Но сегодня — благодать. Ветер дует почти точно в корму и мы идем под полным парусом, посадив на весла лишь половину обычной смены. И имеем все шансы достичь первого пункта нашей эстафеты уже сегодня в полдень.
Слава богу, Фаршаад, исполняющий должность храмового комиссара на «Морском Гусе», не требует, чтобы мы заходили подряд во все стоящие на берегу деревеньки. Тогда бы мы, наверное, плыли лет десять. Вместо этого у него есть четкая подорожная, с перечислением всех пунктов приема благодати, которые нам надлежит посетить, и все они расположены в достаточно крупных городишках.
А вот и первый из них!
По команде Дор’чина, «Морской Гусь» заложил крутой вираж, парус упал, весла поднялись вверх, и мы по инерции подошли к небольшому причальному мостку, выдвинувшемуся метров на пятнадцать от берега.
Их высокопреосвященство, с бандой своих подельников, быстренько слетели на берег, выстроились почти в классическую полуоикию-цепь, с командиром на левом фланге, и лупя в что-то вроде бубнов, двинулись к центру городишка, заголосив какую-то мелодию. Что это было, вызов ли на бой, то ли хвала Икаоитииоо, или просто, тупо, — средство подавления воли противника, я так и не понял. Слова в песенке были какие-то малопонятные — вроде церковнославянского, по сравнению с русским, начала 21 века.
…Интересные кстати ребята, эти комиссары. Фаршаад, ихний пахан, особой благобразностью явно не страдал, да и вообще, на жреца был похож менее всего, а вот на бандюгана… Эдакий детинка, поперек себя шире, с почти коричневой от загара кожей, и рожей, сплошь заросшей густой черной бородищей и мохнатыми бровями.
Брови это вообще было что-то с чем-то. Брежнев рядом с нашим Фаршаадом был нервической кокеткой, не расстающийся с щипчиками для выщипывания бровей, в попытках добиться максимально тонкой и изящной линии.
Сам о себе он говорил не много. …Да он вообще не много говорил. Но Ясьяяак, как-то шепотом поведал мне что такие как Фаршаад люди обитают где-то в горах, далеко в верховьях реки, и среди прибрежных племен, мягко говоря пользуются дурной славой, как законченные пираты, бандюки и вообще малоприятные люди.
Добавим к этому милому образу мощный жреческий посох, скорее похожий на дубину, и совсем уж не жреческий кинжал, чуть ли не в локоть длиной на поясе. Сразу захочется подбежать к такому служителю культа, и пожертвовать все имеющееся имущество в дар Икаоитииоо. …Лишь бы не убивал.
Ну и шестеро подчиняющихся ему жрецов первой ступени, были ему под стать. Пусть и из разных народностей, но любой почитатель Ломброзо, с радостью бы взял их фотки, в качестве иллюстраций, для теории своего кумира о «врожденном преступнике».
Впрочем, с нами они вели себя подчеркнуто вежливо и тихо. …Как шакалы, затесавшиеся в стаю матерых волчар. — Все-таки и ростом, не говоря уж о вооружении, мы их существенно превосходили.
В общем, мы как-то тоже не стремились завязать с ними дружбу, так что обе компании на одном корабле держались достаточно обособленно.
Вот и на этот раз, я не стал интересоваться как жрецы будут пополнять закрома Икаоитииоо, а пошел погулять по городу.
…Да-с… — Наверное надо обладать отточенным глазом нашего комиссара, чтобы заподозрить город, в этом сосредоточении жалких хижинок и сараев.
Да и народец тут, честно говоря, выглядит куда более изможденным и унылым, чем наши землепашцы, да пастухи. Мне вдруг как-то даже неуютно стало. И разные мысли появились… тягостные.
… Еще Там, когда-то давным-давно в Москве, я как-то прочитал что первобытный человек целенаправленно работал где-то часа по два — по три в день. Ну, вроде как, сходил на охоту, накопал корешков, набил брюхо и можно развлекаться, или спать.
Жилье? Долго ли сплести шалаш. Комфорт? Набрать сухих листьев, да подстелить под шкуру, чтобы мягче было.
Оно, правда, случалось и голодать подолгу, особенно зимой, и вымирать целыми становищами. Да и статус долгожителя получали уже лет в тридцать… Но в остальном — сплошная беззаботная благодать. Золотой век. Райские кущи.
А вот потом — понеслось. Чем более защищенную, сытую и комфортную жизнь строило себе человечество, тем больше приходилось пахать отдельному человеку.
Хочешь быть сытым круглый год не за счет собирательства и охоты, а за счет засеянного поля и прирученных животных? Изволь повкалывать на поле, да так чтобы спина к вечеру не разгибалась, и от судорог в руках ложка из рук выпадала. Или ходи целый день по солнцепеку за стадом, отмахиваясь от миллиардов мух и комаров. Обороняйся от волков да тигров, или вкалывай как проклятый, запасая на зиму сено.
Противно жить в холодной пещере? Фигня, выход прост. Руби избу. Свали деревья, ошкурь, выровняй длину бревен, выруби пазы, собери срубы, проруби окна, двери, врежь полы, покрой крышу, сложи печь… — и отдыхай в тепле, сколько влезет, только не забывай регулярно приглядывать за всем построенным, чтобы где чего не прохудилось, не подгнило и не сломалось.
