«И это понимает, стервец! — пронеслось в голове Йахелле. — Откуда? Совсем ведь еще мальчишка!» Что ж, проиграть достойному противнику не так обидно, как какому-нибудь Лаймарту…
— То есть ты хочешь сказать, что лгал мне про возможность поднять армию? — напустился он на Серого. — Выходит, ты не только идиот, но и меня решил выставить таковым?
— Про армию сказал ты сам! — Лаймарт окончательно взбесился. — И изволь выбирать выражения, когда разговариваешь с предстоятелем старшего бога!
Йахелле лишь смерил его с ног до головы уничтожающим взглядом и повернулся к Тай.
— Как я уже говорил, мне очень жаль убивать столь совершенное создание, как ты. Поэтому я готов оставить тебе жизнь, но на двух условиях. Первое: ты никогда не ступишь на землю Анатаормины, будь то любой из островов или фактории на континенте. И второе… поскольку ты алхимик, то наверняка владеешь в том числе и знаниями о ядах…
— Не без этого, — кивнула Тай.
— Так вот, ты обучишь всему, что знаешь, человека, которого я тебе пришлю. Обмен знаниями между странами Порядка и Хаоса всегда был затруднен, и ты, скорее всего, умеешь какие-то тонкости, неизвестные даже у нас в храме…
— Ты договариваешься с ней?! — у Лаймарта глаза на лоб полезли. — Ты, который полчаса назад орал, что договор с людьми Мертвого бога невозможен в принципе?
— Уймись, Серый, — тон Йахелле стал совсем ледяным. — В данном случае я договариваюсь с ней не как клирик с клириком, а как человек с человеком. Ничего из того, что я требую, не связано с какими-то сверхъестественными проявлениями.
— Я не сомневался, что умные люди всегда найдут способ решить свои дела ко всеобщему удовольствию, — Горицвет обворожительно улыбнулся сначала Файял, потом Йахелле. — А дураков можно не принимать во внимание, не так ли?
— Вы все еще поплатитесь за этот фарс! — прошипел Лаймарт. — Особенно ты, алмьярский фигляр! А ты, еретичка, знай, что стоит твоей ноге ступить на землю Вайлэзии, как тебя ждет немедленная смерть! — с этими словами он повернулся и почти бегом удалился в туман.
— Нашел, чем пугать, — презрительно уронил Эрдан. — Уж я-то знаю, что Единый не обладает всеведением даже в пределах собственной страны.
Йахелле подошел к базальтовому кругу и непонятно откуда извлеченным ножом перерезал путы Тай.
— Что ж, Красный, если ты желаешь покровительствовать этой женщине, тебе и следить за соблюдением нашего соглашения. А ты, Миндаль, дай знать сразу же, как только будешь готова исполнить второе условие. Поскольку ты тоже в своем роде клирик, у тебя есть право вызвать любого из нас к этому камню. Остальное пусть поведает тебе Красный, — он смотал аркан и тоже отступил под туманную завесу.
— Пойду, наверное, и я, — произнесла Файял, неожиданно сделавшись похожей на простую салнирскую крестьянку, невзирая даже на свое облачение. — Назови только имена тех троих, чтоб я знала, кого тебе прислать.
— Руннед, Крислин и младшая Атаэл, — безучастно произнесла Тай. — Лучше всех схватывает Крислин, но у нее же, увы, самые косые руки.
— Ладно, я еще посоветуюсь с сестрой Рогрет, и тогда уж решу, — Файял в последний раз взглянула на бывшую подчиненную — как показалось Тай, с укоризной — и последовала в туман за Серым и Черным. И только тогда Тай осознала, что ее платье отлипло от черного камня.
— А ну-ка, стой! — соскочив с круга, она в два прыжка догнала Горицвета, который, поклонившись, тоже сделал попытку ускользнуть в туман. — С тобой я еще не закончила!
— Всецело к вашим услугам, звезда очей моих, — алмьярец отработанным движением опустился на одно колено, касаясь губами руки Тай.
— Ты эти Замковые уловки брось, я их не хуже тебя знаю, — проворчала девушка, пытаясь не показать, что ей приятно такое обращение. — Скажи лучше, почему ты два раза назвал меня ночным именем и откуда вообще оно тебе известно?
— Значит, ты меня так и не помнишь? — неожиданно без всякой рисовки негромко произнес Горицвет. — Даже сейчас? Я потому и употребил ночное имя, что хотел, чтобы ты вспомнила. Два стилета и фиалки…
— Погоди-погоди… — Тай начала что-то припоминать. — Алмьярские фиалки… желтые, да?
И тут словно открылись шлюзы памяти, и она, как наяву, увидела картинку из тех времен, когда была вынуждена пребывать подле Элори. Бальный зал, возвышение у лестницы… а на возвышении — гибкий юноша в алмьярской одежде из коричневого шелка, но не в расшитой куртке «черного цветка», а в облегающей блузе без рукавов, с воротником-стойкой, какие носят мужчины воинского сословия. Он изгибается кольцом, босые ноги касаются рукоятей двух тонких стилетов, воткнутых в его прическу… Один за другим стилеты, зажатые между пальцами ног, покидают узел волос и падают по обе стороны от юноши. И вдруг мгновенный перекат — и он уже на ногах, и в каждой руке его сверкает по тонкому клинку. Зал ахает, музыка словно взмывает к небесам…
Через час он подошел, чтобы пригласить ее на танец. Теперь вместо клинков его волосы украшали три крупные алмьярские фиалки — желтые, с бархатной коричневой сердцевиной, любимая разновидность Тай. Вот только сама она никогда не решилась бы вставить в волосы такой цветок, даже в Замке — слишком хорошо знала, как быстро он вянет, будучи сорван…
— Вижу, вспомнила, — чуть улыбнулся «черный цветок», скорее глазами, чем губами.
