— Надо было лопатку в деревне попросить, — проронила Тай, глядя на мокрую стенку шатра. Слава небесам, внутрь подтекло самую малость, не распространяясь дальше по полу.
— Все равно не успели бы окопаться, — буркнул в ответ Джарвис. Самому ему было не привыкать, но вот Тай… А с другой стороны, уж лучше мокнуть сейчас, чем оказаться без денег там, где они будут нужны позарез.
Поужинав лепешками, вином и остатками колбасы, стали стелиться на ночь. Джарвис устроил Тай в середине шатра, рядом с вьюками, а сам, как честный человек, улегся близ подмокшей стенки.
Июльский дождь — редкость для засушливого лета Новой Меналии, и если уж случается, то подобен детским слезам: неистов, но быстро проходит. Принц лежал и слушал, как барабанят капли по натянутой ткани — все тише, все осторожней. Дождавшись, пока их стук совсем смолкнет, он вылез наружу и в угасающем свете дня зашлепал босыми ногами по мокрой траве — надо было обтереть лошадей… ну, и сделать некое дело, которое никак невозможно перепоручить другому. Возился он достаточно долго и был уверен, что Тай за это время успела уснуть. Однако, когда Джарвис вернулся в шатер, из-под плаща неролики раздался шорох.
— Знобко, — пожаловалась девушка. — Даже не холод, а сырость эта проклятая… до самых костей пробирает.
— Все, что могу предложить — лечь рядом и греть тебя своим телом, — замялся Джарвис. — Но не знаю, как ты к этому отнесешься…
— Прекрасно отнесусь, — уронила Тай с едва заметной ноткой раздражения. — Когда так дрожишь, что даже в Замок уйти не получается, уже не до приличий.
Ни слова больше не говоря, Джарвис подтащил свое одеяло поближе к Тай, бросил черный плащ поверх голубовато-серого и нырнул под них, прижавшись к своей спутнице. Ах, вот в чем дело — Тай лежала в одной рубашке. Куртка-то ее — шерстяная, а не кожаная, как у него самого — подмокла в полураскрытой укладке, пока крепили последние растяжки, да так и не высохла. Застынешь тут, ничего удивительного…
Так прошел час или даже больше. Тай лежала, не шевелясь, дышала ровно и спокойно — наверное, согрелась и ушла-таки в свой Замок. От Джарвиса же сон отлетел начисто. Снова и снова перед его внутренним взором вставала не Тайах, но Тайбэллин — живая, дневная, на чьей коже горьковатый запах благовоний смешивался с ее собственным запахом. Вот она откинулась в седле, поправляя волосы, и тень покинула ложбинку меж ее ключицами… А вот примеряет новое платье — не ради того, чтобы похвастаться перед Джарвисом, а просто для собственного удовольствия… кружится по комнате, делает танцевальные движения, и черная кайма мелькает из-под серебристо-зеленого подола. Принц в который раз поразился, как экономны — иначе и не скажешь — все движения этой крупной и сильной женщины. Словно она знала секрет, как, затратив одинаковое с Джарвисом усилие, достичь результата в три раза большего. И этот секрет она явно выучила не в Замке — нет, она родилась с этой тайной, которая влекла к ней сильнее, чем влечет к иным красоткам их пышная грудь и мастерское покачивание бедрами.
Как бы счастлив он стал, если бы она отдалась ему — не по любви, Джарвис сам не был уверен, что понимает смысл этого слова в отрыве от глагола «заниматься», но по взаимному влечению! Но увы, она слишком ясно дала понять, что с охотой ляжет под него лишь потому, что он долгоживущий — и с точно таким же удовольствием пойдет в постель к любому другому мужчине морской расы…
Джарвис вдруг осознал, что до сих пор не имел со смертными женщинами иных дел, кроме постельных — в крайнем случае, как с луррагской Саарчил-икень, иные дела прилагались к постельным. Неужели он просто не в состоянии несколько дней путешествовать бок о бок с женщиной, видеть, как она усмехается, опоясывает камзол, режет колбасу — и не завалить ее на плащ?
Да кто он такой, чтобы она хотела быть с ним лишь ради него самого, а не потому, что в такое же обличье любил облекаться ее прежний любовник?
Тай по-прежнему дышала ровно и спокойно. Тысяча морских чертей, да она же не здесь, она в этом своем Замке — танцует, небось, с каким-нибудь смазливым мальчишкой или болтает с Нисадой! А значит, если он позволит себе чуть-чуть вольности, даже не узнает об этом…
Медленно-медленно, словно приручая охотничью птицу или дикого котенка, он повел свою руку вдоль плеча спящей девушки. Скользнул по ключице, осторожно тронул грудь сквозь рубашку, а потом, сам сходя с ума от собственной наглости, пробрался пальцами под шнуровку. Тай оставалась все так же недвижна. Осмелев, Джарвис приподнялся над ней, задевая прядями длинных волос ее щеку и горло, и осторожно, словно росинку с цветка снимал, коснулся ее губ своими.
Сначала он даже не понял, что произошло, потом осознал — на его поцелуй ответили. Он вздрогнул, отшатнулся было, но глаза девушки оставались все так же закрыты, а дыхание лишь чуть участилось. Спит… Кто ласкает тебя там, в Замке? Кому ты отвечаешь на поцелуй, не ведая, что отвечаешь — мне? А я — вор, я краду твою ласку у другого, как любовник из алмьярской газеллы. И, две тысячи морских чертей, я украду еще немало!
