— Нам в равной степени нужны и ты, и эта богомерзкая женщина, — продолжил он. — Поэтому именем святой церкви и блаженного Мешнека вы арестованы и будете препровождены в столицу на суд его преосвященства архиепископа Кильседского.
— Вообще-то прежде, чем арестовать, не худо бы предъявить обвинение, — бросила из-за дерева Тай. — Не соизволите ли пояснить, в чем заключается моя так называемая богомерзость?
— Охотно, — кивнул клирик в походном облачении. — Брат Лувес, где вы там застряли?
— Сейчас, — послышалось из канавы, и на дорогу вылез еще один клирик в сапогах, доверху заляпанных грязью, одетый так же, как первый, но намного моложе — лет двадцати трех, не больше. Его коротко остриженные волосы были темно-русыми — цвет, не слишком характерный для Лаумара, разве что для западных его областей, прилегающих к Алмьярскому хребту… в том числе и для округа Шайр-дэ.
— Что скажете, брат Лувес? — снова заговорил первый клирик, когда двое солдат буквально перетащили Тай через поваленный осокорь. — Та ли это женщина, которую приказал нам задержать его преосвященство?
Лувес поднял глаза на Тай. В лице его сквозило еле заметное напряжение, но Джарвис пока не мог понять, чем оно вызвано.
— Да, брат Катем, — твердо произнес он. — Она и впрямь осветлила волосы, но это не мешает мне узнать ее. Перед вами — Ломенархик Кути собственной персоной, — и, повернувшись к солдатам, повторил сказанное на лаумарском.
Это заявление ударило Джарвиса по голове не хуже кирпича, упавшего этажа этак с пятого. Едва завидев скругленные шлемы, он начал ждать, когда же над дорогой прозвучит имя Ломенны — но никак не предполагал услышать его в ТАКОМ контексте. Что здесь происходит, миллион морских чертей?!
— Да кто ты вообще такой, парень? — вскинулась Тай, явно ошарашенная не меньше принца. — Я тебя вижу первый раз в жизни. С чего ты взял, что я — какая-то ваша Ломенархик?
— С того, что имел несчастье много раз делить с тобой ложе, прежде чем принял священный сан! — это Лувес воскликнул уже по-лаумарски. — С того, что был первым, кого ты запятнала своей скверной! Вспомни сеновал над конюшней моего отца и попону, на которую пала твоя нечистая кровь! Ты и теперь будешь отрицать, что знакома со мной?
— Слушай, дорогой друг, я не лаумарка и твоего языка не знаю, — раздраженно проговорила Тай. — Поскольку дело касается меня, не мог бы ты говорить так, чтоб я тоже понимала? Тем более, что меналийским ты вроде бы владеешь. Переведи мне, Джарвис, чего он тут проорал.
Джарвис механически перевел. Происходящее все больше напоминало ему один из тех снов, в которых нет ни смысла, ни логики и в которых ты — всегда жертва.
— Значит, говоришь, спал со мной много раз?! — оскалилась Тай, услышав перевод. — Тогда не поведаешь ли этим добрым людям, какая отметина у меня вот здесь? — она похлопала себя по низу живота слева, над тазовой костью.
Джарвис помнил, что в этом месте кожа Тай обезображена маленьким сморщенным шрамом — когда-то давно юная ученица сестры Рогрет уронила туда каплю кислоты, которая насквозь проела одежду. Даже обычный платок на бедрах полностью закрывал эту отметину. Видеть ее могла бы разве что женщина, с которой Тай довелось вместе мыться, ибо в дневном мире никаких любовников, кроме долгоживущего, у девушки не было. Разумеется, молодому клирику неоткуда знать об этом ожоге…
— Ты думаешь, если будешь все время говорить на чужом языке, мы поверим, что ты не знаешь лаумарского? — снова возопил Лувес, и теперь Джарвис отчетливо уловил нотку фальши в его патетике. — Бесстыдница! Откуда мне знать, как пометил тебя Повелитель Хаоса, если мы возлежали вместе лишь в полной темноте? Я уж не говорю о том, что со дня нашей близости у тебя могла появиться тысяча новых отметин! Брат Катем, прикажите принести Священное Писание, чтобы я мог нерушимо присягнуть — эта женщина и есть ведьма Ломенархик!
— Не стоит, брат, — Катем с отвращением скосился на кожаные штаны Тай. — Я и так верю тебе, тем более что Господь учит нас не разбрасываться клятвами. Опознание состоялось, а дальше пусть судит его преосвященство. Хотя не сомневаюсь, — он хищно усмехнулся, — что в данном случае суд будет пустой формальностью. Тому, как эти двое ушли за предел при свете дня, есть не менее десятка свидетелей.
— И самое главное — каким образом они на нас наткнулись?! Ведь не случайно же! — Джарвис непроизвольно повел плечами, ибо руки его были связаны, и развести ими он не мог. — Нет, они ждали нас, именно нас. Я допускал, что мои приметы разосланы по всей стране, и в первом же мало-мальском городишке я рискую нарваться на неприятности — но засада на дороге! Откуда им было знать, что мы въедем в Лаумар именно сегодня…
— Может, нас подставила какая-нибудь сволочь из Сэ’дили? — предположила Тай. — Что, тот же Лаймарт почтового голубя послать не мог? Хотя не понимаю, какой ему толк с этого…
— …и именно по западному тракту, — докончил Джарвис. — Граница Вайлэзии с Лаумаром — это тебе не Алмьярский хребет, где наперечет все проходимые перевалы. При желании мы проникли бы в страну по любой дороге и даже вообще не по дороге!
