азбойника оказалось короче, чем копия Зеркала, и не послужило надежной защитой.
Однако первый арбалетчик уже вскочил на низенькую подножку кареты, рывком распахивая дверцу. Еще один верховой прикрывал его, не слезая с коня. Простонав сквозь зубы, Джарвис рванулся на помощь Тай, но путь ему преградил третий верховой — чернявый, с обломанными передними зубами. И, миллион морских чертей ему в задницу, это оказался мастер клинка почище того, с которым принц когда-то разделался на барже у Пьющей Лошади! Зато сейчас, в сумерках, у Джарвиса было еще одно неоспоримое преимущество — ночное зрение морской расы.
…Выглянув из кареты, Тай быстро подсчитала нападающих и поняла, что хотя бы один из них к ней прорвется. Да, реакция у Джарвиса быстрее, чем у простого смертного, но даже ему не под силу разделиться надвое. А значит, рассчитывать только на него было бы верхом неосторожности.
Еще до того, как эта мысль полностью оформилась у нее в мозгу, девушка кинулась к своей укладке, лежащей рядом на сиденье. Где — здесь или в той, которую все-таки удалось затолкать в багажный ящик?! Собирались-то второпях, уже и не вспомнить, что где… Вот он, слава небесам!
Вовремя — дверца кареты распахнулась.
— А ну вылазь, красотка! — раздался сиплый голос головореза. Разумеется, Тай не поняла его слов, но интонация говорила сама за себя.
— Не дождешься! — выдохнула она, быстро отшатываясь вглубь кареты.
— Куда?! — разбойник быстро наступил сапогом ей на платье, видимо, решив, что девушка намерена сбежать через противоположную дверцу. Тай рванулась, раздался громкий треск ткани — но в ее руке уже был анатаорминский нож. Не раздумывая, столь же быстро, четко и уверенно, как и все, что делала, она вонзила его прямо в глаз нападающему, вогнав по самую рукоять. Разбойник умер, так и не поняв, что с ним случилось.
Тем временем Джарвису удалось, поднырнув под выпад чернявого, полоснуть его по запястью, защищенному лишь раструбом плотной кожаной перчатки. От обычного вайлэзского клинка это была неплохая защита — но не от стали, выплавленной долгоживущими. Зеркалом, с его странной магией, принц мог бы совсем отхватить кисть противнику, сейчас же только задел сухожилие. Но вполне хватило и этого — чернявый выронил меч, и следующий выпад Джарвиса без всяких помех прошел ему в сердце.
Принц метнулся к карете — чтобы увидеть, как из нее вываливается еще одно мертвое тело, прямо под ноги оставшемуся в живых разбойнику. Тот, вынужденный делить свое внимание между девушкой в карете и надвигающимся долгоживущим, замешкался, еще не поняв, что остался один, и Джарвис первым же ударом добрался до его горла.
— Тебя не ранили? — выговорил принц, заглядывая в карету и с трудом переводя дух после схватки.
— Нет. Только платье порвали, — Тай нагнулась, приподнимая полуоторванный лоскут серо-зеленой ткани. — Крокодил его задери, какую вещь испортил, скотина! Это же теперь не зашить, только выбросить!
— Крокодилу после тебя делать уже нечего, — Джарвис даже усмехнуться не смог. — Чем ты его?
— Ножом Урано, — коротко бросила Тай. — Надо же, как и когда пригодился…
— Тогда посмотри, что с Хольраном, — попросил Джарвис. — Я уложил всех, но до этого ему успели всадить арбалетный болт меж ребер. Ты, как неролики, должна в этом разбираться…
Не говоря ни слова, Тай, как была, в рваном платье, вылезла наружу и склонилась над слугой Нисады.
Джарвис поднял голову — и увидел, как раненый рыжий, о котором он позабыл в пылу схватки, со всех лошадиных копыт удирает по переулку.
— А, с-сволочь! Уйдет ведь! — Тай тоже заметила беглеца. — Останови его, Джарвис!
«Как его остановишь?» — хотел возразить принц. Сломанное Перо уже удалился на приличное расстояние, а конь Джарвиса, в отличие от хозяина, не обладал реакцией долгоживущего. Вдобавок вокруг суматошно метались другие кони, потерявшие хозяев и сходящие с ума даже не столько от побоища между людьми, сколько от агонии своего собрата, прежде носившего на себе Берри.
В отчаянии Джарвис устремил на беглеца неистовый взгляд, от души желая тому присохнуть к мостовой — и вдруг…
Все осталось прежним — ржали разбойничьи кони, стонал Хольран, чьи ребра ощупывала Тай, хлопали ставни в окнах окрестных домов. Вот только рыжий и его лошадь застыли в темнеющем вечернем воздухе, словно статуя какого-нибудь короля на площади — конь поднимал ногу в остановленном движении, всадник замер на полдороге, не вернув себе равновесия, но и не свесившись из седла окончательно…
Джарвисом еще владела боевая горячка, не позволяющая тратить на удивление слишком много времени. Не думая о том, как могло такое случиться, он пустил коня в галоп и через минуту поравнялся с рыжим.
Стоило ему протянуть руку, хватая Сломанное Перо за воротник, как разбойник и его конь снова ожили. Но теперь толку от этого было немного — Джарвис сбросил рыжего наземь, сам соскочил следом и, навалившись коленом на грудь противнику, приставил к его горлу обнаженный меч.
