… Но вот какого, спрашивается, хрена было воровать воду?! Теплую затхлую воду, провонявшую кожей мехов, в которых она хранилась? Ради самих этих вполне себе обычных и ничем не выдающихся мехов? Да кому такая дрянь могла понадобиться? Сперли чисто по скаредности и жлобистости своей прибрежнецкой натуры.
А я сейчас готов был убить хоть бы за каплю той вонючей и мерзостной на вкус воды! Потому как последний раз пил перед тем как меня посадили в яму. Да и мои ребята тоже удостоились этой радости примерно в тоже время. По нескольку глотков на брата. Так что торчать посреди соленого океана, изнывая от жажды да после хорошей пробежки — было, прямо скажем, жутко некомфортно.
…А еще эти сволочи украли мой мешок целителя! А изрубленная вчера плетью спина дико болела, особенно после соприкосновения с соленой водой… Нет, я знаю, что соленая вода океана очень полезна, крайне схожа с составом человеческой крови (по крайней мере, так говорят) и даже может дезинфицировать раны… Но насколько я помню, посыпание солью ран завсегда относилось к разряду пыток!
…Но это были мои личные проблемы. А общественную проблему составляли три весла!
Ага, три весла на девять рыл. Только три весла, которые мы смогли найти возле лодки. Нахрена местным было красть наши весла, приспособленные для гребли в уключинах? Что они с ними делать-то собираются на своих утлых лодчонках? Стырили на сувениры? Чисто сдать в приемный пункт деревянного лома, чтобы было на что утром опохмелиться? Подпереть покосившуюся хижину? Воткнуть высокотехнологичное и идеально сбалансированное (мне хотелось в это верить) весло вместо шеста для просушки сетей? Об этом можно было только догадываться. Но можно было не сомневаться только в одном: местное хозяйственное жлобье применение им найдет и чтобы вытребовать их обратно, придется придти на этот берег целой армией… И ведь не факт, что и тогда найдем. Спрячут сволочи!
Ладно. Скажем спасибо, что хоть не успели от лодки доски оторвать… А ведь уверен, задержись мы у аиотееков еще на денечек, скомуниздили бы и остатки лодки.
Впрочем, хватит накачивать себя злобой. Тем более что Дор’чин уже распределил людей и мы начали весьма неспешно выгребать в сторону моря.
…Вот ведь блин! У той скалы, где, по моим воспоминаниям, начинается проход за линию бурунов, нас уже поджидают несколько лодок. Вероятно, местные рыбаки с утра пораньше тронулись на промысел, так что улизнуть незаметно не удастся.
— Там это, Дебил, — окликнул меня Дор’чин. — На лодках аиотееки сидят.
— Вот ведь… — отозвался я, едва сдерживаясь, чтобы не произнести трехэтажного заклинания. — Какие они сволочи… нехорошие… А что, все лодки аиотееками забиты или и местные есть?
— Человека два-три местных на веслах и по парочке аиотееков с копьями… — внимательно посмотрев вперед на крохотные черточки, почти сливающиеся с пеной и скалами, уверенно ответил мне Дор’чин.
— А лодок сколько всего?
— Полная рука и еще одна.
Да уж. Три десятка супостатов, из которых дюжина наверняка очень хорошо вооружена. Уж коли аиотееки собрались воевать на море, значит, очень сильно злы и обиженны на нас, и местных сопляков на это дело не пошлют. Да еще два десятка мужиков, которые, пусть и без особого энтузиазма, но драться будут, ибо деваться им некуда.
А у нас: Весла — три штуки. Копья — три штуки. Одна видать подобранная впопыхах коряга, которая за неимением лучшего, наверное, сойдет за дубину.
А еще и сама лодка — также одна штука. И, в отличии от местных челночков, это действительно Штука—крепкая, тяжелая и солидная. С такой вполне можно идти на таран вражеского флота… Если бы еще только было побольше весел, — тогда можно было бы и в скоростях потягаться, да и какой-нибудь маневр попытаться изобразить. А сейчас мы жутко тихоходны, неповоротливы и беззащитны. Особенно учитывая, что из доспехов на нас только матерчатые юбки… Вот уж действительно попали!
Глава 15
— Дор’чин, — обреченно вздохнув сказал я. — Правь-ка назад. На середину бухты. С нашей посудиной в том узком проходике да при наличии вражьих лодок нам делать нечего. А как ты думаешь, что во-о-он на той стороне? — ткнул я пальцем в дальний от поселка конец бухты. Судя по лесу, вода там должна быть.
— Должна, — согласился со мной капитан, жадно облизав высохшие губы. — Только местные лучше те места знают и постараются нас там отловить.
…Да уж. Тут он прав — пока мы будем догребать туда на нашей ставшей тихоходной лодке, аиотееки, взяв местных в проводки, быстро доберутся до места. Хоть берегом, хоть по воде. Я приложил к глазам руку козырьком, чтобы лучи уже поднявшегося солнца, отражающиеся от воды, не били в глаза. И невольно прикоснулся к той гадости что еще лежала у меня на голове. А потом невольно моя рука опустилась значительно ниже, где, как я недавно обнаружил, уже висел свежий скальп часового, который я, оказывается содрал на чистом рефлексе, даже толком не заметив.