На всякий случай этот разговор велся по-алмьярски, хотя Катем и Лувес ехали довольно далеко, во главе отряда, а прочие члены группы захвата — десять солдат с командиром — явно не понимали меналийского.
Там, у осокоря, который, как оказалось, повалили вовсе не ветер и болезнь, они сразу поняли, что сопротивление бесполезно — кто-то явно учел опыт сражения у Пьющей Лошади, и все десять солдат архиепископа были вооружены самострелами. У Джарвиса отобрали меч и кинжал, у Тай — нож Урано, после чего обоим связали руки и надели странные тонкие ошейники из бледно-желтого металла — не сдавливающие горло и более похожие на ожерелья, однако застегнутые на замки, ключи от которых спрятал в карман брат Лувес. В заключение Тай и Джарвиса затолкали в небольшую повозку, крытую лошадиной шкурой, в каких обычно передвигаются мелкие торговцы или бродячие комедианты. Кроме двоих пленников и их вещей — перерытых в ходе обыска и увязанных как попало, — здесь находился лишь один солдат, свесивший ноги наружу, на задок повозки. Еще один солдат правил этим бесхитростным экипажем, остальные, в том числе оба клирика, ехали верхом. Спустя два часа с начала пути солдат вылез из повозки, и его место занял другой — смена караула.
Страха, от которого холодеет спина и дрожат колени, не было — случившееся казалось настолько нереальным, что ни Тай, ни Джарвис до сих пор не прониклись им по-настоящему. Было лишь отчаянное недоумение чисто логического свойства и желание хоть как-то прояснить свою участь.
— Они могли на всякий случай разместить по отряду в каждой приграничной деревне, — неуверенно произнесла Тай, сама понимая шаткость своих построений. — Пока мы ели супчик в кабаке, кто-то из деревенских свистнул солдатам, и те пошли рубить дерево…
— Бред, — тряхнул волосами Джарвис. — Ты хоть представляешь себе, что такое Межевые земли? Да в южном Лаумаре каждая третья деревня — приграничная! И где они найдут столько любовников Ломенны, чтобы снабдить ими каждый отряд?
— Ты уверен, что этот деятель в самом деле валялся в сене с твоей ведьмой? — скептически прищурилась Тай. — С тем же успехом он мог солгать и тут. И вообще, судя по тому, что я видела в Замке, мы с Ломенархик действительно похожи ростом и сложением, поэтому любой, кто видел ее лишь издалека…
— Уверен, — убежденно перебил ее Джарвис. — Я хорошо помню, как Ломенна рассказывала о парне, которому она открыла дорогу в Замок, а тот впоследствии ушел в монахи. Скажу больше — именно он и сдал ее церковникам в первый раз. Так что наш братец Лувес лжесвидетельствовал, прекрасно отдавая себе отчет в том, что творит.
— А с виду такой приятный молодой человек! — Тай брезгливо передернулась. — Лицо одухотворенное, глазки светлые, большие… лет пять назад, наверное, был еще очаровательнее. На таких-то обычно и западают всякие суки — и учат их быть еще большими суками, чем сами. Этот, похоже, выучился на славу… Если только ты прав, — прибавила она после паузы. — Как-то уж слишком оно невероятно.
— Вот и я гадаю, ради чего он даже на их Писании готов был поклясться, — протянул Джарвис. — Непротиворечивая версия тут только одна: архиепископ не может признать, что упустил ведьму, и готов сжечь хоть черта в ступе, лишь бы загладить свое упущение. Но, во-первых, насколько мне известно, это не его стиль. Так мог бы поступить какой-нибудь Лаймарт, но уж никак не фактический правитель страны, которого вдобавок считают сильнее любого мага. А во-вторых, даже эта версия не объясняет, каким образом мы и Лувес так удачно сошлись на одной дороге. Хотел бы я знать, в курсе ли остальные, что этот милый юноша врет и не краснеет, или он ведет свою отдельную игру…
— И я хотела бы, — кивнула Тай. — Да только как?
— Понятия не имею, — вздохнул Джарвис. — Боюсь, во второй раз тот фокус, что я провернул с Урано, не пройдет — по-моему, они только и ждут, когда я полезу кому-то из них в мозги. Защита против магии у лаумарского клира поставлена на высшем уровне, это я знаю не понаслышке. Скорее всего, Катем или Лувес тут же отследят мое проникновение и поднимут тревогу.
— Хоть бы солдаты что-нибудь сболтнули ненароком! — Тай перевела взгляд на спину в кольчуге. — Нет же, молчат, как языками подавились. Твоих ушей боятся, что ли?
— Твоих тоже, — усмехнулся принц. — Как правильно заметил Лувес, невозможно доказать, что ты чего-то НЕ знаешь или НЕ умеешь. Для них ты — лаумарская ведьма, которая притворяется меналийкой, надеясь уйти от расправы. И вообще, скорее всего, им попросту дан приказ держать рот на замке.
На это Тай не ответила, и некоторое время путь продолжался в молчании. Начало смеркаться — если снаружи еще не составляло труда отличить серую нить от зеленой, то из повозки свет уже почти ушел. Тем не менее снаружи не наблюдалось никаких признаков города или деревни, и Джарвис поневоле задумался, где и как им придется ночевать. Предыдущие ночи были холодными, эта тоже не обещала тепла… вероятно, пленникам позволят накрыться одеялами, но как быть со