Оказавшись внутри, Джарвис даже зажмурился на миг — настолько плотно воздух в кабинете был пропитан дымом, тянущимся сразу из четырех больших курильниц. Кроме дыма, разглядеть что-либо мешал ставший привычным полумрак — шторы на окне были уже задернуты, не дожидаясь окончательной смерти дня, и довольно большую комнату освещали лишь три единственных свечи в канделябре, стоящем на краю большого стола. Однако самого архиепископа за столом не было — он сидел в кресле в глубине комнаты, вне круга света. Сквозь дым и полумрак даже Джарвис мог различить лишь смутные очертания фигуры в темно-красном, с длинными седыми волосами, держащейся, несмотря на преклонный возраст, исключительно прямо.
— Благодарю вас, брат Лувес, — раздался звучный голос, хорошо знакомый принцу по событиям в Шайр-дэ. — Теперь оставьте нас одних. Идите к брату Катему и успокойте его, а то он уже изнывает от нетерпения. И не беспокойтесь — моя сила защитит меня лучше всякой стражи.
Почтительно поклонившись, Лувес выскользнул назад в коридор. Двери захлопнулись, и пленники остались один на один с фактическим владыкой Лаумара.
— Ни шагу дальше стола, — снова донесся из полутьмы голос архиепископа. — Иначе ваши контуры активируются сами собой.
Джарвис решил, что пора перехватить инициативу. Ясно было одно: для банального допроса нет нужды доставлять схваченных приспешников Хаоса сразу же во дворец, минуя застенок. Так для чего же, три тысячи морских чертей, их сюда приволокли?!
— Странная у вашего преосвященства манера принимать гостей, — начал он, постаравшись вложить в голос как можно больше вызова. — Обычно свет, выставленный таким образом, ожидаешь увидеть где-нибудь в сыром подвале с ржавыми железками и жаровней, а уж никак не…
— Я достаточно стар и облечен достаточной властью, чтобы проводить допросы там, где считаю нужным, — мгновенно отозвался архиепископ. — Или наследник меналийского престола считает, что его всегда должно принимать при ярком свете, что бы он ни натворил?
Кровь бросилась в лицо Джарвису. Откуда главе лаумарской церкви известен его титул?! Да, Элори точно так же знал эту подробность, не спрашивая — но то был могущественный демон, претендующий на звание божества! Или сила, которой владеет пастырь мятежного Лаумара, настолько велика?
— Я виновен перед вами, не отрицаю, — произнес он значительно менее уверенным тоном. — Но на моей спутнице нет ни малейшей вины, и вы не можете не знать этого. Вы видели Ломенархик в Шайр-дэ, вы лично сражались с ней на алмьярской границе — и после этого посмеете утверждать, что стоящая перед вами женщина и есть та самая, которую я увел у вас с костра?
Из темноты послышался короткий смешок.
— Существу вашей расы стоило бы знать, что когда ведешь магический поединок, то видишь в основном ауральный спектр противника, а уж никак не его лицо, — интонация, с которой были произнесены эти слова, мгновенно вызвала в памяти Тай чуть высокомерную снисходительность Арзаля, так всегда бесившую ее. — Или вы оба хотите сказать, что стоящая передо мной женщина не только не делила ложе с Повелителем Хаоса, но и никогда в жизни не бывала в Замке Тысячи Лиц?
— Где она бывала и где не бывала — это отдельный вопрос, — Джарвис изо всех сил пытался сохранять спокойствие. — Однако если уже само посещение Замка делает человека виновным в ваших глазах, зачем было посылать для опознания брата Лувеса? В отличие от вас, он прекрасно знает в лицо свою бывшую любовницу — так ради чего он лжесвидетельствовал перед лицом другого вашего посланца?
— Сначала выдал на казнь женщину, которую когда-то любил, а теперь еще и лжет в глаза! — неожиданно вмешалась Тай. По ее голосу Джарвис понял, что монахиня-алхимик разозлена настолько, что больше не имеет сил длить молчание. — Нечего сказать, достойных людей вы берете себе на службу, святой отец!
— Не тебе рассуждать о достоинстве в этих стенах, падшее создание! — возвысил голос архиепископ. — Если наследник величайшего из королей мира унизился до того, чтобы подбирать объедки за демонами Хаоса, то это еще не дает тебе права…
— А вы нам свечку держали, да, святой отец?! — так и взвилась Тай. — Нам всем?!
Она устремила на архиепископа яростный взгляд — и снова, как когда-то в Замке, Джарвис отчетливо увидел два зеленых луча, прочертивших дым благовоний. Если раньше он мог считать, что эти мимолетные вспышки лишь чудятся ему, то теперь для сомнений не осталось места — днем глаза Тай светились точно так же, как и ночью.
— Попрекать женщину постелью — нет ничего проще! А вот дать себе труд разобраться…
— Ни слова больше! — перебил ее архиепископ таким тоном, что девушка невольно осеклась. — Я получил последнее подтверждение.
С этими словами он поднялся из кресла и сделал несколько шагов к своим пленникам. Когда свет свечей упал на его лицо, Джарвис не сразу осознал, что видит перед собой не старика, читавшего заклятия с карниза Пьющей Лошади, а светловолосого мужчину не старше сорока лет. Но не успел он изумиться этому обстоятельству, как случилось нечто еще более достойное изумления. Остановившись перед Тай, мужчина низко поклонился ей и произнес:
— Что ж, приветствую тебя, наместница Мертвого бога, ибо это и в самом деле ты. Позволишь ли? — с этими словами он коснулся ее скованных рук.