— Ну и пусть стараются, — почувствовав дикий приступ злобы, ответил я. И добавил, пытаясь руками собрать свою шевелюру в нечто более привычное и пристойное Шаману своего племени. — Ловить ирокезов, это вам не на кроликов охотиться!
Народ радостно заржал над столь непритязательной шуткой и, бросив всякие остальные дела, начал помогать друг другу наводить идеологически правильные прически.
Невообразимая глупость! — возможно скажете вы. Вполне может быть. Но уж коли решил поиграть в поддавки со смертью, изволь выглядеть достойно. Чтобы Предкам было не стыдно на тебя смотреть и чтобы они в случае чего не утруждались отгонять ссаными тряпками от своих небесных костров блестящеголовое набриолиненно-залакированное чмо.
— Три лодки за нами плывут, — вдруг сообщил Зувгур, один из наших самых молодых бойцов. Зувгур этот, кстати говоря, единственный в нашей лодке был не из ирокезов, а из бородокосичников. Да плюс к тому, согласно имени, из чистокровных улотцев.
И что характерно, хотя борода у него пока была больше чисто в теории, чем на морде, остальные бородокосичники выказывали ему явные признаки уважения.
Да. Что и говорить, темный был парнишка и авторитетом пользовался явно не по чину… В смысле, возрасту. И этот самый чин, или, скорее, свое место в иерархии улотского общества как-то старался не афишировать.
Я сначала пытался этот вопрос прояснить, но тщетно. А потом просто смирился, что он вечно ошивается в компании с серьезными солидными мужиками и те не шпыняют его как малолетнего сявку, как и стоило бы, пожалуй, согласно возрастному цензу. А во всем остальном — претензий к этому Зувгуру никаких не было. И службу тащил исправно, и бойцом был не из последних, и понтовался весьма умеренно. Все-таки местные патриархальные традиции даже от какого-нибудь принца крови требуют выказывать явные признаки уважения любому одноплеменному бомжику старше себя по возрасту. Что уж там говорить о воинах и шаманах?
Но так или иначе, а он сейчас был единственный, кто в данный момент не занимался наведением красоты и потому первым засек изменение обстановки. И это как-то сразу поменяло настроение.
— Куда плывем? — деловито осведомился у меня Дор’чин, пока остальной экипаж расхватывал весла и пытался просунуть подобранную корягу в уключины.
— Да все туда же, — ответил я, понимая, что нихрена не знаю, что нам дальше делать и решившись полностью положиться на милость своего персонального божка.
— Они плывут быстрее нас… — осторожно предупредил меня наш капитан.
— Хм… — тогда, пожалуй, нам не стоит торопиться. Не особо налегайте на весла.
— Так ведь?..
— Все равно они нас догонят, — ухмыльнулся я, вспомнив поговорку про попытку убежать от снайпера[4]. — Если мы будет грести быстро — догонят уставших, а если нет — полных сил и готовых к драке.
Все радостно заухмылялись — идея устроить драку была им куда ближе идеи спасаться бегством.
— Наша лодка деревянная и тяжелая, — тем временем продолжал я. — Ее ударом копья не повредишь и столкновением с другой лодкой не перевернешь, а вот их лодки…
— Вик’ту, Тади’тхо, — начал распоряжаться Дор’чин, с ходу ухватив мою идею. И как опытный капитан и морской разбойник, сразу взяв руководство дальнейшими действиями в свои руки. — Вы с копьями пересядьте вперед. Когда мы пойдем на столкновение, не давайте аиотеекам бить нас своим оружием. Логи’фтак и Зувгур, сядьте за ними и постарайтесь подхватить весла или еще что полезное, что выпадет из ихней лодки. Вы, ребята, как гребли, так и гребите. А ты, Дид’чир, брось свою дубину и тоже готовься подхватывать все, что из той лодки выпадет. Особенно оружие и весла. Шаман Дебил… а ты забери свое копье и садись на корму на тот случай, если они нас оттуда попытаются достать.
Надо отметить, что чисто рефлекторно с копьем, которое я вручил ему для «вскрытия ворот», Дор’чин расставался крайне неохотно. Неудивительно, мужчина-воин без этого атрибута чувствовал себя крайне неуютно и, думаю, он куда охотнее сам бы пересел на корму, чтобы отражать вражеские удары… А я бы, пожалуй, с такой же охотой уступил ему эту честь, поскольку махать тяжеленным дрыном почти на метр длиннее привычного мне протазана, да еще и сидя в качающейся лодке — пользы от меня тут, пожалуй, было не больше, чем от деревянной русалки с большими сиськами, закрепленной на носу какой-нибудь средневековой каравеллы. Чистая декорация. Думаю, и сам Дор’чин об этом смутно догадывался, оттого и замялся перед тем как отдать такое распоряжение.
Но традиции и предрассудки весьма сильны. Уже то, что он перед теми воротами взял в руки мое копье, это уже некий шаг вперед и показатель доверия своему шаману — с чужим оружием шутки плохи. А во-вторых, коли я Великий и прочее-прочее, то задвигать меня во время битвы куда-то на третий план — это жуткое оскорбление. А оскорблять Великого и Ужасного Шамана — это ведь нарваться можно конкретно. Вот так вот, при том что все мы этого не хотели, вместо того чтобы изображать балласт и генеральный штаб в одном лице, пришлось лезть в окоп и готовиться к отражению вражьей атаки… Как только выпадет время поспокойнее, первым делом займусь борьбой с разными предрассудками!