утонченно, что Тай прямо-таки глаз отвести не могла.
Взгляды, которые бросал на толпу незнакомец в синем, были оценивающими, словно у многоопытного человека, который тем не менее впервые видит это безобразие. Вот он отошел от колонны, видимо, решив переменить место наблюдения, и на миг скрылся под нависающей галереей… Желая не упустить из виду странного чужака, Тай навалилась на перила, вытягивая шею — и черный кружевной веер, лежавший рядом с ее локтем, соскользнул вниз и полетел в толпу, сверкая золотыми блестками. Тай ойкнула и, совершенно позабыв, что может за пару секунд сотворить себе новый, точно такой же, кинулась вниз по лестнице за своей безделушкой.
Она выскочила в зал — и тут же нос к носу столкнулась с предметом своих наблюдений, на чьей ладони лежал ее веер.
— Это… это мое… — выдохнула она, совершенно растерявшись.
— Держите, драгоценнейшая, — с легким поклоном незнакомец протянул ей вещицу. — Ваш веер так же красив, как и вы сами, и думаю, что вам было бы неприятно лишиться столь изысканного украшения.
Вблизи ему оказалось лет тридцать, никак не меньше, а зеленая с золотом паутина на его лице распалась на отдельные штрихи и точки, почти не скрывающие крупных черт незнакомца. Эти две яркие краски как нельзя лучше перекликались с мягким золотым оттенком его кожи и необыкновенными светло-зелеными, как морская вода на мелководье, пронзительными глазами. Чувственные полные губы чуть дрогнули в приветливой улыбке — и Тай внезапно поняла, что конец ночи застанет ее на одном ложе с этим чужаком, причем вне всякой зависимости от того, хочет она этого или нет. А она хотела… даже очень хотела!
— Я давно уже наблюдаю за вами, — выговорила она, не пытаясь противиться неизбежному. — Ваш наряд весьма необычен, и вы держитесь так, словно никак не можете решиться пригласить кого-то в круг…
— Как раз для меня весьма необычны здешние платья и танцы, — он снова отвесил ей легкий полупоклон-кивок. — А что до наряда, то на мне обычная мужская одежда моей страны. То есть, разумеется, не вполне обычная — это придворное одеяние для больших празднеств…
— Никогда не слыхала о стране, где мужчинам позволено одеваться столь изящно, — Тай, словно невзначай, задела локтем сильное запястье с витым браслетом.
— Странно, что есть места, где никто не слыхал об Ониксовой Земле, — от незнакомца не ускользнул жест Тай, и, судя по всему, он понял его совершенно правильно. — Но я уже понял, драгоценнейшая, что попал именно в такое место, и не удивляюсь ничему.
— Значит, вы тут впервые? — это был уже не столько вопрос, сколько констатация факта.
— Истинно так, и готов просить вас о милости стать моей провожатой по этим зачарованным залам. Кстати, если угодно, можете звать меня Дэйр.
— А вы меня… — начала Тай, но он шутливо приложил ладонь к ее губам.
— О нет, драгоценнейшая! Смертный, владеющий именем огненной феи, владеет и всей ее силой, а я пока ничем не заслужил такого подарка.
В это время зазвучала новая мелодия, неторопливая и переливающаяся, словно плеск водопада, и Дэйр улыбнулся еще шире:
— Между прочим, эта музыка вполне подходит для того, что танцуют у меня на родине. Хотите, я научу вас, драгоценнейшая? — он протянул руку Тай, приглашая в круг, и она с радостью оперлась на нее.
Этот танец тоже был великолепен — но совсем в ином роде, не тот неистовый вихрь, круживший ее по залу, хотя искусство партнера на этот раз оказалось ничуть не меньшим. Движения, которым он учил Тай, были столь же изысканно-чувственны, как и он сам. О столь тесном контакте, как тогда, и речи не шло, но даже случайные осторожно-вкрадчивые прикосновения рождали в ней хорошо знакомый трепет. Мало-помалу огонек разгорался все сильнее, и Тай не противилась этому. Это было в своем роде так же правильно и нисколько не порочно, как легкие и уверенные поддержки Тиндалла…
Похоже, Замок действительно был в новинку Дэйру — он то и дело задавал Тай вопросы, и она отвечала, как умела. Иногда ее ответ не удовлетворял партнера, он уточнял, переспрашивал — и Тай не раз и не два получила повод упрекнуть себя в невнимательности и неумении делать выводы. Но все равно с Дэйром ей было как-то на удивление легко — пожалуй, даже легче, чем с Тиндаллом, ибо веселая дерзость того все время держала ее в некотором напряжении. А чужестранец из загадочной Ониксовой Земли вел себя с ней как старший и сильный, чей долг — оберегать и защищать очаровательное юное существо, попавшееся ему на пути. Рядом с ним Тай, считавшая себя уже взрослой и опытной, как-то сразу вспомнила, что ей пока всего лишь шестнадцать…
К середине ночи она уже сгорала от желания узнать, каковы же будут эти теплые и сильные руки, когда получат полную свободу на ложе. И словно читая ее мысли, Дэйр наконец-то предложил ей покинуть зал и поискать место для уединения.
