человеком государственным.
Да, пусть и на должностях «принеси-подай-сбегай», но Ниткаст служил Царю Царей и вращался в самых что ни на есть высших кругах, был в курсе всех сплетен и новостей Царства. Да и объедков с Царского стола ему перепадало иной раз больше, чем какому-нибудь свободному крестьянину-пахарю и даже одежду он свою донашивал из царского гардероба, так что, в отличие от простого крестьянина, в его запасах даже была одна шелковая рубаха, пусть даже и расползающаяся от старости по швам.
Опять же, почти не имея собственной жизни и собственных интересов, Ниткаст мог полностью отдаться жизни других. И поскольку с малолетста частенько исполнял должность гонца и за свой тридцатник с небольшим уже наверное успел оббегать все царство раз по сто, действительно знал ну хоть что-то о каждой живущей в Иратуге семье.
А уж про жителей Дворца, столицы и окрестностей он знал каждую мелочь, — кто, с кем, и сколько раз, у кого, почем, и в каких целях.
Этот кадр был воистину бесценен для меня, — единственная сложность, не убить его до окончания следствия, ибо задолбать своей болтовней он сумел меня в первые же минуты.
Следующим этапом колдовства была транспортировка обреченной на бессмысленную смерть козы к месту суперважного гадания. Помимо юного Лидасая, вышагивающего с этой несчастной зверушкой на плечах с таким видом, будто как минимум тащит кольцо Всевластия, пусть и роняющее время от времени вонючие катышки из под коротенького нервно дергающегося хвоста, в этот поход с нами увязалось десяток дружинников Мокосая, ученики Шамана Дебила, студенты Правоведческого Факультета, Лга’нхи и вся оикия ирокезов.
Нахрена? Ну… больше всех мне нужны были студенты. Потому как гадать Царю Царей, да еще и прямо в его царстве — это вам не Асииааку лапшу на уши вешать… В том смысле, что масштабы места, на котором проводится гадание, должны быть надлежащими.
Да, это там в степи какой-то несчастный холмик, возвышающийся над плоской равниной, вполне подходил для соответствующего действа. Но тут нужна была как минимум гора. Да желательно не простая, а совсем даже особенная, овеянная мистической славой или отмеченная какими-нибудь историческими событиями. Все должно играть на крутизну гадания… Хотя, признаюсь, были еще кой-какие критерии, которые я не хотел разглашать публично.
Но с большой горой и работы было значительно больше, тут уже выбритым пятачком земли не отделаешься. Тут нужна серьезна подготовительная работа, которую кто-то должен сделать… и желательно, чтобы этим «кем-то» был не я. (Мне не очень нравятся такие работы).
Так что работать будут студенты. А надзирать за работами — ученики Шамана, сиречь Эуотоосик и Гок’рат… потому как, коли уж взял студентов, то не оставлять же учеников. А уж коли взял учеников, то придется найти им какое-то занятие.
Охрана Царя Царей, ясное дело, пошла, потому что несолидно человеку, занимающему столь высокую должность, шляться одному как какой-нибудь шпане. А Лга’нхи со своей бандой типа тоже пошел для солидности, ибо не отправлять же своего шамана как бедного родственника с одними чужеземцами.
Я бы, пожалуй, раздулся от важности, принимая такие почести, только вот ребята из окружения Мокосая еще раньше, на пиру пообещали своим корешам из диверсионной оикия настоящую крутую охоту, «какой они у себя в степи даже и не видели», и явно пытались воспользоваться моментом выхода из города, чтобы приятно провести время.
Эти засранцы вроде как даже уже успели поспорить, кто больше добудет горных баранов… Весть о чем сразу разнеслась по всему Иратугу и предстоящий матч уже во всю обсуждался по всем деревням и весям этого царства.
Подходящая гора нашлась со второго раза. Первую, на которой местные шаманы и так обычно проводили большинство камланий, я забраковал. А вот зато вторая вполне себе подошла — и местечко достаточно уединенное, и сама гора… так сказать, очень подходящая для моих целей. И какой-то далекий иратугский Царь одержал возле нее какую-то грандиозную иратугскую победу… Настолько грандиозную, что о ней помнят даже спустя десяток поколений. (Никак, десятку человек зараз морду набили). Короче, место подходило вполне. И я не стал откладывать дело в долгий ящик, начав подготовку к Великому Камланию.
И пока я, размышляя о Важном и Вечном, в поте лица варил наркокомпот из принесенных с собой припасов (местными лучше не пользоваться), мои студенты в поте лица чистили вершину, а Лга’нхи с приятелями, также в поте лица, бездельничали, лазая по горам и добывая разную дичь.
Глава 5
— Ну как? — спросил я у Лга’нхи.
— Нормально, — ответил мне он.
— А Ниткаст чего говорит?
— Он говорит слишком много, — раздраженно ответил мне Лга’нхи. — Сам с ним разговаривай, а то мне хочется его убить.
…Будто мне не хочется.
Собственно говоря, беседа эта проходила уже спустя почти неделю после Великого Камлания. Которое, впрочем, прошло вполне обыденно и почти неинтересно.
