Поскольку к тому времени прошло уже больше суток от ее получения, рана успела слегка воспалиться и оттого «штопка» прошла вдвое болезненнее. А вокруг, естественно, куча наших ребят, собравшихся поглазеть да послушать про подвиги их любимого шамана. И надо было старательно делать вид, что даже и не замечаешь, как толстая бронзовая игла втыкается в твое тело, собирая вместе разорванную когтями плоть.
Каюсь, проявив естественную слабость, я не только до оскомины нажевался обезболивающего корешка, но и, распотрошив свой шаманский припас, наварил и хлебнул грибного компотика. Так что довольно слабо помню ту чушь, что нес про свои подвиги и приключения. Но бредил я настолько основательно, что впоследствии мне удалось подслушать несколько прямо противоположных версий своих похождений «за Кромкой». Видать, каждый из рассказчиков понял мой бред по-своему и в вольном пересказе донес до других слушателей. Общего у всех них было только одно: по общему мнению, имя собственное сатанинского тигра, прибывшего прямиком из Ада, дабы вредить доблестным ирокезам, было «Фашист». А сделан он был почти из такого же металла, что и Волшебный меч, а вместо ног у него были змеи, и ещё он умел пускать молнии и убивать громом.
Причем единственные, кто действительно видел труп тигра — Тов’хай и Нит’као—были среди тех, кто наиболее яростно отстаивал самые крайние версии этого описания.
Ну а потом, как обычно, начались серые будни.
В том плане, что все, конечно понимали, что после великих подвигов шаману Дебилу стоило бы отдохнуть, подлечиться и придти в себя, только вот сначала пусть он решит одну маленькую проблемку…
И понеслась бесконечная карусель посетителей, свято уверенных, что раз Дебил все равно лежит без дела, то вот именно как раз сейчас и есть самое подходящее время, чтобы озаботить его какой-нибудь давно наболевшей проблемкой.
…А еще ведь на мне и раненные наши были, и заготовка лекарств, запас которых после каждой битвы таял быстрее, чем снежинка в мартеновской печи.
А еще заявился осмелевший Дос’тёк и, видимо вдохновленный тем фактом, что мы его до сих пор не убили, в ультимативной форме потребовал от меня подробных инструкций по установке буйков и налаживанию их обслуживания.
И ведь вроде умный мужик. Рыбак, всю жизнь ставящий сети и оттого обязанный понимать принцип связанных между собой поплавка и грузила… Но за время нашей беседы у меня сложилось стойкое впечатление, что он за всю свою жизнь так ни разу и не задумался над тем, как устроены его сети. Просто пользовался ими, как малое дите пользуется телевизором, искренне считая, что принцип его работы заключается в правильном нажатии кнопок на пульте управления.
Так что нервов он мне в процессе инструктирования угробил основательно. Пришлось даже потребовать, чтобы ко мне прислали кого-нибудь из молодых парней посмышленее. Но, кажется, дос’тековский технический кретинизм был тут родовым признаком, так что мои надежды на гибкость и пытливость юных умов себя не оправдали. И бился я головой об эту стену еще довольно долго, сам не очень понимая, зачем мне это нужно.
Ну и конечно, одной из пожалуй самых главных моих забот и проблем был, естественно, Хииовитаак. Хорошо еще, что мои соплеменники, впечатленные и напуганные битвой с «железным тигром из Ада» не лезли с вопросами типа «Нафига мне надо с ним возиться?»
Правда, я и сам частенько задавал себя этот вопрос. Хоть Хииовитаак и был ценным источником информации, однако делиться ею со мной в благодарность за спасение он явно не спешил. Чаще предпочитая прикидываться безнадежно больным, слабым и неспособным поддерживать беседу. Хотя, сволочь такая, на поправку шел куда быстрее меня. Его-то рана была проделана аккуратным заточенным до состояния бритвы наконечником копья, а не продрана тигриными когтями. Да и пока я ползаю по пляжу решая чужие проблемы, он спокойненько отдыхает, набивая пузо едой или спя сутки напролет… Нет в мире справедливости!
Кое-что, конечно, мне удалось из него вытащить, разведя его пару раз на задушевные беседы. Но вот кто у кого больше в этих беседах вызнал, и насколько можно верить полученной от пленника информации — можно было только догадываться. Хииовитаак оказался очень крепким орешком.
Можно, конечно, было бы подвергнуть его пыткам и вытянуть из него все, что он знает — но что бы мне это дало? Расположение аиотеекских гарнизонов? Их мы и так найдем, расспрашивая прибрежников, благо аиотееки, чувствуя себя в этих краях хозяевами, даже и не пытаются прятаться… Секретные планы аиотееков по покорению мира? Не такая высокая шишка этот Хииовитаак, чтобы знать что-то конкретное.
Нет. Пленник был нужен мне в качестве союзника — тогда бы у меня появилась возможность сравнивать его показания с рассказами Эуотоосика. Которому я, конечно, полностью доверяю, но…
Короче, мне надо было переманить пленника на нашу сторону. А это процесс долгий и очень деликатный — пытки тут будут явно лишними.
И так прошло примерно недели две, пока Кор’тек не начал тонко намекать, что пора бы уже двигаться дальше, потому как иначе мы в этом году не успеем до сезона штормов дойти до Реки и вернуться обратно.