Мало? Охота каменный дом? Телегу? Машину? Самолет? Унитаз и Интернет? Вкалывай с утра до вечера, как проклятый, и радуйся как далеко ты ушел от первобытного человека с его жалкими двумя-тремя часами работы в день.
А ведь есть еще и государство! Оно защитит тебя от врагов, и от собственной глупости. Подскажет нужные решения, даст справедливый суд, спасет от полной нищеты и жалкой старости, вылечит от болезней, окутает своей заботой и укроет вниманием. И организует на огромные стройки, что позволит украсить мир плотинами, дворцами, пирамидами, прорыть каналы, повернуть реки, поднять целину… А от тебя требуется только платить налоги за все это счастье, работая дополнительно часа по два в день исключительно на него.
Думаете я иронизирую и глумлюсь? А вот не жили вы в моих степях, когда каждая семья-племя исключительно за себя. И ложась спать, ты не можешь быть уверен что проснешься со скальпом на голове, а отойдя на пару сотен шагов от стада, что вернешься обратно. Не видели, как старики уходят в степь умирать, чтобы не быть обузой родне, как из десятка рожденных младенцев лет до десяти доживает дай бог парочка, не голодали неделями напролет, и не дрались в жестоких схватках со всем миром — просто за право жить и дышать.
Пусть и крайне хреново, но государство свою функцию обычно исполняет, но усердно берет с тебя за это свою плату, увеличивая часы труда и уменьшая время на отдых, семью, сон.
Вот и тут. Даже не надо было особо присматриваться, чтобы понять, что народ в городишке работает на порядок больше чем наши «заморские», а живет отнюдь не столь кучеряво.
Тут правда и сама природа руку приложила, ограничив плодородные земли поймой реки. Да и государство вовсю постаралось, с одной стороны, — дав людям определенную защиту и шансы на выживание, что увеличило количество едоков на тех же площадях пахотной земли. А с другой, — щедро обкладывая работников налогами, да разными трудовыми повинностями.
И еще один, довольно резко бросающийся признак наступающей цивилизации. У нас, как ни крути, но даже средний «низший» был пусть плохим, но воином. А уж чего говорить про крестьян или пастухов, всегда готовых отстаивать свой земельный надел или стадо, с оружием в руках.
Оттого даже такая деревенщина как мой шурин Крайт, мог запросто заявиться во Дворец к Царю Царей Мордую, дабы перебазарить с ним о своих личных проблемах, или проблемах своей деревеньки.
И можно даже не сомневаться, он будет там принят со всем уважением и внимательно выслушан. И, естественно, законно может ожидать что Царь Царей вникнет в его проблемы со всей тщательностью и дотошностью. Потому как Крайт, при всей своей глупости и ограниченности, — такая же надежа и опора царства, как и сам Царь, разве что чуток пожиже да пониже. Но зато этих опор много, и все они займут свое место в войске, когда возникнет такая необходимость, или поспособствуют богатству Царства, своими налогами.
А тут, вот, чувствовалось, что дела уже обстоят совсем по другому. Достаточно было видеть испуганные и подобострастные взгляды, которые бросали встречные крестьяне на вооруженного человека, чтобы понять насколько же это будет хреновая опора для государства в случае войны. Их и сгонять в строй придется насильно, да и большую часть сил тратить на то, чтобы они не убежали от нафиг им ненужной войны.
Да, местные пахари воинами точно не были. Может аиотееки, а может и кто пораньше, давно уже лишили их права защищать самих себя. А значит и принимать важные решения, ходить с гордо поднятой головой и даже полноценно владеть собственностью и распоряжаться своей судьбой.
Там, в большом городе, это еще не столь явно бросалось в глаза. Ибо горожане, по большей части попадались нам наглые и пробивные — иначе в толпе народа не выжить. Но вот тут, в дремучих деревеньках, я как-то вдруг резко почувствовал эту разницу.
…А еще, вдруг впервые за очень долгие годы застеснялся своей клички «Дебил», которой уже даже начал гордиться. Я ведь ее тоже получил, когда не мог ни заботиться, ни защищать себя. Так что в глазах моих товарищей, все местные поселяне тоже были дебилами — великовозрастными детьми, не способными сами о себе позаботиться.
…Вот и ратуй после этого за прогресс и за цивилизацию!
В общем, побродил я по этому городку минут двадцать — не более.
Достопримечательностей никаких, конные статуи и эрмитажи отсутствуют напрочь, культурная жизнь, застенчиво пряча лживые глаза, обещала появиться только через пару тысяч лет, да и то не здесь, а где-нибудь поближе к столице. Наука даже этого не обещала. А местная экзотика была представлена покосившимися плетнями из соломы, убогими глинобитными хижинами, понатыканными где придется, и ароматами навоза.
Наиболее интересным зрелищем, что я успел насладиться за эти двадцать минут, была драка двух петухов и то закончившаяся спустя пару минут не в результате явной победы одной из сторон, а ввиду общей утомленности от жары.
Бесконечная тоска, уныние и дремота, растянувшаяся на несколько тысяч лет… Определенно, ловить в этом месте абсолютно нечего.