Кандидаты должны были и быть знакомы с морем, и хорошо биться в строю, и уметь подобно бывалым степнякам прятаться за травинкой или читать следы. И, учитывая также, что деревянные большие лодки были тут еще настоящей диковинкой (про плавание под парусом я даже не заикаюсь), можно догадаться, какой титанический труд свалился на мою (а чью-же еще?) голову.
А время внезапно начало поджимать, потому как лето в этих краях пусть и длинное, но ведь тоже не бесконечное и надо успеть до начала сезона штормов пройти примерно так с тысячу километров, хорошенько осмотреться и вернуться обратно.
А еще вопросы пропитания, экипировки, вооружения… Хотя, конечно, Лга’нхи и Старшины взяли на себя немалую толику этого груза, все равно забот мне хватало.
Да к тому же и общеплеменная жизнь не может подождать моего возращения. Пару раз пришлось сбегать в дальние поселки, рассудить возникшие трения между малыми вождями и Голосами Закона. Решать споры с дележом имущества. Организовывать охоту и переработку мяса для Леокая, обучая и распределяя работу между присланными им людьми… А еще возня с плотиной, работа в мастерских, обряды над парочкой покойников… Хорошо хоть, что толпы болящих теперь шли в основном не ко мне, а к моим ученикам. Да и то, один раз вызвали на консультацию по поводу сложного перелома руки… И хотя Оилиои вполне справилась бы там и без меня, но во-первых, ей еще не очень-то доверяли, а во-вторых, доставить ее до места происшествия тоже было непростой задачей… Хотя управлялась с верблюдами да и держалась на их спинах она куда лучше меня. Но кто же доверит аиотеечке, да еще и такой странной, верблюда?
В общем, я хорошенько подумал, прикинул на пальцах и торжественно принял в Шаманы Витька, Гок’рата и Эуотоосика. Благо, первым двум я это уже давно обещал. В надежде переложить на их плечи большую часть шаманских обязанностей.
— Эуотоосика? — ужасно удивились Старшины и даже Лга’нхи, когда я объявил о своем намерении на очередном совете. — Он же аиотеек!!! Зачем делать его шаманом? С чьими духами он будет говорить?
Да уж, вопрос. Я и сам не знал, зачем мне это нужно. Среди пленных аиотееков к бывшему (бывших не бывает) оуоо, имеющему навыки шамана-целителя, да еще и жившему и обучавшемуся в Главном Храме, все и так относились, как к некоему высшему существу. Так что выданная мной лицензия на занятия шаманской деятельностью тут котировалась бы не дороже использованной салфетки. А для наших шаман без классического гребня на голове все равно будет чужим шаманом.
И все же я решил посвятить своего давнего пленника и приятеля в более, так сказать, высокий чин. Нахрена? Может, потому что раз Гок’рат получает свою заслуженную награду, то и Эуотоосик должен поиметь какой-то гешефт с нашей дипломатической миссии? Или это у меня все еще играет надежда, что пленник окончательно смирится со своим положением и захочет стать ирокезом? А может, чисто эгоистическое рассуждение, что негоже целителю такой квалификации прохлаждаться без дела, пока меня то и дело срывают с места лечить разные болячки и порезы? Или это была попытка заручиться лояльностью человека, имеющего огромное влияние на несколько десятков хорошо обученных воинов? Очень сложно сказать. Все сразу и ничего конкретно. Некоторые вещи ты просто чувствуешь, что должен сделать даже если не можешь придумать этому логичного объяснения.
— Не знаю, — честно признался я было тогда на совете Старшин. Но потом, вспомнив, что все-таки являюсь Великим Шаманом, отмазался, чисто по-шамански свалив все на Повеление Духов. — Не знаю почему, но сделать так мне велят Духи!
…Вот, Бика’тку, — обратился я к задавшему мне этот вопрос новому оикияо первой оикия. — Оглядись кругом… Посмотри на детей, что бегают по поселкам. Как много среди них тех, чьи волосы черны подобно волосам Эуотоосика! И сколько еще народится таких детей от жен, что воины ирокезов взяли себе в лагере аиотееков?
Конечно, теперь эти дети — наши! Мы приняли их в свои семьи и наши Духи будут присматривать за ними. Но разве деды их прежних отцов и нынешних матерей оставят правнуков без своего пригляда, пусть даже те и очутились в другом племени? Подумай сам, поступил бы ты так со своими внуками?
Видится мне, что рано или поздно нам понадобится посредник между Духами наших предков и Духами аиотееков. Оттого они и повелели мне сделать так!
Не намного проще, чем Старшин, было убедить в необходимости этого мероприятия и самого Эуотоосика.
…Я вообще смутно подозреваю, что он либо отчасти атеист, насколько это вообще возможно для человека, живущего в наших условиях. Либо придерживается неких своих религиозных воззрений, не слишком-то совпадающих с общепринятыми.
Уж не знаю, в этом ли его Храме его заразили таким вольнодумством, или сам допер до чего-то похожего благодаря порочной привычке думать и рассуждать. Но иной раз, слушая их болтовню с Гок’ратом, тоже изрядным циником и пронырой, я только ужасался и начинал задумываться об учреждении инквизиции. Кто-то же должен укорачивать языки чересчур умным долбодятлам, наивно считающих себя познавшими Истину. И упивающихся этим Знанием будто малые дети, внезапно узнавшие, что Дед Мороза не бывает, а подарки под елку кладут их родители.