Он зашел уже слишком далеко, когда окончательно понял, что спящая не может отвечать так. Но было поздно — инициатива перешла к Тай, и теперь Джарвис только брал, а она одаривала его щедро, не скупясь, как не снилось самой лучшей из гетер Запада. И когда они все же слились воедино, принц долго, очень долго не мог понять, что девушка стонет сквозь зубы вовсе не от наслаждения. Лишь когда они разъединились, и Тай немного откатилась в сторону, Джарвис заметил на одеяле темное пятнышко и все понял.
Глава седьмая,в которой Джарвис переносится в прошлое Тай, что не прибавляет ему уважения к Элори
Извращенцы не увековечивают!
— Прости, Тайбэллин, — он ткнулся лицом в сложенный под головой камзол, не в силах поднять глаза от жгучего стыда. — Я твердо знал, что ты опытная женщина — и совсем забыл, что весь твой опыт из Замка, а тело так и осталось нетронутым, в монастыре-то…
— Я сама забыла, что у меня между ног натянута эта дурацкая штуковина, — так же глухо отозвалась Тай. — Казалось, что если она у меня и была, то сгинула давным-давно, вот и не береглась, все делала, как в Замке… Это ты прости, что я тебя в ловушку заманила — целый час лежала бревном и ждала, решишься или нет, — неожиданно она всхлипнула, перепугав Джарвиса до полусмерти. — Какое же ты все-таки чудо, крокодил тебя задери! Я… я думала, ударишь магией сквозь кожу, как эта тварь… думала, вы, долгоживущие, не умеете или не желаете по-другому. А ты был со мной, как простой смертный, на равных… Спасибо тебе.
— Что значит — «как простой смертный»? — Джарвис недоуменно приподнялся. — Разве можно как-то иначе?
— Тиндалл рассказывал, как вы, меналиэ, в древние времена делали это с нашими женщинами, — еле слышно выговорила Тай. — Вы дарили немыслимое наслаждение, но вашим чарам нельзя было противиться, вы полностью отнимали волю к сопротивлению. Вам даже принцессы не отказывали, даже невесты, выхваченные из-под венца…
— Открою тебе еще одну тайну, Тай, — тяжело вздохнул Джарвис. — На моей родине у меня не было ничего и никогда, ни с принцессой, ни со служанкой. Все — только на континенте, со смертными. Может быть, я и не знаю каких-то секретов своей расы. Но скорее всего, это ваша мифология — насчет отнятой воли и невест. Мы ведь не соприкасаемся с вами уже несколько сотен лет…
— Может, и мифология, — выговорила Тай еще тише, еле слышным шелестом. — Только я эту мифологию на своей шкуре испытала. Как жива осталась, до сих пор понять не могу.
— Кто? Кто посмел? — Джарвис вскинулся, словно пытаясь разглядеть эту сволочь во мраке шатра. — Неужели…
— Не спрашивай! — отчаянно вскрикнула Тай. — Я этого даже Берри с Нисадой не рассказывала! Это… это как самой себе кишки выпустить!
Несколько секунд — или минут? — прошло в напряженном молчании: недавние любовники лишь дышали тяжело, больше смерти боясь неловкости по отношению друг к другу. Наконец, Тай отчаянно выговорила:
— Рассказать не могу, словно заклята на это. Но… говорят, вы, долгоживущие, умеете заглядывать прямо в душу. Так вот, если умеешь — загляни и увидь сам. Вот я, открываюсь, бери все, что захочешь. Должен же хоть кто-нибудь знать правду! — она снова тихонько всхлипнула.
Джарвис даже оторопел от такого предложения.
— Слушай, а если я попаду не туда и не пойму, о чем речь? Я ведь и этого никогда раньше не делал…
— Я тебя направлю, — отозвалась Тай уже в своей обычной манере. — Буду правильно вспоминать. Ну, бери же!
Осторожно, припомнив все, чему когда-то учила его леди Миранна, Джарвис направил в сторону Тай считывающий импульс. Эффект превзошел все его ожидания — голова закружилась, и он почувствовал, как земля уходит у него даже не из-под ног, а из-под всего тела. Комната… знакомая комната, обитая темно-красным бархатом, и три знакомых фигуры в ней…
— Мы должны сделать это, — повторила Тай еще раз, понимая, что одно дело сказать, а другое — выполнить. В конце концов, Замок для того и существует, чтобы быть в нем тем, кем хочешь, а не тем, кто ты на самом деле… Кто решится первым?
И тогда, когда тишина уже начала давить всем троим на плечи, словно каменный свод, Нис решительно шагнула через комнату и опустилась в кресло. На несколько секунд облик ее расплылся, словно в мареве над костром, а когда снова обрел резкость, вместо блондинки кукольного вида в кресле сидела крепкая шатенка в темно-красном тяжелом платье с золотой каймой, с не менее тяжелым черным плащом, наброшенным на колени. Каштановые локоны падали ей на плечи крупными непокорными завитками, круглое лицо с вздернутым носиком покрывал легкий загар, на фоне которого двумя льдинками сияли большие серые глаза. «Неудивительно, что она решилась первой, — пронеслось в голове у Тай, — днем она едва ли не красивее, чем в Замке».