— Что я должна позволить? — озадаченно произнесла Тай, совершенно выбитая из колеи этим невероятным поворотом.
— В твоем присутствии существует лишь та магия, которой ты дозволяешь быть. Поэтому я вынужден просить твоего разрешения даже на то, чтобы избавить тебя от неудобства, которое сам же тебе причинил.
— Конечно, разрешаю, — выговорила Тай все так же ошарашенно.
Мужчина в темно-красном по очереди дотронулся до обоих браслетов на руках девушки. Сверкнули две искры — и оковы со звоном упали к ногам Тай.
— Что все это значит? — наконец сумел выдавить Джарвис, когда над ним проделали ту же операцию.
Вместо ответа помолодевший архиепископ подошел к окну и приоткрыл его. Холодный осенний ветер ворвался в комнату, разгоняя тяжесть благовоний и проясняя сознание. Затем, взяв одну из свечей, архиепископ зажег от нее еще шесть, укрепленных в двух других канделябрах.
— На то, чтобы понять, что все это значит, — спокойно произнес он, — у нас с вами впереди целая ночь.
— …Так оно и есть. Все те, кого ты перечислила — тоже жрецы Валориса. Но в любой конфессии, помимо рядовых клириков, существует тот, кого именуют наместником бога на земле. Считается, что это глава церкви, но на самом деле — далеко не всегда… Короче, лишь у наместника Мертвого бога глаза могут вспыхивать не только в его владениях, но и в дневном мире. Потому-то я и принял вас в такой обстановке — другого способа убедиться, что передо мной не простой, как вы выражаетесь, Ювелир, а именно проводник воли Валориса, у меня не было, — архиепископ усмехнулся. — А еще потому, что в присутствии любого из вас я полностью лишаюсь какой бы то ни было силы, и моя личина почтенного старца тает, как снег.
— Ну да, — кивнула Тай. — Теперь понятно. В дыму луч света виден лучше всего. Только почему вы говорите «в его владениях»? Замок же — владения Повелителя Снов!
— Во-первых, еще раз повторяю, что ты равна мне, и никаких «вы» между нами быть не должно, — возразил архиепископ. — А во-вторых, Замок был и пребудет творением Валориса — иначе не может быть, поскольку в присутствии любого из вас чары этого места только расцветают. Ваш же Повелитель Снов — всего лишь крыса, неизвестно как пробравшаяся в покинутый дом Владыки Радости и изрядно загадившая его.
— Первый раз слышу, чтобы Валориса так титуловали, — протянул Джарвис. — Хотя не мне судить — я и на имя-то это наталкивался только в очень старых свитках. Смею думать, среди моих сородичей разве что Сехедж да трое-четверо умников из Янтарной ветви помнят, что был еще и такой Непостижимый.
— Все еще сложнее, — вздохнул архиепископ. — Я называю Мертвого бога Валорисом просто потому, что нельзя же богу совсем без имени. А Владыка Радости — совершенно отдельный термин родом из Эньяты. В трудах многих древних мыслителей эта сущность обычно отождествляется с Валорисом, но Лако-эд-Риик сомневается в правомерности такого отождествления — и я, признаться, вместе с ним. Будь это так, твой господин был бы всего лишь одним из хозяев мира сего, пусть и первым среди равных, тех, кто награждает силой в обмен на душу и преданное служение.
— А разве это не так? — удивилась Тай. — Сила Черного Лорда отменяет магию Солетт, сила же Валориса отменяет магию всех прочих богов. Обыкновенная иерархия.
— Да, вот только ты, госпожа моя, в этом случае была бы чародейкой посильнее властителя долгоживущих. А ты ведь обычный человек, не так ли? — архиепископ взялся за черпак и плеснул еще глинтвейна сначала себе, затем в торопливо подставленную чашу Джарвиса. — Он изгнан за грань, его именуют не иначе как Мертвым богом — и все-таки… Поневоле напрашивается мысль, что механизм его воздействия совсем иной, нежели у прочих.
— И все-таки не могу понять, — в отличие от Джарвиса, увлеченно слушавшего теоретические выкладки архиепископа, Тай все время пыталась вернуть разговор на грешную землю, к вещам, непосредственно касающимся ее самой. — Ювелиром я стала три с лишним года назад. Однако за эти годы никто, кроме… — она сделала над собой усилие, — …кроме тебя, Эрдан, не замечал у меня в глазах никакого свечения.
— А в ночь перед исцелением Нисады? — тут же припомнил Джарвис. — У лесного озера, когда ты завязала мне глаза перед тем, как… Я сразу же и сказал тебе про свечение, помнишь? Да и помимо этого замечал, только не был уверен — например, когда вы с Нисадой ругались на постоялом дворе, свет свечи вроде бы на миг стал зеленым…
— Про это ты мне не говорил, — насторожилась Тай. — А тогда, у озера, я решила, что своим внешним видом притянула магию Замка в день, и не придала значения…
— Увы, ты не придаешь значения почти ничему, что нельзя потрог