И вдруг зал заседаний словно отдалился куда-то в небытие, а в сознании девушки прозвучал отчетливый голос Джарвиса:
— Вспомни, что узнала от Арзаля Тай: на вас, Ювелиров, не действует сила ни одного из богов. Не бойся испытания!
Не задумываясь особо, почудился ей этот голос или нет, Нисада расправила плечи и бросила на дядю хорошо знакомый тому победный взгляд.
— Да будет так! — произнесла она уже своим голосом, больше не пытаясь подражать Калларде. — Я принимаю этот вызов. Если Единому было угодно явить чудо однажды, он явит его и во второй раз!
— Она тебя услышала! — Тай, бледная, как бумага, выронила шаль и вцепилась в рукав Джарвиса. — Услышала! А ты не верил, что получится!
— Вот это меня и смущает, — Джарвис снова надвинул капюшон, упавший с его головы во время судорожной попытки достучаться до Нис. — Каждый раз, когда ты меня просишь, у меня получается то, что я считаю невозможным.
— Не знаю, — скептически протянула Тай. — Когда мы разделались с галерой Урано, ты тоже говорил, что совершил невозможное. А тогда-то я тебя ни о чем не просила — я от страха чуть не померла, где уж мне было соображать! Да и саму Урано ты прочитал без всякой просьбы, по своей инициативе…
— Да, над этим еще надо думать… — протянул Джарвис. — Пока что мне очень интересно, с чего это так взвился Нисадин дядюшка. Держу пари, у него имеется какой-то козырь в рукаве.
— Очень может быть, — кивнула Тай. — Мне интересно другое: каким образом я понимала все, что они там говорили, если почти не знаю вайлэзского? Или перевод как-то шел через твое сознание?
— Во всяком случае, я для этого ничего специально не делал, — развел руками Джарвис. — Загадка природы…
Глава двадцать первая,в которой у патриарха Вайлэзии заклинивает посох, а у его секретаря — мозги
Но какая пуля тронет Че Гевару,
Да тем более — из ржавого нагана?!
В этот час главные врата кафедрального собора, разумеется, были крепко заперты. Заперта была и служебная дверь в заалтарной части, но стоило Лаймарту провести ладонью над замком, как тот с тихим щелчком открылся. Толкнув дверь, секретарь патриарха вошел в комнату для облачения служителей и в изнеможении опустился на низенькую скамеечку у самого входа. Сегодняшний день выжал его досуха, как апельсин под прессом.
Ах, эта Зива… Если бы она хоть раз пошла на открытый конфликт со слугами Единого — тем проще было бы убрать ее! Но эта мужеубийца и узурпаторша не ссорилась с церковью, а просто использовала ее в своих нуждах, как… как, прости Единый, ветошь в нечистые дни, начисто забывая о ней, когда нужда миновала. И совершеннолетие Ансейра ничего не изменит — сегодняшнее заседание Генеральных Штатов показало это ясно, как никогда.
Каких трудов стоило убедить упрямую луррагскую лошадь, что испытание никак нельзя устроить прямо сейчас, не сходя с места! И что до его начала следует взять под стражу не только княжну, но и ее товарища! А то мало ли куда тот пойдет и что устроит за ночь — слишком уж уверенно приняла вызов девица…
Конечно, «под стражу» было не более чем фигурой речи — Нисаде и Танберну просто отвели по комнатке во дворце, обеспечив всеми удобствами, но приставив к дверям охрану. Час назад Лаймарт лично посетил княжну под предлогом того, что перед столь важным испытанием требуется очистить душу исповедью. Должным образом потупившись, девица призналась в том, что была непочтительна с матерью и двоюродным братом, а также в неудержимом плотском влечении к своему спутнику. Но Лаймарта не покидало ощущение, что все это для нее — лишь пустая формальность. Если для королевы церковные установления были тем самым законом, что подобен дышлу, то для княжны Лорш они, похоже, вообще не имели ни малейшего значения.
И в то же время от нее больше не тянуло даже тем слабым отголоском магии Хаоса, который Лаймарт уловил в зале заседаний. Обычная девушка, которую если и можно в чем-то упрекнуть, то лишь в подмене истинной духовной веры мертвым обрядом…
Закрылась?
Глупости! Разве может хоть кто-то, ступивший на эту землю, закрыться от него, облеченного властью, что превыше даже патриаршей тиары?!
Тяжело вздохнув, Лаймарт зажег свечу и вышел из заалтарной комнатки во тьму и дышащую тишину собора. Поставив свечу на алтарь, он не без труда опустился на колени и ясным, отчетливым голосом начал читать молитву, в которой по сравнению с обычной было изменено несколько слов. Когда он умолк, в соборе снова сгустилась тревожная тишина…
— Встань, — разорвал ее ровный голос, невыразительный, как стертая монета. — Так и знал, что сегодня ты меня позовешь.
Из тьмы выступила фигура среднего роста, облаченная в обычную серую монашескую рясу, подпоясанную веревкой. Свет свечи выхватил из тьмы гладко зачесанные волосы над высоким лбом с залысинами, тонкие поджатые губы, идеально прямой нос, но глаза на этом лице так и остались двумя провалами, тонущими в тени.
— Да воссияет мощь твоя над землями, Господи, — Лаймарт торопливо коснулся пола лбом и лишь после этого встал.