Двигаясь по темному коридору, Тай чувствовала на талии тепло руки, унизанной браслетами, и думала, что при всем несходстве с Тиндаллом между ним и этим чужеземцем все-таки есть что-то общее. Хотя бы теплота взгляда и то, насколько они отличаются от большей части завсегдатаев Замка…
И тут, как молния, ее ударила догадка. Она резко остановилась и, схватив за плечи, развернула Дэйра лицом к себе.
— Тиндалл… Мне чудится, или это действительно ты?
— Мне незнакомо это имя, драгоценнейшая, — тут же ответил ее спутник, спокойно… но уж слишком быстро. И Тай не могла не почувствовать этого.
— Возможно, я ошибаюсь, ведь вы не похожи на Тиндалла ни фигурой, ни манерами, — торопливо заговорила она. — Но вы сами сказали, что того, кому достанет воображения, Замок может изменить как угодно. И в то же время очень трудно поверить, что за полмесяца я встретила сразу двоих мужчин, которые так умело обращаются с краской на лице, которые лепят облик не по одному из стандартов, не прячут чувства под маской…
Он крепко прижал девушку к себе.
— …а главное, не считают, что уронят свое достоинство, если будут добры с женщиной! — завершила она, уже поняв, что не ошиблась.
— Ты действительно на редкость догадлива, Тайах, — прозвучал над ней голос Дэйра — вот только Дэйру она так и не назвала этого имени, ибо он сам не позволил. — Это и в самом деле я.
— Тогда почему же ты таился весь вечер? — воскликнула она с легкой обидой. — Прикидывался новеньким, вопросы задавал…
— Ты застала меня врасплох. В первый момент я вообще не признал тебя, а когда наконец сообразил, кто ты такая, решил доиграть свою роль до конца. Смею думать, она того стоила, — объяснил он с интонацией прежнего дерзкого Тиндалла. — Надеюсь, ты не слишком сердишься на меня?
— Разве на тебя можно сердиться? — вопросом на вопрос ответила Тай. — Ты оба раза был просто великолепен. За тот год, что я здесь, никто больше так не умел, словно все они подделки, и только ты — настоящий…
Больше всего восхитило Тай то, что, даже раскрывшись, Тиндалл так и не вышел из образа загадочного чужеземца, и близость их была совсем иной — долгой, искусной, томительной. Если страсть прежнего Тиндалла была словно неистовая кобылица, летящая, не разбирая дорог и снося все преграды, то теперь этим неистовством правила железная рука, отмеряющая ласку точными порциями, как драгоценный эликсир — то проводя по самой грани, то с головой погружая в омут наслаждения… Таким он нравился Тай едва ли не больше, и она снова против воли задумалась — кто же он на самом деле?
Прощаясь, Тай спросила, когда они встретятся в следующий раз. Вздохнув, Тиндалл сказал, что это зависит не только от него, так что если его не будет в течение дней этак сорока, то пусть Тай не обижается.
— Но рано или поздно я все равно появлюсь. Ты веришь мне?
— Разве можно не верить человеку, у которого такие глаза? — ответила Тай.
Ей сразу стало легко и радостно. Она вполне готова была ждать и сорок дней, и даже немного дольше — хорошего понемногу, в конце-то концов. С этого дня Тай снова начала наряжаться, руководствуясь лишь собственным вкусом и прихотью — теперь она почему-то не сомневалась, что уж кто-кто, а Тиндалл узнает ее в любом виде. Она же не умеет менять фигуру и походку…
Глава тринадцатая,в которой Джарвис пытается понять, чего же ему надо на самом деле
Дельфин и русалка — они, если честно,
Не пара, не рыба, не мясо!
До сезона штормов оставалось еще достаточно времени. Всю дорогу до Сейя-ранга небо было чистым и ясным, а ветерок, и так-то не слишком бойко гнавший «Деву-птицу» к югу, то и дело норовил совсем утихнуть. Поэтому остаток плавания оказался долгим и скучным. После того, как Джарвис разделался с храмовой галерой, никакой новой погони на горизонте больше не показывалось. Берри заходил в тело Тано часа на два в день, не больше, а в остальное время мальчик, предоставленный самому себе, лазил по всему кораблю и втягивал в свои игры членов команды, попадающихся ему на пути. Матросы Лумтая на удивление быстро привыкли к нему и теперь обращались с заклятым юношей как с обычным ребенком, причем безошибочно определяли, когда имеют дело со своим любимцем, а когда — со взрослым и рассудительным человеком.
Часть аметистов в переплете Гримуара Жизни и Смерти оказалась насажена на специальные штырьки и не поддавалась извлечению, пока Лумтай, кровно заинтересованный в этих камешках, не снабдил Тай и Джарвиса какими-то хитрыми кусачками. После этого менее чем за сутки переплет был полностью очищен от камней, и единственным занятием, которым монахиня-алхимик и ее телохранитель могли скрасить скуку, остались долгие беседы обо всем на свете.
Обоим хотелось близости до помутнения в глазах, до нервной дрожи — и оба, словно сговорившись, даже не затрагивали эту тему, безумно стесняясь и Берри, и Тано, и команды «Девы-птицы», и самих себя. При этом каждый втайне рассчитывал, что другой предложит это первым, и тогда ответственность можно будет переложить на него… Отправиться же в Замок Джарвис по-прежнему отказывался наотрез. Так что, невзирая на спокойное плавание, к концу пути нервы у обоих были натянуты до предела.