Эту комнату он тоже запомнил совсем иной — только камин, да их постель в углу, прямо на голом полу, да крышка от старой бочки, заменяющая стол, на которой стоят глиняные миски с кашей и жареным мясом. Теперь тут имелось все, что нужно для жизни, стены были обиты розоватой тканью, из-за которой казалось, что в комнату заглянуло утреннее солнце, а рядом с камином стояло нечто вроде огромной плетеной корзины.
Он гадал, как она встретит его — но и предположить не мог, что…
— А, это ты, — озабоченно бросила она, едва повернув голову к дверям. — Погоди, я сейчас закончу со своей мелкой дрянью, и тогда… Тайза, я кому сказала — держи ей ногу! Сейчас ведь опять все сбросит!
Маленькая пухленькая девушка, стоявшая рядом с Тай, с готовностью ухватилось за что-то, невидимое за кучей тряпок, наваленных на кровать.
— Вот так, — мелькнуло что-то красное, из-за тряпок донесся требовательный писк. — И попробуй только сними еще раз, мерзкий детеныш! Одерни ей свитер, Тайза, и можешь сажать назад в логово.
— Ах ты, моя маленькая, — заворковала Тайза по-лаумарски, наклоняясь к кровати. — Ах ты, моя девочка глазастая!
— Вот теперь привет, — Тай махнула рукой Джарвису, приглашая пройти поглубже в комнату. — А я тут без тебя размножилась, как видишь. Надеюсь, ты еще не успел пообещать ее какому-нибудь лешему?
— Какому лешему? — Джарвис в очередной раз за сегодняшний день пришел в полнейшее недоумение.
— Ну как же! Это во всех меналийских сказках так: едет князь по лесу, и тут хватает его мохнатая лапа, за что достанет, и говорит жутким голосом: «Отдай мне то, чего дома не ведаешь, у-у-у!»
— Тай, я тебя когда-нибудь убью! — не выдержав, Джарвис от души расхохотался. — Только ты можешь так встретить отца своего ребенка после того, как не виделась с ним год!
— Дай хоть ему посмотреть на свою доченьку! — снова промурлыкала Тайза.
— Да чего на нее смотреть, на добро такое? — тоже по-лаумарски ответила Тай. Она протянула руки за ворох тряпок — и на Джарвиса глянули два огромных зеленых глаза столь насыщенного оттенка, какого никогда не бывает у простых смертных, два изумруда чистейшей воды. Короткие волосики, пушившиеся вокруг головки, имели такой же снежно-белый цвет, как и у самого принца — рядом с ними белый вязаный свитерок малышки, больше похожий на короткое платьице, казался желтоватым, давно не стиранным…
— Ы! — недовольно заявила малышка и уставилась на Джарвиса с чрезвычайно серьезным видом.
— Гляди, какой суровый котенок, — Тай слегка подкинула девочку на руках. — Уже полгода. Вчера первый раз села в своем логовище, — она кивнула в сторону странной корзины. — Как лаумарцы растят детей в таком климате, ума не приложу! Я ей вязаные чулки надеваю, а они с нее сваливаются, прихожу — пятки голые и холодные, как у покойника. А ниткой привязывать — ножка передавливается, долго так не продержишь…
— Получается, мы зачали ее еще в августе?! — Джарвис кое-что подсчитал в уме.
— Именно так, — кивнула Тай. — Причем похоже, что не где-нибудь, а у того лесного озера, в ночь перед исцелением Нисады. Уж прости, что так тебе и не сказала. Сначала сама не верила, а потом как началось — арест, Эрдан, Мертвый бог, судилище, усадьба, ремонт… До своих ли ощущений тут было?
— Как хоть ты ее назвала? — Джарвис смотрел на маленькое создание почти со страхом, даже не подозревая, что всего лишь повторяет в этом миллионы молодых отцов, бывших до него.
— Джайрдис, — так же невозмутимо произнесла Тай. — Сокращенно Джай.
— Джайрдис? Молния? Почему так странно? — удивился принц. — Она что, родилась в грозу?
— Понятия не имею, в какую погоду она родилась, — махнула рукой Тай. — Когда мне ее отрава в голову ударила, я как сознание потеряла, так и очнулась только через двое суток, со швом на брюхе и с лихорадкой. А назвала так потому, что это имя женского рода, наиболее созвучное с твоим.
В который раз за сегодняшний день Джарвис не знал, что сказать в ответ на такое.
— Все, поглядела на папу, и иди в берлогу, — Тай опустила Джай в «корзину». — Если не уснет, Тайза, покорми ее через час, да кашкой, а не из груди, пусть привыкает. Идем ко мне, — снова перешла она на родной язык, поворачиваясь к Джарвису.
— Разве это не твоя комната? — поинтересовался тот.
— Конечно же, не моя. Тайза эту пакость грудью кормит, ей с ней рядом и спать. А у меня молока с самого начала ни капли не было, после такого-то…
В ее комнате стены были обиты серовато-зеленым, как ивовый лист — Джарвис помнил, что Тай весьма неравнодушна к этому оттенку. Кивком указав ему на единственный стул, придвинутый к письменному столу, сама она опустилась на неубранную постель и выжидательно глянула ему в глаза.
Такая же, как прежде — рождение дочери не оставило на ее фигуре ни малейшего следа, кроме шрама на животе, но под одеждой его не видно. Так же по-мужски связаны в хвост пепельные волосы до плеч; даже платье почти такое же, только клетки по серому фону не темно-красные, а зеленые и более крупные. А умения дразниться и нежелания показывать свои чувства еще и прибавилось — даже для дочери, явно любимой, у нее не находилось более ласкового слова, чем «зверь с глазами».