— Если тебя интересуют сведения о Нисаде Лорш, то сразу предупреждаю — у меня их нет, — произнес монах, не дожидаясь вопроса. — Эта девица перешла под власть Хаоса еще восемь лет назад и с тех пор выпала из моей компетенции.
— Я так и знал, Господи, что исцелил ее не ты, — только и смог выдохнуть потрясенный Лаймарт. — Восемь лет назад… это ж сколько лет ей было?
— Тринадцать, — спокойно отозвался Господин Порядка, не имеющий имени. — Порок с самого детства свил гнездо в ее душе. Зачем тебе весь этот фарс? Отправил бы ее на костер, и дело с концом. Ты ведь не хуже меня знаешь, что по закону молния обязана поразить обоих.
— Если б все было так просто, Господи! — Лаймарт еще раз тяжело вздохнул. — Как я мотивирую это перед другими иерархами, если от нее не веет Хаосом?
— Что, вообще? — если Господин Порядка и был удивлен, то никак не выразил этого интонационно. — Как же тогда ты ее вычислил?
— Днем в зале заседаний веяло, но совсем чуть-чуть, — пояснил секретарь патриарха. — Другой бы даже не уловил, только я. А теперь и того не осталось. И напарник ее, Танберн Истье, чист как стекло. Кстати, а про него что ты можешь сказать, Господи?
— Ничего, — сухо бросил монах. — Этот человек родился не в Вайлэзии и никогда не отпадал от меня, потому что никогда не был предан в мои руки. Он вне моей юрисдикции.
— Еще того не легче! — простонал Лаймарт. В чем-в чем, а уж в чужеземном происхождении он этого юношу никогда бы не заподозрил. Можно сменить одежду, добиться идеального произношения, усвоить обычаи — и проколоться на одной из сотен мелочей, которые не под силу запомнить даже шпионам. А Танберн, хоть и назвался студентом из Кинтаны, во всех этих мелочах был истинно столичным жителем. Светлые волосы… рожден в Лаумаре, принят в лоно церкви по тамошнему канону и ребенком привезен сюда? Никакой другой комбинации Лаймарту просто не приходило в голову…
— Ладно, — в конце концов устало произнес секретарь патриарха. — С этим Истье я буду разбираться потом, а сейчас надо одним ударом покончить с проблемой Лорша. Поэтому, Господи, прошу у тебя защиты для Тарме анта Веннана.
— Понятно. Уж лучше иметь на держании своего человека, пусть подлеца и интригана, чем не поймешь кого в союзе с еще одной темной лошадкой, — без улыбки произнес монах.
— Веннан — не просто более удобная фигура на юге, Господи, — возразил Лаймарт, глядя в лицо своему повелителю. — Это еще и возможный рычаг влияния на королеву, которая в последнее время позволяет себе лишнее. Смею думать, после того, как не станет Нисады, размолвка между этими двоими быстро сойдет на нет.
— Убедил, — кивнул Господин Порядка. — Однократную защиту я ему дам. Для такого, прямо скажем, не святого человека и этого много, но чего не сделаешь ради государственной необходимости, — впервые за все время разговора он позволил себе дежурную усмешку.
— Благодарю тебя, Господи Единый, — Лаймарт низко склонился перед собеседником, а когда выпрямился, в соборе уже не было никого и ничего, кроме него самого и догорающей свечи на алтаре.
Сделав ритуальный жест в пустоту, он подхватил свечу и побрел прочь, размышляя, почему тем, кому дозволено лично говорить с самим Единым, всегда становится один из влиятельных людей, приближенных к патриарху, но никогда не сам патриарх. Не для того ли, чтобы предоставлять им возможность всегда выходить сухими из воды, если дела пойдут как-то не так? Или наоборот, чтобы в сложных случаях поступаться ими без всякой жалости и потрясения устоев власти?
Что ж, по крайней мере, его господин всегда избирает своим представителем одного из верхушки клира. А вот у Повелителя Хаоса, спаси и сохрани нас тот, с кем Лаймарт только что беседовал, в проводниках воли ходит ТАКОЕ…
На этот раз карета стояла не у церкви — в такой день к кафедральному собору лучше было не приближаться, — а в том месте, где в Имперскую площадь, как река в озеро, впадала Львиная улица.
За ночь слух об испытании успел широко разнестись, и сейчас у собора собралась изрядная толпа. Минут за двадцать до полудня в храм торжественно прошествовали король, королева и патриарх, приветствуемые криками народа, которому, как известно, сгодится любой повод покричать. И почти сразу же с противоположного конца площади появилась процессия.
Впереди, с зажженными свечами в руках, шли десятка два монахов в белом и пели молитвы. Джарвис неожиданно понял, что это даже не раздражает его ушей: хор мужских голосов был стройным и слаженным, а звучащая в нем вера — неподдельной. За ними, тоже в окружении монахов, но уже в бледно-лиловом, шествовал сначала Тарме Веннан, а потом Нисада, рядом с которой, не касаясь ее, двигался Берри. От кающейся грешницы девушку отличал лишь наряд — вместо длинной полотняной рубахи на ней было то же розовое платье, что и вчера. Тарме же оделся в строгий черный камзол без всяких украшений, подобающий человеку, который готовится предать себя в руки Единого — и одновременно выставляющий его внешность в самом выгодном свете. Чистота и юность Нисады по производимому эффекту явно не дотягивали до этой мрачной внушительности. Замыкали процессию несколько церковных иерархов, среди которых был и Лаймарт.