Уж я-то постиг, что за каждой открытой Истиной маячит новая, а за ней третья, пятнадцатая, сто седьмая... И что прежде чем рушить старые устои, неплохо бы подготовить новые, способные принять на себя и выдержать тяжесть этого непростого мира…
Впрочем, все это того — ненужные умствования и размышлизмы.
Ах да. Думаете, я забыл про Осакат или нагло обошел ее кандидатуру на звание нового шамана? Хренушки. Она сама меня обломила!
— Не гоже, — строго ответила она мне на мое предложение, — чтобы нас с Витьком в одно время взяли в шаманы. Он же муж, а значит, должен идти первым… А меня ты следующей весной шаманкой сделаешь, — как-то мечтательно помутнев глазками, добавила она и огорошила очередной новостью. — …Когда я второго рожу. А ты что, не знал, что-ли? …Вот какой ты Дебил. Все время про других думаешь, а свою ближнюю родню и в упор не замечаешь?! Мне за тебя даже жену твою лупить приходится, а то распустилась баба, совсем старших не уважает! Вечно ты……
— О! Слышала! — прервал я зарождающуюся Ниагару скандала. — Кажется, Лга’нхи меня зовет. — Иду-иду! — прокричал я, высунув голову за порог, а потом, сочувственно поглядев на своих учеников, которые один в качестве родственника Осакат (по дедушке), а другой — племянника Лигит обязательно окажутся втянуты в скандал, выскочил из шатра и что есть мочи припустил бегом подальше от эпицентра закручивающегося урагана упреков.
…Нет, я их, конечно, всех люблю… Даже Лигит… ну, может не люблю, но жалею, потому как бедная девочка нынче мучительно ищет пятый угол между моей сестренкой, моей ученицей и моей первой женой. Последняя хоть и стала тихоней, но когда дело касается ее любимых детишек, превращается в настоящую тигру и рвет и мечет не по-детски, подчас осмеливаясь даже щерить клыки на грозную Осакат. Причем угрозы она умудряется разглядеть даже там, где их нет и теоретически быть не может. Так что Лигит достается изрядно и даже спрятаться за мужа она не в состоянии, потому как муж у нее, прямо скажем…
…Но ведь о чем бы ни спорили мои дорогие дамы и в какой бы конфигурации они ни устраивали грызню, если рядом оказывался я, большая часть шишек вечно мне и перепадала. Ну уж, нафиг. Лучше я пойду по степи поброжу в поисках тигров или в мастерских повкалываю, пока дамы будут рвать друг дружку, рассаживаясь на ступеньках властной пирамиды.
Скажете, Великий Шаман Дебил трусоват и вообще тряпка? А вы сами-то — небось, никогда не оказывались посреди разборки первобытных дам? Вот и не смейте меня осуждать!
В общем, рано или поздно все хорошее, как и все плохое, заканчивается. Так что где-то к середине лета мы разобрались с многочисленными хлопотами и двинулись наконец в поход. Кор’тек, уже неоднократно ходивший к той Реке, уверял, что времени на путешествие, коли будет на то воля Духов и морских Чудовищ, нам вполне хватит.
И дальше потекли спокойные дни, загруженные лишь взмахами весел, да клянчаньем у Кор’тека разрешения поставить парус. Какое это удивительно прекрасное состояние, когда от тебя ничего не зависит и ты можешь расслабиться и просто исполнять чужие приказы.
Увы, но скоро это закончилось.
Глава 11
— Уходите отсюда, мы не хотим иметь с вами никаких дел!
— Да мы только…
— Бир’кек, ты ли это? Неужели ты меня не узнал, это ведь я — Кор’тек. Я проплывал тут несколько лет назад и еще обменял у тебе овцу на бронзовый наконечник для остроги.
— …Все равно уходите. Нам нельзя с вами разговаривать!
Собственно говоря, первые три недели плаванья прошли достаточно спокойно. Разве что, наводили тоску развалины поселков прибрежников да рассказы Кор’тека, какое это было оживленное место… раньше. Иногда к этим рассказам подключались и другие ирокезы или бородокосичники, раньше также проживавшие в этих местах или хаживавшие вдоль этих берегов. А вот потом пошли совсем другие земли.
Пусть не поселки, но некоторые уцелевшие жилища и хуторки мы встречали и раньше. Не могу сказать, что легко, но рано или поздно наладить диалог с их жителями получалось. В конце концов, у нас половина войска была прибрежниками, знающими обычаи и правильные слова, способные убедить убежавших в степь и спрятавшихся где-то в рощах и холмах людей, что мы не желаем им зла и готовы сотрудничать. Да у нас даже специальный фонд был приготовлен для подарков населению. Опять же (Кор’тек подсуетился), мотки тонкой бечевки для вязания и ремонта сетей, те же наконечники острог, грузила, крючки. Рыбаку это важнее дорогих тканей или роскошных украшений и пусть отдарки за эти подарки были чисто символические (что взять с бедноты?), искренняя благодарность в глазах очередного семейства, получившего бесценный дар в виде новой сети, которая позволит им не помереть с голоду, того стоили.