Тут-то вот и состоялся тот самый мой спор с Лга’нхи, едва не закончившийся серьезной ссорой. Я предлагал вернуться уже сейчас, поскольку мы и так вызнали достаточно много. И, хорошенько обработав это знание и прибавив к нему информацию, которую нам удастся вытянуть из столь ценного пленника, как Хииовитаак, мы получим больше, чем от банального «посмотрения своими глазами».
Но увы, в системе ценностей Лга’нхи «пацан сказал — пацан сделал» этого явно было недостаточно. Мы, мол, заявили что дойдем до Реки—значит, должны дойти, и повернуть назад сейчас было бы немыслимым позором.
Мне пришлось с этим согласиться в обмен на обещания, что мы будем вести себя, как примерные ученики — то есть, никого не обижать, не ссориться с местными детишками, не ввязываться в драки и не штурмовать крепости и уж тем более не распространять Демократию посредством наших копий, топоров и кинжалов.
Насчет последнего Лга’нхи заверил меня особенно горячо, ибо, не зная значения этого слова, он по моей интонации догадался, что это что-то очень нехорошее, чего уважающему себя ирокезу делать не пристало.
И вот, отметив прощание со Змеиной Бухтой пионерским костром, окончательно превратившим в угли остатки аиотеекской крепости и лагеря, мы под недовольное бурчание нашего не по своей воле гостеприимного хозяина, явно планировавшего наложить лапу на сгоревшие постройки, покинули это очередное Место Славы Оружия Ирокезов.
Пока выходили из бухты, Кор’тек вовсю спорил со мной по поводу свежустановленных буйков, утверждая, что их пренепременно должно снести течениями и приливом и потому-то пользы от них не будет никакой. Так что лично он, Кор’тек, в жизни своей даже в нужник не пойдет, ориентируясь на какие-то там болтающиеся на воде бочки, потому как у него есть своя голова на плечах, а в голове глаза, которые все видят, донося информацию до ума, расположенного как известно всем первобытным анатомам, в брюхе. И лишь у разных там… ничего в морском деле не смыслящих ум застрял в мозге, который есть не что иное, как комок соплей… И нехрен опять консервами обзываться! …И никакой он Дос’тёку не родной брат. И даже не близкий родственник, хотя, вроде как, сестра его прабабушки и была выдана замуж куда-то в эти края, но еще не факт, что кто-то из ее потомков мог быть связан родственными узами с родом Дос’тека… И вообще, сам ты, Дебил, дурак.
В общем, худо-бедно, а спор этот развлекал нас на протяжении следующей пары недель, пока Лга’нхи не пообещал утопить нас обоих как кутят, коли мы не заткнемся уже наконец.
Глава 18
— Слушай, а острова-то… ну, те, по которым аиотееки через море перебрались, — они еще далеко?
Ответом мне был сочувственный взгляд Кор’тека, глядевшего на меня с этакой смесью жалости и умиления.
— Дык до них еще как от Улота до Вал’акалавы, — ответил мне он, не гася своего жалостливого взгляда. И добавил в качестве Coup de grace (удара милосердия): — А может, и больше. Даже я туда не плавал.
Странно. А мне почему-то казалось, что эти острова были где-то совсем рядом с устьем реки, на которое, кстати, мы в данный момент и смотрели.
Вероятно, я столько раз слышал об этом месте, что мне оно стало казаться чем-то вроде края земли, где сосредоточились все диковинки Запада. И за которым дальше уже ничего и нету.
Ан нет — оказывается, земля-то имеет форму шара, хотя в это подчас очень трудно поверить, глядя на окружающий тебя мир из крохотной лодочки, затерявшейся где-то между бесконечным морем и не менее бесконечной степью.
Это ж какие, выходит, пространства уже захватили аиотееки? И сколько их вообще на этом берегу? Эуотоосик как-то раз говорил о шести сильных родах, прошедших по Мосту Икаоитииоо. Хииовитаак вообще про «считано-несчитанное количество великих воинов аиотеекоо, под чьими ногами трясется земля, когда они идут в поход, а от тени, что бросают их копья, даже в полдень наступает ночь». После чего обычно предлагал мне сдаться. Обещая за добровольную явку с повинной и чистосердечное признание надеть на меня самые новейшие колодки повышенной удобности и лупить только самыми качественными плетками. А на мои отказы от столь великой чести лишь раздраженно пожимал плечами, дескать, «дикарь сам не знает, от чего отказывается».
…Но даже учитывая, что вряд ли аиотееки уходили далеко от береговой полосы, все равно контролируемое ими пространство было немаленьким.
— О чем задумался, Дебил? — прервал мои размышления Лга’нхи.
— Да вот думаю, что ежели на тот край моря по тем островам перебираться, это выходит только на половину пути два года потребуется!
— Так ведь ты говорил про лодки, которые напрямик море переплыть смогут? — с некоторым подозрением, уж не пытаюсь ли я отмазаться от Подвига, ссылаясь на дальние расстояния, ответил Лга’нхи, вызвав тем самым мои тяжкие вздохи и зубовный скрежет Кор’тека — единственного из нас троих настоящего моряка, осознающего, какую немыслимою задачу мы себе ставим.