он коротко и жестко. — Скоро полтора года будет, как убит.
— Как? — с лица Тай моментально сбежало все веселье.
— Боевым посохом в сердце, — снова вздохнул Джарвис. — Черные жрецы-воины выследили нас, когда мы взломали могилу царицы Ведаар. Может, мы и отбились бы спина к спине, но тут мой меч, — принц скрипнул зубами, — решил, что он умнее меня, и вынудил вести бой без оглядки на напарника, только чтобы уцелеть мне самому… А Сонкайль был всего лишь человеком и не смог выстоять, когда в него вцепились сразу трое. Я потом месяц в себя прийти не мог — пьянствовал в прибрежных кабаках, а что орал, напившись, даже пересказывать не хочу…
— Ужас какой, — Тай боязливо скосила глаза на меч, висящий на левом боку принца. — Так он у тебя, получается, заклятый? И не страшно тебе владеть такой вещью?
— В конце концов стало страшно, — признался Джарвис. — Потому-то я и продал его сразу после погрома в покоях вашего Элори. Сбыл алмьярским оружейникам по цене обычного старинного клинка нашей работы, ни словом ни упомянув про дополнительные свойства. А то, на что ты смотришь сейчас — всего лишь точная копия. Отец бы из меня рагу сделал, узнай, что я поступил с мечом Индессы, как наемник с трофейным ковыряльником, вот и пришлось заказать имитацию.
— Индесса… — Тай наморщила лоб. — Это какое-то ваше древнее божество, я ничего не путаю? Я не очень хорошо знаю нашу древнюю историю, но вроде бы мы заимствовали от вас только Менаэ и Налана…
— Совершенно верно, — кивнул Джарвис. — Менаэ и Налан считаются родоначальниками нашего правящего дома. А Индесса, если верить легенде, был еще одним из Непостижимых, кому нравилась Менаэ. Но он знал, что никогда не одолеет Налана в честном поединке, поэтому подсыпал ему в вино сонного зелья и прокрался к Менаэ тайно. Однако, когда Менаэ закричала от наслаждения, Налан проснулся, и Индессе все же пришлось вступить с ним в поединок. Само собой, Налан победил и хотел совсем убить Индессу, но за него вступилась Менаэ, сказав, что не хотела бы утратить столь умного советчика. Тогда Налан отсек ему мужское достоинство — мол, советовать советуй, а детей Менаэ буду делать только я — и оставил в живых. С тех пор Индесса олицетворяет хитрость, а также ребенка, который еще не вошел в возраст и как бы не имеет пола. Поэтому мечом, который Индесса бросил после того поединка, доверено владеть наследнику меналийского престола. То есть было доверено, пока я не сплавил его Ширави и сыновьям… — тут Джарвис осекся и сам себе зажал рот, поняв, что проговорился.
— Так-так-та-ак… — Тай, резко натянув поводья, остановилась, и принц был вынужден сделать то же самое. — Интересно, какая это зараза три дня назад уверяла меня, что магической силы у нее чуть-чуть да немножко?
— Чего? — не понял Джарвис.
— Раз ты владел мечом Индессы, значит, ты и есть наследник, — произнесла Тай, сощурившись. — Мне, по большому счету, на это плевать — ты долгоживущий, этого достаточно, чтобы быть для меня высшим существом. Но наследник вашей короны не может быть наследником, не владея такой мощью, рядом с которой весь Солетт — лишь детская хлопушка. Значит, или ты мне солгал, или…
— Что — «или»?! — Джарвис развернул коня поперек дороги и пристально глянул в глаза своей спутнице. — Давай, договаривай!
— Или я совсем ничего не понимаю в том, как устроен мир, — договорила Тай с несколько меньшим напором. Внезапная вспышка принца не могла не смутить ее.
— Последний ответ верен, но неполон, — холодно уронил Джарвис. — И это как раз та главная священная тайна, которую ты сама разрешила мне не выдавать. Тем более, что эта тайна не только моя.
— Нет, постой… — подбородок Тай упрямо выдвинулся вперед. — Чувствую, что правильный ответ где-то близко… Тебе всего двадцать пять, но ты интересуешься прежними богами, как старик-ученый — видимо, неспроста… о небо! Ты хочешь сказать, что ваши летхи дали на тебе осечку?!!