— Альгрен тебя в саду за ноги не покусал? — неожиданно поинтересовалась она.
— Тот парень с граблями? — уточнил Джарвис.
— Какой он парень, ему уже под тридцать, — усмехнулась Тай. — Просто мелкий и тощий. Как говорится, маленький котишка всю жизнь котенок. Вдобавок «лотос», а их ни одна зараза не берет, включая время. Полгода тебя без ругани упоминать не мог после того, как меня откачивал. Но я его знаю — он вроде меня, злой, но справедливый. И отходчивый — погрызет для порядка и тут же простит. Кому как, а мне с ним легко.
— Где ты его подобрала? — Джарвис откинулся на стуле, вытягивая затекшие ноги. — И почему он говорит, что ваш сад ему не чужой?
— Да все потому же. Я с ним в Индоле познакомилась, у тамошнего аптекаря. Ну, разговорились о разных лекарственных средствах, вижу, человек умный и понимающий. Ему интересно стало, мне тоже — с одной стороны моря на другую знания в самом деле ходят очень плохо, почему бы не обменяться, раз случай выпал? В следующие разы, когда бывала в городе, уже специально к нему заходила. Потом, когда совсем тяжелая сделалась и в город вместо меня ученики мотаться начали, он стал сюда приезжать. И в один из приездов… — она снова усмехнулась, — обрел уникальный случай в своей практике. Считай, от Черного Лорда за волосы вытащил, нас обеих. И потом тут застрял — я же дней восемь вообще не вставала, так он сам в деревне кормилицу нашел, вот эту Тайзу, меня выхаживал, да еще с Джай возиться успевал. Мне ведь ее два месяца даже на руки нельзя было брать, чтобы шов не разошелся. А тут весна, в саду срочно все сажать надо, от Эрдана подводы пришли с ореховыми кустами и шиповником — а я еле ноги таскаю! Так и вышло, что они с моей частичной тезкой весь дом на себя взяли, я только с ребятками занималась и указания давала, что и в какую землю втыкать. И сажал он тоже вместе со всеми — слуг-то я нанять не успела, да и не очень стремилась, все-таки лучше, когда в доме только свои. Четыре месяца тут провел, пока я совсем не выровнялась, а потом начал на два дома жить — дня три побудет в Индоле, примет больных, потом опять сюда. Говорит, другого случая понаблюдать за развитием полукровки ему может никогда не выпасть. Да только дело не в Джай, точнее, не в ней одной, — Тай заговорщицки понизила голос. — Таким, как он, часто не везет с женщинами. Вся жизнь ушла в работу, жениться некогда было, даже любовницу не завел. И тут его Тайза пригрела, причем во всех отношениях. Она девчонка простая, деревенская, жизнь у нее не сложилась, свой ребенок родился да тут же помер. А для нее жить означает — о ком-то заботиться, и лучше всего, чтобы объектом заботы еще и гордиться можно было. Вот и нашли друг друга два одиночества, пока дом на них держался… — Тай умолкла.
— Приятно узнать, что на свете еще есть такие хорошие люди, — произнес Джарвис после некоторой паузы, и в комнате опять воцарилось молчание. Тай явно отдыхала от своего рассказа, принц же хотел и не смел приступить к главному…
— Ладно, теперь ты выкладывай, как жил и зачем приехал, — в конце концов снова заговорила Тай. — Не то чтобы у меня было время особо скучать по тебе — у нас тут, сам видишь, ни у кого лишнего времени не бывает, — но увидеться, если честно, хотелось.
И тогда Джарвис окончательно решился.
— Вот что, Тай… Я тут думал целый год и пришел к выводу: может быть, любовь не обязательно должна быть, как в романах, когда сердце в груди томится и все такое? Сами же учили меня, что все люди разные, и с «тюльпана» нельзя требовать того же, что с «мимозы»… Так может быть, у тех, кто живет головой, а не сердцем, как мы с тобой, и любовь помещается в голове? Никаких особых страстей, охов-вздохов — просто отчетливо знаешь, что если поблизости нет этого человека, то жизнь превращается в простое выживание. Не так ли?
— Может быть, и так, — Тай низко склонила голову, в ее голосе послышались знакомые глуховатые нотки.
— Тогда, если это так… скажи, наконец, что любишь меня! А если это не так…
— Я люблю тебя, — выговорила Тай, не поднимая головы. — Люблю, морда ты долгоживущая, зараза, которая приехала ниоткуда и уедет в никуда, и плевать мне на это, и на то, чей ты наследник, тоже плевать!
— И я тебя тоже люблю, колба ты с синильной кислотой, язва моровая, ходячий ужас всех на свете клириков! — Джарвис присел рядом и крепко обнял ее за плечи. Теперь ему ничего не было страшно.
— Можешь полюбоваться, — Тай пропустила Джарвиса вперед себя в лабораторию. — Конечно, не наш монастырь, размах не тот, но все самое необходимое Эрдан мне обеспечил. Даже крокодила, — она горделиво указала под потолок, где и в самом деле болталось чучело устрашающего вида.
— А он-то тебе зачем? — изумился Джарвис.
— Без крокодила никак, — Тай усмехнулась особенно ехидно. — Знаешь, как мать Лореммин говорила, пока жива была? Алхимик без крокодила, что генерал без мундира: может быть, и стоящий, да кто ему поверит?