— Да, — прошептала Тай, глядя прямо в темно-карие глаза, окруженные небрежной тенью. — Тогда была совсем другая раскраска… полная, по схеме… По жизни у тебя лицо куда мягче. И голос вроде поставленный — значит, такие сложные вещи, как с теми стилетами, ты можешь только в Замке? Или не только?
— Не только, — подтвердил Горицвет, тряхнув волосами. — Неудобно хвалиться, но у меня с самого начала шел полный набор умений. А что до того дня… именно тогда я стал избранником Повелителя Снов и в ознаменование сего был приведен в Замок во плоти. Элори сам велел мне пригласить тебя на танец, чтобы лучше рассмотреть вблизи — а потом долго объяснял, кто ты такая и почему тебя надо опасаться. Так что я всегда знал про тебя все, Тайах — даже тогда, когда ты сама этого не знала.
— Вот даже как… — выговорила Тай, окончательно растеряв весь свой напор.
— Элори же и прислал мне сегодняшний вызов, — продолжил Горицвет, делая вид, что не замечает ее смущения. — Не то чтобы он что-то знал — просто почувствовал, что у гонга скопилось непривычно много народу, и велел разобраться. Из Замка вполне возможно отслеживать такие вещи — он ведь соединен с этим местом каким-то проходом, во всяком случае, лежит с ним в одном пласте реальности.
«Интересно, какая у него базовая схема раскраски?» — ни с того ни с сего подумалось Тай. Там, в Замке, вроде бы был Таинственный Помощник, но чувствуется, что это не его амплуа — слишком открыт. И не Юный Любовник, хотя черты лица мягкие — слишком умен, точнее, не просто умен — дураков Элори подле себя не держит, — а еще и абсолютно вменяем. Редкое качество для «черного цветка», скажем прямо. Значит, Благородный Соперник, больше некому.
— Тогда скажи, почему Элори невыгодно, чтобы меня убили, — внезапно потребовала она.
Лицо Горицвета снова озарилось чарующей улыбкой.
— А надо ли тебе это знать, наместница? Почему бы не предположить, что мой повелитель до сих пор пылает к тебе безответной страстью?
— Значит, не скажешь, — сделала вывод Тай. — Ладно, ты и без того спас меня, стоит ли выяснять, с какой целью? Так или иначе, спасибо тебе за все, что ты тут сделал. Спасибо…
Вместо ответа он обвил ее руками и легко коснулся губами ее губ. Но сделать поцелуй дежурным не получилось — Тай уверенно перехватила инициативу, раздвигая его губы своими, властно втягивая его язык — до изнеможения, до остановки дыхания, почти так, как когда-то с Тиндаллом…
— Это все, что у меня для тебя есть, — наконец выдохнула она. — А теперь иди домой и спи. И пусть в твоем сне будет что угодно, кроме Замка.
— Прощай, Тайах, — Горицвет отступил на шаг, приложив руку к сердцу. — А может быть, всего лишь до свидания.
Тай смотрела ему вслед, пока блеск стразов на его куртке окончательно не померк в тумане, и только тогда повернулась к архиепископу, все это время терпеливо ждавшему ее.
— Пойдем домой, что ли, — уронила она устало, с наигранной небрежностью. — А то Джарвис небось уже с ума сходит.
— Что ты за женщина, высокие небеса! — Эрдан взглянул на нее с каким-то боязливым почтением. — Пережить такое, по сути, потерять дом — и вести себя, словно ничего не произошло. Словно есть только то, что в этот миг, и неважно, что будет в следующий.
— А как еще мне себя вести? — невесело усмехнулась Тай. — Плакать? Крыть последними словами мать Файял? Набить кому-нибудь морду? Так все морды, достойные битья, разбежались раньше, чем я оказалась способна до них дотянуться.
— Идем, — Эрдан чуть приобнял ее за плечи — совсем так, как это делал Джарвис, а до него — Тиндалл. — Может быть, у меня получится подарить тебе новый дом в своих владениях.
Глава двадцать седьмая,в которой Тай расстается с Джарвисом
Мерседес бенц — а мы еще нет!
Октябрь вступил в свои права, как наемник-завоеватель, содрав с земли, словно с покоренной женщины, все ее покровы и шаря ледяными пальцами ветра в самых укромных местах. В день, когда Тай и Джарвис во главе людей, выделенных им в помощь архиепископом, подъехали к усадьбе Герейнет, ветер без помехи гулял по ее заброшенным комнатам, где уже лет пять никто не жил.
— Вот и мой новый дом, — невесело произнесла Тай, соскакивая с лошади и кутаясь в плащ. Не в старый выцветший плащ неролики — он полетел в огонь на следующую ночь после судилища, ибо Тай решила, что отныне не вправе носить его, — а в новый, из плотного сукна, отороченного мехом, подарок Эрдана. — Кто бы мог подумать, что мои странствия закончатся на этом голом холме!