— Ты их главный? — произнес он, с трудом сдерживая ярость. — А ну отвечай, чьи вы люди? Кто заплатил вам за княжну Лорш?
— Не я, — сквозь зубы выдавил Сломанное Перо. — Кинк, черный, которого ты уделал. Вот же сука — сказал, магии у тебя почитай что вовсе нет, одно боевое умение… И на хрена мне что-то говорить, если ты все равно меня в живых не оставишь? — он попытался плюнуть в лицо Джарвису, но тот снова успел уклониться. — Режь, нелюдь, чего ждешь?
— Ты не понял, урод, — Джарвис решился применить угрозу, которую прежде уже был вынужден использовать раз или два. — Если ты все мне скажешь — вот тогда я тебя действительно зарежу, так же легко, как твоего Кинка. А если будешь упрямиться… тоже убью, но уже по всем ритуальным правилам, и пойдет твоя душа на корм Непостижимым. Даю тебе полминуты, выбрать, что больше нравится, а потом приступаю.
Глаза рыжего расширились — как и все наемники, он умел не бояться смерти, но был невероятно суеверен.
— Нас послал секретарь патриарха, — выговорил он, бледнея. — И не за княжной, про нее вообще речи не было, а за твоей хозяйкой. Сказал — взять живой и привести, а не получится, так хотя бы убить. И тебя тоже лучше бы убить, но она важнее — тебя разрешили в крайнем случае выпустить, а ее ни под каким видом. Мол, ведьма она, каких и на свете-то не бывает. Да только темнит он что-то — за ведьмами мы обычно в мундирах ходим, по всей форме, а не режем их в переулочках втихую…
— Значит, вы… — начал Джарвис.
— Из гвардии патриарха, — торопливо закончил Сломанное Перо, боясь еще сильнее разозлить «нелюдя». — Официально. А кроме того, люди его преосвященства Лаймарта. За вами уже второй день слежка. Подняли нас по тревоге, прибегаем на постоялый двор — а вас и след простыл. Скачи тут, расспрашивай, куда поехала старая здоровенная колымага с парой вместо четверки… Хорошо, что вы не по всем улицам проехать можете, а то так и не догнали бы… — он осекся. — Лучше б не догнали, все одно толку не вышло. Теперь я все сказал. Давай режь, да по-честному…
— У меня все честно, — холодно бросил Джарвис, пытаясь переварить услышанное. — Убирайся к своему Единому, и поживее!
Удар меча оказался столь силен, что перерубил рыжему шею.
— Может, все-таки останетесь? — Нисада просительно заглянула в глаза Тай. При разнице подруг в росте это получилось у нее очень убедительно. — Я так расстроюсь, если вас не будет на нашей свадьбе!
— Прости, Нис, не останемся, — негромко ответила Тай, перетряхивая свои вещи. — Ты сама видишь, у меня земля горит под ногами. Причем, обрати внимание, ситуация один в один та же, что на Анатаормине — нужна им только я, а все прочие… как там выразился Арзаль?.. неопасные соучастники. Поневоле заподозришь, что за всем этим стоит одна и та же рука. Вот только чья? Хотела бы я знать, от кого этому Лаймарту стало известно, что я вообще существую на свете!
— И все равно в тот срок, в какой ты хочешь, свадьбы не получится, — напомнил Берри. — Не забывай, для всех прочих я все-таки помер — значит, отец в трауре до самого зимнего солнцестояния. И узаконить мое положение он сможет тогда же, никак не раньше, иначе это вызовет подозрения. Получается, до весны мы с ним в Лорш отправиться не сумеем. Да и тебе, боюсь, до осеннего бездорожья не уехать — Хольран встанет на ноги лишь через полтора месяца, а править лошадьми не сможет еще дольше. Если бы Тай не остановила вовремя кровь, он вообще бы не выжил…
— А оставаться здесь до весны нам и без его преосвященства не резон, — закончила Тай.
— Я сам хотел бы задержать вас подольше, — вздохнул Берри. — Да и отцу вы тоже понравились… Но такова сила вещей.
— До чего же жалко… — протянула Нис. — Я так мечтала выйти замуж осенью, сразу после сбора винограда! В эту пору крестьяне сами женятся — гуляли бы мы вместе со всеми деревнями, и все бы нас поздравляли… Знаете, как это было здорово в детстве! Музыка, молодое вино, пляски у костра… Жаль только, я с ними плясать не могла — они сажали меня в круг, надевали венок и водили вокруг хороводы, а я только в ладоши хлопала. Зато как я на лошади прыгала через костер — видели бы вы!
— Значит, поженимся осенью, только не этой, а следующей, — подвел итог Берри. — Ничего страшного, подождем. Теперь-то я от тебя никуда не денусь, — он приобнял девушку за плечо. — Все равно большую часть года мы проведем вместе, а любовью, в конце концов, можно пока заниматься и в Замке. Что мы теряем?
— Наверное, ничего, — вздохнула Нисада. — Только все равно… как-то это нечестно. Вот уедешь ты, Тай, и снова мы будем видеться с тобой лишь по ночам. А днем — может быть, больше никогда в жизни!
— Благодари небеса, что хоть так свиделись, — с нарочитой небрежностью произнесла Тай. — А Замок был, есть и пребудет всегда, и пока он стоит — я тоже буду с тобой. Хочешь, возьми на память еще и это, — она протянула Нисаде анатаорминскую расческу с полыми зубьями. — Будешь свои волосы укрощать, а то ты теперь правящая княгиня, не к лицу тебе ходить растрепой.