Ну, залезли мы с Мокосаем на вершину изрядно очищенной от всякой травы и кустов горы. Резанул я горло несчастной козе, на свою беду так не вовремя попавшейся мне на глаза. Обрызгал ее кровью очередную нарисованную пентаграмму. А заодно уж напоил этой же субстанцией Мокосая, подмешав в пойло хорошую такую порцию грибной наркоты. А потом, брезгливо ковыряясь в козьих кишках, еще раз старательно допросил Царя Царей в тщетной надежде, что его расторможенное наркокомпотом подсознание подкинет мне каких-то дополнительных фактов о кознях злобных врагов и ткнет пальцем в кандидатуру Главного Злодея.
Тщетно. Под дурью Мокосай все больше раскачивался, сидя на заднице и бессмысленно уставившись перед собой, да бормотал разную хрень, вслушиваясь в которую, я потратил половину ночи, но так и не извлек ничего для себя полезного.
Вторую половину ночи я, махнув рукой на психоанализ, потратил на мясо козы, дедуктивный анализ всей собранной мной информации о положении дел в Иратуге и просчитывание своих следующих шагов.
Что, собственно, я знал абсолютно точно? Под Мокосая явно копают. Кто-то хитрый и умный распускает слухи о его болезни и о плохом положении дел в Иратуге… Что в глазах местных есть взаимозависимые явления.
Как в Китае, где император отвечал перед народом за стихийные бедствия, ибо ему по должности полагалось договариваться по таким вопросам с Небом, и коли возникал какой-нибудь потоп, засуха, или иной катаклизм, это означало, что договаривается он хреново, а значит, и император он соответствующий умению договариваться, так и тут, Царь Царей был ответственным за все, и только полный идиот не смог бы провести параллель между его собственным здоровьем и неурожаем, падежом скота или нашествием саранчи.
…Только вот Тут поменять такого хренового правителя было куда легче, чем в Древнем Китае, поскольку дистанция между Царем Царей и народными массами, недовольными его правлением, была намного короче.
…Ну да все вышеперечисленное—это банальная констатация фактов, уже давным-давно известных. А вот вопрос «кто?», даже после нескольких дней пребывания при Дворце и разговоров с Мокосаем, по-прежнему оставался абсолютно неясным.
Зайдем с другого края: кому выгодно?
Ну, первым и самым явным кандидатом будет Фулкар, какой-то там кривоколенный племянник бывшего Царя Царей Виксоя. Который по результатам гражданской войны вынужден был прогнуться под Мокосая и даже принести ему какие-то страшные клятвы покорности. А еще…
…Нет. Не от той печки я начал плясать. Пожалуй, стоит погрузиться в проблему поглубже, в смысле, по времени. Так что нафиг края, вернемся к самому началу Больших Иратугских Разборок и посмотрим на творившиеся тогда безобразия.
…Когда я хорошенько порасспросил Мокосая про эти дела, то выяснил, что это именно Фулкар чуть ли не возглавлял так сказать «участников заговора», «сместившего» прежнего Царя Царей с занимаемой должности методом скоропостижной, но всеми уже с нетерпением ожидаемой кончины от воткнутого в брюхо кинжала.
И что очень немаловажно, кинжал этот принадлежал именно Фулкару, и именно он воткнул его в двоюродного дядю после очередной вспышки бешенства и паранойи у бывшего монарха.
…Вообще-то говоря, даже Мокосай признает, что тогда вопрос стоял «или-или». Или Фулкар прирежет дядю, или дядя грохнет племянника. Но!
…Но дальше у этого молодого еще, но уже весьма предприимчивого политического деятеля вышел небольшой облом. Метившего на место Царя Царей Фулкара широкие массы иратугской общественности в упор отказались видеть на этой должности. И не только (а в прочем, может быть, именно как раз) из-за близкого родства с прежним Царем Царей, который при жизни умудрился всех задолбать своей простотой и бесхитростностью при принятии решений (в том числе, кого казнить, кого помиловать), да еще и так изгадил собственную репутацию и репутацию Царства, что одно только упоминание о нем и его родне начало вызывать у большинства простых иратугцев приступы изжоги.
Но самое главное, даже несмотря на эти приступы изжоги, убийство, пусть и кривоколенного, но двоюродного дяди, не слишком укладывалось в патриархальном сознании жителей Иратуга, воспринимавших это как-то уж очень негативно. И они сильно сомневались, что предки будут благоволить тому, кто свершил такую бяку. А значит и «договариватель с Небом» из него получится хреновый.
Сложилась весьма дурацкая ситуация. Даже после того как место на троне полностью освободилось, явный лидер оппозиции не мог занять место Царя Царей из-за мнения народа, который в этих краях еще много что значил.
И тут, воспользовавшись этой ситуацией, вдруг оживились другие кандидаты на должность, и начали активно толпиться на ступеньках, ведущих к Трону, пихаясь локтями, наступая друг-другу на ноги и грязно матерясь.
И что еще интереснее, среди предлагаемых кандидатов на Царство Мокосая спервоначалу вообще не было. А были двоюродный брат Виксая — Дороскай; его племянник Фулкар, все еще не оставивший честолюбивых мечтаний; Шорбей — ближний советник Царя Царей и отец его второй жены; Муж его первой дочери Докай, и еще штук пять-шесть так сказать «второочередных» кандидатов, впрочем, «второочередными» себя не считающих.